Я качаю головой.

— Это твоя способность. Не моя. А мы, все остальные, вынуждены просто терпеть.

— Вот уж не знаю, — задумчиво говорит он. — Я думаю, у тебя все будет в порядке. Я в тебя верю, девочка.

Я усмехаюсь.

— Ты, наверное, единственный в мире такой.

Он в любопытстве поднимает брови.

— Это как сегодня утром на работе, — объясняю я, засовывая руки в карманы одолженной толстовки. — Ты один поставил на то, что я продержусь дольше одного дня.

— И я выиграл, — не может он не вставить.

— Не в этом дело, — возражаю я. — А в том, что вся моя жизнь была такой. Люди ставили против меня. Никто и никогда ничего от меня не ожидал. Кроме неудачи. Иногда кажется, что весь мир словно с нетерпением ждет, когда я снова накосячу. И мой отец хуже их всех. Я всерьез думаю, что он придумал это соглашение — все эти пятьдесят две работы, — только чтобы посмотреть, как я проваливаюсь с треском.

— Возможно, — признает он, отталкиваясь от фонаря и подходя ко мне, — а может, ты никогда не добивалась успеха именно потому, что ты думаешь, что никто от тебя этого не ожидает.

Мои брови сходятся на переносице, когда я пытаюсь понять его логику.

— Чего?

— Я говорю про то, что, может, ты лишь давала им то, чего, по твоему мнению, им хочется.

Я категорически качаю головой.

— Ну нет. Я бы никогда сознательно не выбрала давать отцу то, что он хочет.

— Вот именно, — уклончиво отвечает он.

— Ну хватит, Роландо. Теперь ты начинаешь меня путать.

— Прости, — говорит он с легким смешком. Затем его лицо снова становится серьезным. — Я просто хочу сказать, вместо того чтобы постоянно жить в соответствии ожиданиям окружающих, почему бы просто не разрушить их?

— Разрушить? — нерешительно повторяю я.

Он скромно пожимает плечами.

— Да. Если все ждут, что ты провалишься, почему не сделать все с точностью до наоборот?

— Преуспеть? — Я замечаю вспышку в темноте.

— Не просто преуспеть, — поправляет он. — Сразить их. Полностью шокировать. Быть офигенной.

Позади раздается гудок, и я оборачиваюсь и вижу, как Люк смотрит на меня сквозь лобовое стекло своей Хонды Цивик.

Роландо щурится на свет фар.

— Парень? — гадает он.

Закатываю глаза:

— Хуже. Нянька.

— Спрашивать не буду.

— Спасибо тебе за все, — говорю я.

— Ты того заслуживаешь, девочка.

Он делает шаг вперед и сжимает меня в крепких объятьях. Я погружаюсь в них, ощущая тепло и безопасность. Словно он продолжение его маленькой квартирки.

Люк снова сигналит — этому парню пора придумать новый способ привлечения внимания, — и я неохотно выбираюсь из объятий Роландо и тянусь к ручке. Замираю, когда понимаю, что на мне по-прежнему его кофта.

— Ой, возьми, — начинаю снимать ее.

— Не волнуйся, — говорит Роландо. — Завтра отдашь. Или лучше вообще оставь себе.

Я колеблюсь, но он настаивает.

— Тебе понадобится маскировка, если захочешь вернуться сюда в гости.

— Ох, ну хорошо. Спасибо еще раз. — Открываю дверь автомобиля и забираюсь на пассажирское сиденье. — Увидимся завтра на работе!

Роландо наблюдает, как мы отъезжаем от тротуара до поворота, а потом скрывается в подъезде собственного дома.

— Новый парень? — ехидно предполагает Люк.

Не могу не засмеяться от его голоса. Он не игривый и веселый, как у Роландо, когда тот задавал мне такой же вопрос. Более злорадный.

— Нет. Просто друг, — отвечаю, пристегиваясь ремнем безопасности. — Я ведь могу заводить друзей? Или это против правил?

Люк ворчит и качает головой, явно не желая вестись на мои уловки.

— Просто в следующий раз скажи мне, если захочешь вернуться домой с каким-нибудь парнем.

