— Это я обязательно сделаю, милый Делаборд. Но я опасаюсь, что приеду слишком поздно, — ответил офицер. — Я вам уже говорил, что, по–моему, Марселя приговорят к смерти. Строгие правила устава требуют этого.

Виктор помрачнел — эта мысль мучила его.

К тому же по приезде в Париж они узнали, что недавно капитан мушкетеров был сменен. Прежний добродушный капитан перевелся в другую часть, а на его место заступил надменный граф Лимож, из придворных, которого Виктор тоже знал.

Обоим офицерам пришлось довольно долго ждать, пока граф Лимож соизволил их принять. Лейтенант д'Азимон в устной форме изложил суть дела, и хотя он всеми силами старался смягчить свой доклад, граф нахмурился.

— Этот случай весьма нехорош, господин мушкетер. Можете вы что‑нибудь сказать в свое оправдание?

— Только одно, граф, что этот мой поступок был вызван дружбой и что господин капитан на словах дал мне отпуск на неопределенное время.

— Я дал вам отпуск? — удивился граф.

— Ваш предшественник, — уточнил Виктор.

— Мало того, что вам грозит опасность быть признанным дезертиром, так вас еще ожидает тяжелое наказание за участие в побеге преступника. Я вынужден передать ваше дело главнокомандующему в Версаль… А вы, господин лейтенант, исполнили свой долг, передав мне мушкетера, и теперь можете вернуться в Тулон.

С этими словами капитан мушкетеров выдал лейтенанту свидетельство о своевременной сдаче арестанта, и д'Азимон ушел.

Граф Лимож не сказал Виктору ни одного доброго слова. Между тем в его власти было лично решить дело, не донося главнокомандующему. Но этот человек не интересовался мушкетерами, не любил их, а Виктор, видя такое отношение, не стал унижаться до просьб. Он спокойно и гордо ждал решения своей судьбы.

Капитан Лимож велел позвать одного из мушкетеров. Явился новичок, незнакомый Виктору.

— Вы должны отвести арестованного мушкетера Делаборда во дворец и с бумагой, которую я напишу, сдать его главнокомандующему, — сказал граф Лимож этому новичку.

Затем он сел за письменный стол и написал отчет, в котором были упомянуты все проступки Виктора.

— Вы отвечаете головой, если этот дезертир убежит, — сказал граф новичку, передавая ему бумагу.

— С вашего позволения, господин капитан, я не дезертир, — сказал Виктор дрожащим от обиды голосом.

— Вы должны доказать, что вам действительно был дан такой невероятный отпуск, — ответил граф надменно. — А до тех пор вы дезертир, так как в заметках моего предшественника ничего не сказано о вашем отпуске.

Виктор без лишних слов повернулся и вышел из кабинета.

Мушкетер последовал за ним, чтобы отвезти его в Версаль. Им дали лошадей, и они поехали верхом.

— Вам плохо будет, товарищ, — сочувствующим тоном сказал мушкетер по дороге. — Генерал Лимож, друг умершего коменданта Бастилии, человек неумолимый.

— Он приятель Бофора — и этим все сказано, — твердо ответил Виктор.

— Нехорошо сделал капитан, что велел отвезти вас к главнокомандующему, — добавил мушкетер. — Не сердитесь на меня. Я это делаю скрепя сердце.

— Вы исполняете свой долг, я это знаю, товарищ. Я совершенно спокойно ожидаю следствия. Они не смеют поступать со мной как с дезертиром. На то существует прежний капитан, который может подтвердить, что дал мне продолжительный отпуск.

— Вы должны были взять письменное разрешение, — заметил мушкетер. — А теперь вам будет трудно доказать… Прежний капитан, говорят, был лучше этого.

— А куда он переведен?

— В Орлеан. Но я думаю, что он у Бофора был не на хорошем счету.

— За что его перевели?

— Говорят, что у него была затеяна дуэль с графом д'Орри, другом герцога Бофора. Но до дуэли дело не дошло, так как капитана немедленно сменили.

— Вот оно что, — проворчал Виктор. — Плохая новость…

Приехав в Версаль, оба мушкетера отправились в комендантскую. Они доложили о себе адъютанту генерала, и тот повел их к главнокомандующему.

