Джек бросил взгляд на карманные часы.

— Пора, любимая. Ты готова?

Шарлотта кивнула. Джек казался напуганным и жалким. Точно так же чувствовала себя и она.

— Конечно, — с вымученной улыбкой произнесла Шарлотта. — Просто надеюсь, что врач не станет нас слишком долго задерживать. Ты ведь не против, чтобы мы потом сходили к той портнихе? — Голос ее звучал сдавленно.

Джек покачал головой и попытался ободряюще улыбнуться.

— Я обещал отцу поискать шотландский виски. На склоне лет он вспомнил о своих корнях. Ему кажется, что от боли в суставах ничего не помогает лучше, чем натереть их хорошим скотчем. Не говоря уже о применении внутрь.

Все рассмеялись, но только Элизабет производила впечатление по-настоящему спокойного человека. Она ничего особенного не предполагала в связи с желанием дочери проконсультироваться с доктором Баррингтоном. У Шарлотты всю жизнь были мигрени. Вот и эта головная боль окажется пустяком.

— Глория! — Джордж Гринвуд был удивлен.

Когда хозяйка паба, где он обедал перед своим визитом в «Оукс Гарден», а теперь в ожидании читал газету, сообщила ему, что к нему молодая леди, Джордж, конечно же, подумал о Лилиан. Хоть и рановато, но, может быть, она все же обрадуется путешествию.

Вместо хрупкой рыжеволосой девушки в дорожном костюме перед ним стояла разгоряченная, несколько крупноватая Глория Мартин, которой совершенно не шла бледно-голубая школьная форма. Она заметно повзрослела с тех пор, как он видел ее в последний раз, но вытянулась очень слабо. Как и прежде, Глория была сбитой; впрочем, Джорджу Гринвуду она никогда не казалась уродливой. Он знал ее, когда Глория была счастливым ребенком, как знал и то, что ее готовят к тому, что она будет наследницей Киворд-Стейшн. Тогда она умела постоять за себя и всегда очень гордилась собой. Джордж видел девочку верхом на лошади и мог сказать, что она была умелой наездницей. Он с восхищением наблюдал за тем, как она помогала своему сводному двоюродному деду Джеку стричь овец. Ей даже поручали записывать результаты, в то время как Джек участвовал в состязаниях с лучшими стригалями. И при этом Глория Мартин никогда не ошибалась, никогда не позволяла себе жульничать в пользу Джека. Оживленная и энергичная, она ловко справлялась со всеми задачами. И Джордж охотно прощал ей робость по отношению к незнакомым людям и некоторую неуклюжесть во время торжественных приемов.

Но у стоявшей сейчас перед ним девушки не было ничего общего с той уверенной в себе маленькой наездницей и дрессировщицей собак. Глория казалась бледной и затравленной. Мало того, что форма сидела плохо, она была еще и помята и вся в пятнах. А в глазах девушки застыло выражение загнанного в угол раненого зверька.

Глория старалась не плакать, сдержать гнев, подвигший ее на этот безумный шаг. Рассказ Лилиан о появлении Гринвуда, ее возмущение по поводу решения родителей, злость на «эту глупую войну», которая испортила ей свидание с Беном, — все это переполнило чашу терпения Глории. Впервые с тех пор, как она перестала заниматься с мисс Бличем, девушка покинула интернат без разрешения. Не обращая внимания на одежду, она побежала через парк, взобралась на дерево, которое Лилиан и другие предприимчивые ученицы называли «помощником беглецов», и увидела светловолосого юношу, ожидавшего с другой стороны. То был Бен, по которому Лилиан сходила с ума. Должно быть, он чувствовал то же самое: пять часов давно миновало.

— Ты принесла известие от Лили? — нетерпеливо спросил он, когда Глория соскользнула на землю. — Почему она не пришла?

У Глории не было желания болтать с ним.

— Лилиан едет домой, — коротко бросила она. — Война началась.

Бен обрушил на нее тысячу других вопросов, но она, не слушая его, побежала в деревню. Она не спросила Лилиан, где искать Джорджа, понимая, что затеряться здесь он никак не мог. Если дядя Джордж не остановился в единственном имеющемся в Состоне пансионе, то его можно найти в одном из двух пабов. Глория нашла его в первом же.

