Едва ночной сторож снова поднял свой кубок, чтобы выпить за здоровье часового, как вдруг ветеран, схватив сторожа за руку, показал глазами на лестницу. Лицо его побледнело, а глаза округлились от ужаса. Сторож обернулся и посмотрел в ту сторону, куда уставился его собутыльник.

На лестнице показалась Женщина в белом.

— Привидение Бастилии… — прошептал сторож.

— Молчи… — тоже шепотом сказал часовой.

Оба сидели, точно окаменевшие.

Женщина в белом медленно поднялась по ступеням, бесшумно прошла по коридору и скрылась за поворотом.

— Ну, теперь мы видели совершенно ясно… — сказал часовой. — Пусть теперь мне кто‑нибудь скажет, что он не верит в привидение Бастилии!..

— Оно постоянно бродит ночью по коридорам, но никогда никому еще не причинило вреда… — тихо ответил сторож.

— А разве кто‑нибудь может сказать, откуда оно выходит и куда девается? — продолжал часовой. — Говорят, что в ночь на четверг Арман тоже видел его в этом коридоре…

— А все же как‑то жутко, когда вдруг увидишь… — сдавленным голосом произнес сторож. — Говорят, что это тень госпожи де Ришмон.

— Госпожи де Ришмон? Да ведь прежде‑то де Ришмон был, кажется, комендантом Бастилии?

— Да, комендант де Ришмон умер скоропостижно.

— Говорят, его отравили… — Часовой пугливо оглянулся по сторонам и продолжал: — Как оказалось впоследствии, его отравила жена, госпожа де Ришмон. Она, по слухам, была в большой дружбе с маркизой де Бранвиль…

— Известной составительницей ядов?

— Да, и бедному коменданту на себе пришлось убедиться в ее искусстве… Дело тогда открылось. Король пришел в ярость и хотел было отдать ее палачу…

— Все это происходило, кажется, при Людовике Четырнадцатом… Но у госпожи де Ришмон были хорошие связи при дворе, и ее наказание ограничилось тем, что ей было приказано постоянно носить на себе веревку. Даже похоронить ее было приказано вместе с веревкой…

— Хотелось бы посмотреть, носит ли она до сих пор эту веревку…

— Ее похоронили на кладбище Бастилии. Но, говорят, и в могиле она не может найти себе покоя, вот и бродит ночами по коридорам… Вот, что значит смертный грех, — наставительно закончил часовой.

— То же самое мне рассказывал старик Рампа, — вспомнил сторож. — Ты, конечно, знаешь этого столетнего инвалида, который из милости живет на казенных харчах. Он знал всю эту историю и даже убийцу…

— Т–с-с–с! Не произноси этого слова! — перебил его ча¬совой.

— Старик Рампа видел госпожу де Ришмон при ее жизни. Говорит, что она была удивительно хороша собой. Жаль только, что у нее не было сердца…

— Когда встречаешься с ней нынче, лучше всего трижды перекреститься, — сказал набожный часовой.

— Ну, теперь‑то она ушла… Нальем‑ка наши кубки, — предложил сторож и доверху наполнил оба кубка.

Во время этого разговора привидение оказалось в коридоре, где были шестая и седьмая камеры. На стене возле фонаря, над старым, потемневшим от времени столом висела черная доска. В эту черную доску рядами были вбиты крючки, на которых под номерами висели ключи от камер.

Женщина в белом сняла оба ключа под номером седьмым. Затем прежним ровным и легким шагом она подошла к двери и почти бесшумно открыла ее. В камеру из коридора проникал слабый свет фонаря. В его свете и появилась перед Марселем Женщина в белом.

Настала решительная минута. Теперь или никогда! Сердце его колотилось часто и громко.

Таинственная дама почти вплотную подошла к нему и протянула ему небольшой ключ.

— Постарайся этим ключом открыть кольцо на твоей руке, — послышался из‑под вуали ее тихий голос.

— О, добрая женщина! — воскликнул Марсель. — Как мне благодарить тебя за твои благодеяния? Чем заслужил я твою не¬оценимую помощь?

— Не спрашивай ни о чем. Не пытайся ничего узнать обо мне, иначе все погибло. Спеши исполнить мои приказания.

Марсель взял ключ, открыл кольцо на своей руке, сбросил с себя цепь и вернул ключ спасительнице.

