— Ему не хватало средств, да и никто не верил в его предприятие.

— Я хотел бы знать, герцог, каков будет результат вашей попытки… Когда вы отправляетесь в путь? — спросил король, поворачивая в ту часть сада, где для маркизы де Помпадур был построен небольшой дворец, известный под названием Трианон.

— Я отбываю на днях, ваше величество, — ответил Бофор.

В конце аллеи, куда свернул король, на камне сидела женщина. Она была крайне утомлена или больна. Лицо у нее было измученное, худое и бледное. Она сидела, сгорбившись и опустив плечи. Ее можно было принять за нищую. Старый темный плащ, покрывавший ее истощенную фигуру, от ветхости стал почти прозрачен. Темные волнистые волосы выглядывали из‑под рваного платка.

Женщине, должно быть, не хотелось показывать своего лица, так как она постоянно склоняла голову, однако тонкие и благородные черты лица, позволяли догадываться, что женщина видела на своем веку лучшие дни. Судя по ее лицу, можно было и теперь еще сказать, что когда‑то оно отличалось красотой и добротой, хотя горе и тяжелые удары судьбы избороздили его морщинами. По–видимому, она проделала далекий путь и, измученная и утомленная, присела отдохнуть.

Заметив короля и его свиту, женщина вздрогнула и хотела уйти, но было уже поздно — король заметил ее и остановился. Он во все глаза смотрел на нищую. Ее бледное, полное неизъяснимой грусти лицо живо напомнило ему ту, которую он любил больше всего в жизни и не мог забыть.

Странный, необъяснимый случай!

Бофор тоже заметил присевшую на камень женщину… И лицо его мгновенно омрачилось, и сам он невольно отпрянул назад. «Что это? — подумал он с легким ужасом. — Уж не привидение ли? Не Серафи ли вернулась с того света?»

Между тем король подал стоявшему за ним камергеру свой кошелек и указал на нищую. Взглянув на нее еще раз, он, подавленный воспоминаниями, продолжил свой путь.

Камергер подошел к нищей и подал ей кошелек с золотыми монетами.

— Мимо вас прошел его величество король Людовик, — сказал он. — Возьмите…

— Мне не надо подаяния, — прошептала женщина дрожащим голосом.

— Как? Вы не хотите взять такой богатый подарок? — в изумлении спросил камергер.

— Верните эти деньги королю. Я не нуждаюсь в них!

Этого камергер никак не ожидал. Он отошел от бедной женщины и, качая головой, последовал за королем, который не видел этой сцены.

После встречи с королем капитан Шуазель тотчас отправился в покои маркизы де Помпадур. В приемной Шуазель встретил пажа Леона, хорошенького подростка лет пятнадцати из старинного гасконского рода. Леон ревновал Шуазеля. Он хотел быть поверенным своей повелительницы, а потому с затаенной ревностью смотрел на капитана, которому постоянно оказывали предпочтение.

— Доложи обо мне маркизе! — обратился к нему капитан.

Паж, в изящном камзоле из светло–голубого бархата, в белых панталонах и башмаках с пряжками, выпрямился и вздернул голову.

— Я не понимаю, господин капитан, — сказал он дрожащим от гнева голосом, — почему это вы называете меня на «ты»!

Шуазель удивленно посмотрел на него и улыбнулся.

— Потому что ты паж, — ответил он. — Вот когда станешь камер–юнкером или офицером, тебя тоже будут называть на «вы».

— Но ведь и вы, господин капитан, были пажом! — воскликнул Леон.

— Конечно, мой маленький гасконец, — с улыбкой произнес Шуазель. — И я тоже вынужден был терпеливо сносить, когда придворные говорили мне «ты». Если же ты думаешь, что скорее сделаешь карьеру, если тебе будут говорить «вы», то будь по–твоему. Мой любезный господин паж Леон, немедленно доложите обо мне вашей повелительнице маркизе де Помпадур.

Своим ироническим обращением Шуазель еще больше настроил Леона против себя. Однако паж повиновался и с вызывающим видом направился к маркизе. А через минуту он уже отворил дверь, приглашая тем самым Шуазеля войти.

