И вообще, этот Уилкенсон… Кажется, он очень разозлился на нее за ту отстраненность, с которой она вела себя, сталкиваясь с ним. Судя по всему, она ранила его гордость тем, что в конце концов присоединилась к маори. За этим, как считали мужчины, стоял воин из племени, и их приводил в ярость тот факт, что белые женщины, которых здесь было значительно меньше мужчин, выбирают туземцев. Уилкенсон и его друзья всячески выказывали Глории свое презрение. Хотя с этой частью своей истории девушка вполне могла жить.

Но страх от того, что со временем откроется еще какая-то страница ее прошлого, не давал Глории спать. Гвинейра и Джек, возможно, и верили, что она сумела пересечь океан и Австралию, работая юнгой и разнорабочим. Ребята, собиравшиеся вокруг Уилкенсона, не поверили бы ей никогда в жизни. Слишком хорошо они знали, каково приходится бродягам и ловцам удачи. Девушка в мужской одежде никогда не останется незамеченной.

Что до бабушки Гвин, то ее, похоже, решение Глории не порадовало. Она бросала на Джека многозначительные взгляды, но тот делал вид, будто не замечает их. В свою очередь Джек терзался чувством вины. Нужно было хотя бы предложить Глории свою помощь. Но он по-прежнему содрогался при мысли о шуме, голосах мужчин, смехе и этом грубом товариществе, которое возникает словно само собой, — все это заставляло его вспоминать лагерную жизнь в Александрии. Может быть, в следующем году…

— Нужно наконец разобрать вещи в комнате Шарлотты, — увильнул он. — Я писал в этот университет. Они скоро ответят, и тогда…

Гвинейра уже научилась обращаться с сыном предупредительно и осторожно. Поэтому она не стала закатывать глаза, а лишь тихонько вздохнула и повернулась к внучке.

— Ну хорошо, Глори, — спокойно произнесла она. — Но, пожалуйста, следи за тем, чтобы считать правильно и ни на что не поддаваться. Соревнование между сараями не имеет ничего общего с личным тщеславием, оно служит исключительно для того, чтобы стригали работали быстрее. Так что не позволяй себя увлечь…

— Подделать результат? — швырнула Глория ей в лицо. — Мне кажется, ты шутишь!

— Я просто напоминаю. Пол… — Гвинейра закусила губу. Много лет назад Джеральд Уорден передал своему сыну Полу надзор за одним сараем для стригалей, и мальчишка устроил настоящую неразбериху.

Джек знал эту историю, Глория наверняка тоже. Старые пастухи еще в детстве дразнили ее дедовым неумением считать.

— Мама, Пол Уорден был тогда еще ребенком! — заметил Джек.

— А Уильям… — не сдавалась Гвинейра.

Глория закусила губу. Ее отец тоже не очень-то зарекомендовал себя в работе на ферме. Но подозревать Глорию в ошибках Уильяма было нечестно. Девушка вдруг почувствовала навалившуюся на нее усталость. Нужно подхлестнуть себя, не дать пролиться предательским слезам.

— Мне надоело это слушать! — в ярости закричала она. — Если ты считаешь, что я слишком глупа или тщеславна, чтобы вести счет, бабушка, то делай сама. В противном случае завтра на мне сарай номер три.

Явившись на работу в брюках для верховой езды, Глория тем самым обеспечила небольшой скандал, хотя постоянные работники Киворд-Стейшн давно привыкли к тому, что девушка обычно работала в просторных бриджах. Глория сама шила себе брюки и никакой проблемы в этом не видела. От модных юбок-брюк они отличались лишь тем, что она заправляла штанины в сапоги. А так как в это утро нужно было заниматься не столько стрижкой, сколько загоном овец, Глория появилась на лошади и в обычном своем наряде. Мужчины из колонны стригалей, прибывшие около полудня, смотрели на нее удивленно — и в первый же перерыв были посвящены пастухами во все скандалы, связанные с Глорией Мартин.

Ситуация осложнилась еще и тем, что к третьему сараю приписали Фрэнка Уилкенсона. Глория полагала, что Гвинейра сделала это нарочно. Уилкенсон, будучи ближе всех к статусу старшего мастера, по всей вероятности, должен был надзирать за процессом и людьми. Конечно, они тут же стали недоверчиво коситься друг на друга — впрочем, подобное поведение было для них обычной историей.