Главнокомандующий Монтарен своей осанкой и надменным обращением очень походил на покойного коменданта Бастилии. Он только что выслушал отчет приехавшего из Парижа офицера и стоял в строгой задумчивости подле стола, заваленного бумагами, когда адъютант и оба мушкетера вошли в большой кабинет.

Адъютант доложил о мушкетерах и передал письмо графа Лиможа. Генерал прочел письмо и поднял голову.

— Так который из вас дезертир? — спросил он мрачным тоном.

Оба мушкетера стояли и молчали.

— Пусть дезертир выйдет вперед! — приказал Монтарен.

Виктор не пошевелился.

— Что это значит? — вскричал Монтарен. — Который из вас конвойный?

Новичок выступил вперед.

Монтарен сердито посмотрел на Виктора.

— Почему вы не повиновались? — спросил он грозным тоном. — Я же приказал дезертиру выступить вперед.

— Это обвинение несправедливо, господин генерал. Я не дезертир, — ответил Виктор. — Я поехал в Тулон с разрешения господина капитана.

— Вам, без сомнения, уже известно, что прежний капитан мушкетеров умер после дуэли вчера утром в Орлеане, — сказал Монтарен. — Есть у вас доказательства, что вам был дан отпуск?

Виктор остолбенел при этом известии: смерть прежнего капитана отнимала у него всякую возможность оправдаться.

— Нет у вас доказательств, — продолжал генерал. — А кроме того, что вы на долгое время оставили свой полк, вы еще принимали участие в побеге преступника.

— Этого я не отрицаю. Но это не было бесчестным делом, господин генерал, — сказал Виктор с достоинством.

— По–вашему, это честно — помогать преступнику бежать из заключения?.. Ну, любезный, это ваше убеждение вполне характеризует вас…

— Необходимо знать суть дела, господин генерал, — осмелился возразить Виктор.

Монтарен вспылил:

— Вы не имеете права возражать, мушкетер!

Виктор вспыхнул.

— Я думаю, что я имею право оправдываться.

— Так оправдывайтесь, если можете, но только побыстрее. Мне время дорого.

— Каторжник Марсель Сорбон, которому я помогал бежать, — не преступник. Он невиновен. Он жертва ненависти. Герцог Бофор велел его, сына своей сестры, сослать на каторгу…

— Это глупости! — прервал его генерал, как бы испугавшись и оттого еще больше свирепея. — Я случайно узнал, что человека, о котором вы говорите, нет в живых. И вы пытаетесь оправдаться мертвым человеком. Но довольно об этом! Я не желаю слушать об этом. Конвойный! — обратился генерал к новичку. — Отвезите этого арестанта обратно в Париж и сдайте в Бастилию. Господин комендант крепости получит необходимые распоряжения…

В Бастилию? Виктор Делаборд содрогнулся. Стало быть, его хотят заставить замолчать навеки? Такого ужасного приговора он не ожидал. Несомненно, генерала побудило к столь жестокому решению то, что он, Виктор, упомянул Марселя и герцога. Ведь Монтарен — сторонник герцога.

— Можете идти! — скомандовал разгневанный генерал.

Виктор и конвойный вышли из кабинета.

— Вы поступили глупо, — сказал конвойный, спускаясь вместе с Виктором по лестнице. — Вы рассердили главнокомандующего…

— Сказав правду, — ответил Виктор. — Я и впредь буду говорить только правду, хотя бы это стоило мне жизни.

— Это достойно похвалы, но в некоторых случаях не совсем умно, — возразил новичок.

— Что ж, ваше счастье, если вы следуете этому правилу. Я же не могу поступать иначе.

— Вот это‑то и погубило вас, товарищ.

— В Бастилию? Честное слово, это хуже смерти, — признался Виктор.

— Если бы я мог отпустить вас!

— Это не спасло бы меня, а вас погубило бы. Нет, я такого не допущу.

Оба мушкетера сели на коней и отправились обратно в Париж.

— Не надо ли вам сделать какие‑нибудь распоряжения? — спросил Виктора новичок.

— Нет, товарищ. Моим единственным желанием в последнее время было освободить друга, так как он невинно страдает на каторге. Теперь это стало невозможным.

К вечеру оба всадника подъехали к Бастилии. Когда они проезжали по подъемному мосту, часовые отдали им честь.