— Следуй за мной!

Но едва лишь он сделал несколько шагов, как вдруг внизу раздались громкие голоса. «Комендант! — предупредил сторож часового. — А с ним герцог Бофор!»

Марсель вздрогнул. Все, бегство не удалось! Быть может, заговор раскрыт, и теперь надо лишь взять их на месте преступления…

Звуки голосов и бряцанье шпор слышались ближе и ближе. Комендант Бастилии и ненавистный герцог, по–видимому, очень торопились. Они заехали в Бастилию, возвращаясь из Версаля после королевского ужина.

— Останься здесь и жди меня, — твердо повелела таинственная Женщина в белом.

Марсель вернулся к своей кровати, а Женщина в белом исчезла за дверью, захлопнув ее за собой. В камере воцарился прежний беспросветный мрак. Все надежды рухнули — бегство не удалось. Вместо вожделенной свободы его ждут новые пытки, а быть может, и смерть.

Марсель стоял у своей постели неподвижно, словно громом пораженный. Между тем голоса и шаги раздавались уже в ко¬ридоре. Он явственно различал голос Бофора… Вот зазвенели ключи…

Марсель в полном отчаянии, сжимая кулаки, упал на постель и спрятал искаженное горем лицо в ладонях.

В Версальском дворце появилось новое восходящее светило. Это была очаровательная Жанетта Пуассон, или госпожа д'Этиоль, известная, впрочем, отныне всему двору под именем маркизы де Помпадур.

Король всячески старался подчеркнуть свое расположение к обаятельной женщине, отличавшейся к тому же недюжинным умом. Естественно, весь двор тут же начал создавать вокруг новой фаворитки атмосферу лести и всеобщего поклонения. Каждый спешил заслужить расположение всемогущей любимицы короля.

Муж ее, ростовщик д'Этиоль, уже был назначен главным поверенным по делам в Лионе. Огромные доходы от новых служебных привилегий служили как бы вознаграждением за невольную разлуку с супругой… Впрочем, он всегда помнил, что и с ним‑то она сошлась, бросив первого своего мужа, бедного Нарцисса Рамо — не по любви, разумеется, а по расчету…

Богатством ростовщик отнял ее у бедняка Нарцисса. Теперь Людовик той же ценой отнял ее у ростовщика. Сама судьба, казалось, покарала д'Этиоля за похищение очаровательной Жанетты у ее первого мужа. Недолго обладал ростовщик красавицей–женой. Став маркизой, Жанетта безжалостно покинула его.

Дочь мясника Жанетта Пуассон быстро шла к своей цели, намеченной ею еще в ранней юности. Богатство, блеск и роскошь с детства манили к себе ее пылкое воображение. Желание властвовать над другими, повелевать окружающими всегда было свойственно ее честолюбивой натуре. С годами она лишь более определенно очертила свою программу. Случай помог ей, и теперь она жила одной только мыслью — встать во главе государства и видеть всю Францию у своих ног.

Молодой придворный офицер Шуазель д'Амбуаз, который на охоте так самоотверженно остановил взбесившуюся лошадь маркизы, тоже не устоял перед пленительными чарами обаятельной амазонки. Встречи с ней при дворе подогревали его страсть. По службе ему часто приходилось бывать близ обворожительной маркизы де Помпадур, и всякий раз в таких случаях он буквально не в силах был отвести от нее своих очарованных глаз.

Однажды он был назначен к ней на дежурство, и когда она пригласила его к себе, чтобы дать ему кое–какие поручения, он не выдержал и упал перед ней на колени.

Со снисходительной улыбкой глянув на молодого офицера, Жанетта великодушно протянула ему свою хорошенькую ручку, чтобы поднять его.

— Не делайте себя несчастным, Шуазель, — произнесла она добродушным тоном. — А если король увидит и узнает?..

— Но я боготворю вас, маркиза! — страстно прошептал Шуазель. — Один взгляд ваших чудесных глаз для меня дороже всего! За один этот взгляд я готов отдать свою жизнь!

— Вы хотите признаться мне в любви… — с сожалением ответила Жанетта. — Гоните от себя это чувство! Гоните, если только вы действительно хотите сделать блестящую придворную карьеру. Любовь в корне убивает честолюбие. Я вам искренне советую побороть в себе это пагубное чувство…