Я хихикаю, настолько смешно и гиперопекающе это звучит. Словно он ревнивый бойфренд.

— Ага, — говорю я, закатывая глаза. — Будь уверен, так и поступлю.

***

Дома тихо и пусто, когда я возвращаюсь. Большинство домашних работников уже закончили работу на сегодня, а Горацио отошел на ночь. Я стою посреди холла и дивлюсь резкому различию между домом, из которого я только уехала, и тем, в котором стою прямо сейчас. Тем, который я называю своим.

Как и все наши дома по всему миру, здесь холодная пустота, которую я не замечала прежде — по крайней мере осознанно. Пустота, никуда не исчезавшая даже с четырьмя сотнями гостей.

Я бесцельно брожу по комнатам первого этажа — библиотеке, бильярдной, салону. Не занимает много времени определить, что есть у маленькой захудалой квартирки Кастаньо, но нет в огромном особняке в Бэль-Эйр.

Это нельзя купить в дорогом дизайнерском мебельном бутике. Ради этого нельзя нанять декоратора, чтобы он расписал стены. Это нельзя сфотографировать и выставить на всеобщее обозрение в журналах или газетах.

У Кастаньо есть то, что делает их дом... домом. Местом, куда ты возвращаешься не из-за того, что ждет тебя там, а ради кого-то.

Это же здание — не что иное, как гора дорогого кирпича и импортных тканей.

И хотя я очень благодарна уловить мимолетный проблеск того, чего мне не хватало всю мою жизнь, это также наполняет меня отчаянием, укореняющимся все глубже. Глубже, чем я обычно позволяла чему-либо на меня влиять. Я чувствую, как это отчаяние погружается в меня. Разрастается. Всасывается в мою кровь. Заполняет самые далекие темные уголки, до которых невозможно добраться. Невозможно очистить.

Я чувствую себя обманутой. Ограбленной. Словно заключила какую-то нечестную сделку. И я говорю не о пятидесяти двух работах. Я говорю обо всей своей жизни. Да, у меня было все, чего мне когда-либо хотелось. Одевалась в самое дорогое, спала в самых роскошных отелях, питалась деликатесами еще с детства, и все же я чувствую, будто меня обделили.

Бездумно наливаю себе выпить из бара в библиотеке. Лью прозрачную жидкость и прислушиваюсь к знакомому звону льда о стекло. Но не пью. Даже не подношу стакан к губам, чтобы попробовать. Я отставляю его на стол и выхожу из комнаты.

Со вздохом я тащу свое усталое тело по длинной винтовой лестнице и коридору к себе в спальню. Стаскиваю с головы парик, снимаю удобную черную толстовку Роландо, надеваю удобную чистую хлопковую пижаму и смываю с лица макияж.

Когда забираюсь в кровать и натягиваю одеяло до подбородка, я знаю — сегодня что-то изменилось. Переключатель повернут. Предохранитель сгорел.

И я знаю, что в отличие от многих других случаев в моей жизни — многих других минут мрачного однообразия, — на этот раз будет не так легко забыть. Не так легко подавить. Я не смогу принять таблетку или напиться — и все исчезнет во тьме.

Но самая страшная мысль нагоняет меня, когда я выключаю свет и прижимаю подушку к груди: сейчас я не уверена, что хочу этого.

Отправлено: Пятница, 14 сентября, 16:18

Кому: Люку Карверу

От: Video-Blaze.com

Тема: Видео-обращение от Лексингтон Ларраби

КЛИКНИТЕ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ВОСПРОИЗВЕСТИ СООБЩЕНИЕ

Или прочитайте ниже бесплатную расшифровку из нашего автоматического сервиса.

[НАЧАЛО РАСШИФРОВКИ]

Привет, Люк! Зацени! Я записываю этот отчет с мобильного через новое приложение Video-Blaze. Круто, да?

Так вот, у меня последний день работы в «Цветочном магазине Морти». Но по окружающей обстановке ты понимаешь, что сейчас я не совсем в «Цветочном магазине Морти». Я на доставке.

А это безусловно самая крутая часть работы, так что я подумала поделиться ею с тобой. Ну, типа как из закулисья.