Шуазель прошел в салон маркизы, ожидавшей его с нескрываемым нетерпением.

— Узнали вы что‑нибудь? — обратилась Жанетта к Шуазелю.

— Так точно, маркиза! У меня очень важные новости, но я чуть было не потерял их по дороге…

— Леон! Проследи в приемной, чтобы никто нам не мешал, — приказала маркиза пажу, и тот вынужден был удалиться.

Оставшись с Шуазелем наедине, маркиза вопросительно взглянула на него.

— У вас есть важные новости, и вы чуть было не потеряли их? — переспросила она. — Как же так? Разве можно потерять то, что знаешь?

— Я мог бы выдать тайну его величеству, — с улыбкой ответил Шуазель.

— Понимаю. Идя сюда, вы встретили короля, а он стал вас расспрашивать. И вы должны были отвечать.

— Конечно, но только на прямые вопросы, маркиза.

— А главную новость вы приберегли для меня? Вы надежный союзник, Шуазель! — сказала маркиза шутливо. — Так что же вы узнали?

— Марсель Сорбон найден, маркиза.

— А вы не ошибаетесь, капитан?

— Я ручаюсь за достоверность сведений.

— Вы так уверенно говорите, как будто он уже здесь, во дворце…

— Марсель Сорбон был во дворце, маркиза.

— Он был здесь? Так близко от короля?

— Да, он был в приемной его величества.

— И король знает об этом?

— Нет, маркиза.

— Марсель хотел видеть короля?

— Без сомнения.

— Он знает о своем происхождении?

— Ничего не могу сказать на этот счет.

— Зачем же он был в приемной?

— Мне сказали, что он хотел поговорить с королем.

— Неужели он не знает тайну своего происхождения…

— Мне кажется, маркиза, что Марсель знал только свою мать.

— Почему вы так думаете?

— Да ведь он ждал аудиенции у его величества, чтобы просить защиты от своего родного дяди, брата его покойной матери!

— Он был так близко! — проговорила маркиза с упреком.

— К сожалению, мы этого не знали.

— Когда он был в приемной?

— Третьего дня вечером.

— И король его принял?

— Если бы у герцога Бофора не было в приемной своих глаз и ушей, то весьма вероятно, что его величество удостоил бы этого просителя аудиенции.

— Вы полагаете, что герцог предугадал намерение своего племянника?

— Поручик Карро говорил мне, что герцогу было очень важно устранить Марселя Сорбона. В результате Карро с сегодняшнего дня уже капитан.

— Что вам говорил Карро?

— Он рассказал мне, не подозревая, как сильно я этим интересуюсь, что герцог велел ему арестовать просителя.

— В приемной короля?

— Герцог не обращает внимания на такие мелочи, маркиза.

— Но это так рискованно! Королю уже могли доложить просьбу юноши.

— И это не остановило бы герцога!

— И Карро арестовал Марселя?

— Он застал его в приемной и предложил ему идти за собой, а арестовал уже в караульной комнате, где сопротивление было безнадежным. Карро отлично справился с делом. И вот — он уже капитан.

— Ну, вас‑то он не обгонит. На днях вы направляетесь в действующую армию, и я надеюсь увидеть вас командиром полка. Но я еще не обо всем спросила. Карро арестовал Марселя. И что же он с ним сделал?

— Отправил его в военную тюрьму.

— В военную? К каторжникам? — воскликнула удивленная маркиза.

— Да, по приказу герцога Бофора.

— Этот Бофор — настоящий дьявол, — заметила маркиза. — Подобные поступки могут стоить ему положения при дворе. Я легко могла бы уничтожить его, но… но не следует наживать себе врагов, если нет серьезной причины вести войну. Итак, Марсель Сорбон и теперь все еще находится в военной тюрьме — среди каторжников?

— Вчера утром в Тулон отправлена партия каторжников, маркиза.

— А Марсель Сорбон?

— Без сомнения, и он в этой партии.

В эту минуту раздвинулась портьера, и в комнату вбежал Леон.

— Его величество король! — доложил он торопливо, бросая насмешливый взгляд на Шуазеля.

— Идите, капитан, — сказала маркиза, указывая на боковую дверь, — здесь вам никто не встретится.