— Это несправедливо! — вырвалось у нее. — Ты должен забрать и меня тоже, дядя Джордж! Может быть, теперь, когда Джек женился, он меня больше не любит, но у меня есть право быть в Киворд-Стейшн! Ты не можешь забрать Лилиан, а меня оставить. Это просто не…

Глаза Глории наполнились слезами.

Джордж почувствовал, что его застали врасплох. Он умел жестко вести переговоры с торговыми домами по всему миру. Но никто не готовил его к разговорам с плачущими девушками.

— Присядь, Глория. Я попрошу, чтобы тебе принесли чай. Или лучше лимонад? Тебе, должно быть, жарко.

Глория покачала головой. Непокорные локоны высвободились из небрежно завязанного на затылке хвоста, в который она собрала волосы.

— Я не хочу чай, не хочу лимонад. Я хочу Киворд-Стейшн!

Джордж мягко кивнул.

— Когда-нибудь ты ее получишь, Глория, — попытался он успокоить девушку. — Но для начала… Что за чушь ты несешь про Джека, Глория? Конечно, он тебя любит, и мисс Гвин очень просила меня поговорить с твоими родителями, когда услышала, что Ламберты хотят забрать Лилиан домой. Я могу показать тебе телеграмму…

И без того напряженное лицо Глории скривилось в болезненной гримасе. Она закусила губу.

— Мои родители не хотят? Им все равно, что со мной будет, если сюда придет война?

До сих пор Глория не тратила времени на размышления о возможном начале войны в мирном Кембридже. Но теперь начала понимать, что родители Лилиан, скорее всего, действуют не по прихоти, а исходя из серьезных опасений.

Гринвуд покачал головой.

— Конечно нет, Глория. Напротив, твой отец наверняка понимает политическую ситуацию лучше, чем я. Ведь он уже долго живет в Европе и хорошо изучил ее во время путешествий. Уильям и Кура, я уверен, сделают правильные выводы, наблюдая за началом этой проклятой войны. Впрочем, иные, нежели родители Лилиан. Насколько я знаю, ты тоже должна будешь оставить школу. По крайней мере на какое-то время. Уильям надеется, что война не будет продолжительной и ты сможешь нормально закончить образование. Но этим летом родители намерены взять тебя с собой в Америку. Турне давно спланировано, и пока нет оснований опасаться, что США тоже вступят в войну. Путешествие продлится полгода. Расстояния между концертными залами, где будут проводиться мероприятия, огромны. Поэтому выступления намечены не на каждый день. У Куры будет для тебя больше времени, чем обычно, и она уже предвкушает возможность наконец-то сблизиться с тобой.

Джордж улыбнулся Глории, словно принес ей хорошие новости. Но, казалось, Глория все еще борется со слезами.

— В Америку? Еще дальше?

Девушка не испытывала большого желания путешествовать. И что от нее может быть нужно матери? За последние годы Глория трижды путешествовала с ее свитой, но ни разу не перекинулась со знаменитой певицей больше чем парой слов. Причем зачастую они ее просто раздражали.

— Не стой на дороге, Глория! Оденься получше, Глория! Почему ты так мало играешь на фортепьяно?

Глория не представляла себе, что сможет сблизиться с матерью, если будет проводить с ней больше времени. Она была вполне готова восхищаться Курой Мартин, но общего у них ничего не было.

— А после этого я должна буду вернуться в школу? — Глории уже исполнилось восемнадцать, и она, будучи старше большинства остальных учениц в «Оукс Гарден», считала, что интерната с нее довольно.

— Потом видно будет, — уклончиво ответил Джордж Гринвуд. — Просто не торопись судить, Глория. Могу тебе сказать только, что дело не в твоих родственниках из Новой Зеландии. Будь на то воля мисс Гвин, ты могла бы вернуться в Киворд-Стейшн хоть завтра!

Джордж хотел предложить Глории отвезти ее обратно в интернат на повозке, но, поглядев на ее усталый и подавленный вид, не осмелился снова заговорить с ней. Еще, чего доброго, разревется и бросится на шею — такая сцена ему точно не нужна.

Он решил еще раз встретиться с мисс Гвин, Джеймсом и Джеком, как только вернется домой. Должна быть хоть какая-то возможность повлиять на Уильяма и Куру. Эта девочка смертельно несчастна. И путешествие по Америке — последнее, что ей нужно для того, чтобы почувствовать себя лучше.