Едва узнав об этом, Тера выкроила несколько драгоценных минут на то, чтобы заскочить в кабинет перед приемом послов. Но на своем столе она обнаружила только горстку пепла, как будто там что‑то сгорело. Однако она не сомневалась, что Мортон Дигс, накануне принесший письмо, поклянется всем, что ему дорого, что оно было оставлено на столе, и у нее не было причин усомниться в исполнительности бывшего сержанта. Именно это послание заставило Ильтеру задуматься: действительно ли покушение на Дорнана и гибель Коттара связаны? К первому, как она была уверена, причастно семейство Игрен — несмотря на то, что его величество упорно подыскивал рациональное объяснение действиям бывшей любовницы, Тера была уверена, что Даллара замешана в историю с теймари по самые плечи! Что же касается убийства Коттара… Возможно, маг, устроивший пожар во дворце, понял, что глава гвардейцев слишком быстро идет по его следу? Для чего убили Лонка: чтобы подставить королеву, якобы уничтожившую в одну ночь и короля, и верного телохранителя, пытавшегося ей помешать; или чтобы избавиться от чересчур проворной ищейки, вплотную приблизившейся к человеку, повинному в смерти предыдущего государя, Майрита ан’Койра?
Ей ужасно хотелось рассказать о письме Дорнану — фактически единственному человеку в столице и во дворце, которому Ильтера могла полностью доверять, но до приема она не успела — и так влетела в тронный зал, когда его величество уже разместился на высоком троне и сердито рыкнул на жену, что не годится в первый же день правления заставлять послов ждать. В результате, разместившись у него за спиной, Тера размышляла в одиночестве, терпеливо ожидая, когда долгий прием закончится, и стараясь не заснуть под монотонную речь Мейгона Айеса.
В любом случае, кто бы ни был убийца Коттара, это кто‑то из своих. Лонк доверял ему настолько, чтобы подпустить к себе близко и тем самым фактически дать себя убить. Значит, даже после прочтения послания, в котором содержались какие‑то сведения по поводу пожара, Коттар ни в чем не заподозрил этого человека. Он настолько хорошо маскируется, или главе гвардейцев просто в голову не пришло, что его могут так предать? Еще несколько часов назад Ильтера сказала бы, что во дворце она доверяет не только своему мужу, но и прислуге, и гвардии — и сонное зелье, и смертоносный отвар теймари вполне мог принести кто‑то со стороны, один из придворных или какой‑нибудь случайный поваренок, нанятый на время королевских торжеств, заглянувший в кухню с черной лестницы. Но убить Коттара, да еще так, что он, похоже, не сопротивлялся, чужак не мог. Значит, кто бы он ни был, во дворце его считали «своим».
Вообще самыми подозрительными Ильтера назвала бы себя и Дорнана. Их обоих Лонк бы со спокойной душой оставил у себя за спиной. Но как раз они вдвоем всю ночь провели в королевской опочивальне, и в этом чародейка в отличие от мужа, который был в беспамятстве, могла поклясться перед лицом Отца — Неба и всех трех богинь. Получается, что Коттар еще кому‑то безгранично доверял. Кому‑то из слуг? Своим заместителям? Каким‑нибудь приятелям, пришедшим к нему отпраздновать коронацию и свадьбу? В последнее верилось с трудом: Тера не могла припомнить ни одного случая, чтобы она видела Лонка хоть с кем‑то вне дворца. Да и сильно сомнительно, что в такой ответственный момент, когда он лично возглавлял караул за дверью королевских апартаментов, Коттар отправился бы с кем‑то праздновать событие любой значимости и масштаба.
Здесь таилась и еще одна странность. По словам гвардейцев, накануне Лонк, возвращаясь в кабинет, заявил им, что на этот вечер все, кроме тех, кто назначен в караул, получают королевский приказ выпить вина и повеселиться от души. Затем он вроде бы сказал, что и почетная стража, которой предстоит нести службу, тоже может пропустить по стаканчику. Естественно, этим прекрасным предложением не преминули воспользоваться, не особенно размышляя над тем, за что на них свалилась такая неожиданная милость небес.