На самом деле Уилкенсону, как и всем остальным мужчинам в Киворд-Стейшн, которые владели необходимой техникой, было поручено стричь овец. Как правило, постоянные рабочие помогали стригалям, а хорошие стригали с фермы — каким раньше был Джеймс, а потом и Джек МакКензи — вполне успешно конкурировали с профессионалами. Это обеспечивало дополнительное напряжение во время соревнования. Надсмотрщик должен был следить за тем, чтобы работали все мужчины, а не занимались тем, чтобы воодушевлять конкурентов и отвлекать их криками. Вот и в третьем сарае Уилкенсон и самый быстрый стригаль из колонны мгновенно начали работу, и Глория едва успевала записывать их результаты. Это подзадорило остальных, поэтому у Глории возникло ощущение, что она хорошо контролирует работу, — пока Фрэнк Уилкенсон и его люди не начали сомневаться в результатах.

— Да ну, Покахонтас, этого не может быть! Это была двухсотая овца, а не сто девяностая. Ты обсчиталась!

Глория постаралась отреагировать спокойно.

— Во-первых, мисс Глория, мистер Уилкенсон. Во-вторых, счет был верен. У мистера Шэффера двести, у вас отставание на десять животных. Так что лучше поторопитесь и стригите, вместо того чтобы затевать спор.

— Я тоже видел, — заявил Боб Тейлор, лучший друг и собутыльник Уилкенсона. — Я тоже считал.

— Да ты и считать-то не умеешь, Боб! — крикнул кто-то.

— По крайней мере не можете одновременно считать и стричь, — заметила Глория. — Если бы вы не пытались делать два дела сразу, вам бы удалось настричь больше восьмидесяти пяти…

— Не наглей, дочка вождя!

Боб Тейлор встал перед Глорией. Она нащупала нож… и тут же подумала, что это было бы неправильно. Глория глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

— Мистер Тейлор, — ровным голосом произнесла она. — Так не пойдет. Убирайтесь отсюда, вы уволены. А остальных попрошу продолжать работу.

Она сверкнула глазами, и рабочий потупил взгляд. Глория перевела дух, когда Тейлор направился к двери.

— Я этого так не оставлю! — бросил он, выходя из сарая.

Глория подумала уже, что победила, — но Фрэнк Уилкенсон поднял голову и улыбнулся своему приятелю.

— Сначала я должен выиграть это соревнование, Бобби. Но потом я проясню этот вопрос с мисс Гвин, не переживай!

Глория снова сделала ему замечание, сохраняя при этом видимость спокойствия. Она научилась сдерживать себя после своего приезда на ферму, когда поняла, что вспышки ярости не приносят ничего хорошего. Но весь остаток дня ее мучил страх.

И он оказался небеспочвенным. Фрэнк Уилкенсон доказал, что он самый быстрый стригаль в сарае номер три и вечером с результатом двести шестьдесят восемь обошел всех остальных.

Глория увидела его в кабинете Гвинейры, когда она, грязная и усталая, вернулась домой после работы.

— …просто она чересчур вспыльчива, а Боб… ну, он не может не поддразнить девушку…

Глория знала, что должна войти, прояснить ситуацию и защитить свое решение. Но вспомнила о своем последнем споре с Гвинейрой из-за Тонги и решила не вмешиваться. Обидевшись, девушка отправилась в ванную.

За ужином Гвинейра сказала ей, что она снова наняла Боба Тейлора. Глория молча встала из-за стола и ушла к себе в комнату. Выплакавшись, она снова погрузилась в чтение писем. К этому моменту она прочла уже почти все. Письмо, которое она держала сейчас в руках, было датировано 6 августа 1915 года. Вскоре после этого Джек был ранен. Глория развернула листок.

Сегодня во время корабельной атаки погибло две тысячи человек. Только для того, чтобы отвлечь турок. А завтра будет еще ужаснее. Мы выскочим из окопов и с криками понесемся под вражеский огонь. Новобранцы, похоже, даже радуются этому. Сегодня вечером я буду сидеть с ними у огня и слушать их россказни о том, как они станут героями. Что до меня, то постепенно я начинаю ненавидеть все это братание у лагерных костров. Люди, с которыми я сегодня пью, завтра, возможно, будут мертвы. А мы будем пить, нам выдали виски. Эту битву не выиграть.