Если задуматься, это было совершенно не похоже на Коттара, который предпочитал держать подчиненных в подобающей суровости и никогда не давал им поблажек и послаблений. Кроме того, он лично снял караул от дверей королевской опочивальни, мотивировав это приказом правителей. Оба гвардейца, стоявшие на страже, когда Тера и Дорнан удалились в спальню, утром испуганно твердили, что именно Коттар приказал им покинуть пост, сказав, что вот — вот придет смена, которую дожидаться не обязательно. А вторую пару охранников попросту никто не позвал в караул, хотя потом Лонк вернулся к себе в кабинет.
Что случилось с Коттаром накануне? Ильтера слегка нахмурилась собственным мыслям. Все это абсолютно не походило на поведение того человека, которого она знала много лет! Лонк ни за что на свете не оставил бы королевские апартаменты без охраны, а его подчиненные не осмелились бы покинуть пост без прямого приказа начальника. Почему Коттар не сменил стражу? Почему во всеуслышание заявил, что король приказал — именно так, приказал! — гвардейцам праздновать, если Дорнан такого распоряжения не отдавал? От кого, кроме ан’Койра, он мог получить такой приказ и почему послушался?
Что произошло за то недолгое время, пока он спускался в комнаты охраны, если он забыл послать пост в почетный караул? Если бы Лонк не смог растолкать заснувших от вина стражников, то, по крайней мере, отправился бы к королевской опочивальне сам и скорее всего поднял бы тревогу по поводу резко повысившейся сонливости во вверенном ему подразделении. Однако, похоже, вместо этого Коттар преспокойно уселся за стол и принялся составлять поименный список следующих караулов, пока некто неизвестный не заявился к нему и не убил, спокойно зайдя за спину старого бойца… Все это смахивало на бред воспаленного рассудка, и Тера на секунду задалась мыслью, не свихнулась ли она после напряжения вчерашнего дня и последовавшей за ним безумной ночки…
За спиной довольно громко откашлялся Мортон Дигс, и Ильтера очнулась от размышлений. В тронном зале стояла тишина, Мейгон Айес выжидающе смотрел на королеву, да и король вполоборота повернулся к супруге, а в его голубых глазах плескалось раздражение. Кажется, от нее ожидали какой‑то реакции, но Ильтера понятия не имела, о чем шла речь, пока она прикидывала, кто мог убить Коттара Лонка. Может, Айес потребовал что‑то сделать с магами, а Дорнан заявил, что об этом лучше переговорить с его женой? Или говорили об одном из приграничных Домов, в которых Тера разбиралась лучше, чем кто‑либо, и решили обратиться к ее мнению? Она судорожно сглотнула, пытаясь сообразить, как выпутаться из сложной ситуации.
— Господин посол прощается, — шепнули сзади. — Желает здравствовать и долгих лет жизни, просит позволения удалиться.
Мило улыбнувшись, Ильтера слегка наклонила голову, и Мейгон Айес, отвесив затейливый поклон по равианской моде, тут же направился к выходу. Ну да, конечно, теперь придворный этикет требует, чтобы разрешение уйти давали и король, и королева! Надо взять себя в руки и, по крайней мере, внимательно выслушать следующего посла.
— Спасибо, капитан, — пробормотала чародейка. — Очень своевременная получилась реплика.
— И в следующий раз говори потише! — вполголоса раздраженно рявкнул Дорнан, отворачиваясь от Ильтеры. — Надеюсь, Айес, по крайней мере, не слышал, а то еще решит, что у королевы открылась избирательная глухота — она не воспринимает, что говорит человек, стоящий напротив нее!
— В отличие от тебя я слушала этого зануду столько раз, что могу слово в слово пересказать все, что он скажет, — парировала задетая Ильтера. — За двадцать лет он не придумал ничего нового. Если бы ты…
Окончание фразы она успела благоразумно «проглотить», глядя на окаменевшую на подлокотнике трона руку мужа. «Если бы ты все это время не отсутствовал, а был рядом с отцом, то и сам бы все это знал…» — вряд ли ей стоило высказывать подобные мысли. От них недалеко и от ответного упрека: если бы не Тера Морн, Дорнан ан’Койр, безусловно, вернулся бы в Эрнодар гораздо раньше. Мало того — страже уж, во всяком случае, не годилось слушать перебранку новобрачных короля и королевы. Но прежде чем она успела извиниться, Октен Дирайли сообщил о том, что следующим их посетит посол Довгари.
