Тейли Кирш был невысоким и слегка полноватым, а кроме того, почти всегда улыбался, причем у него это получалось на удивление искренне, и всегда хотелось улыбнуться в ответ. Ильтере он нравился еще и тем, что с воспитанницей Майрита обращался подчеркнуто вежливо, не делая разницы между ней и другими придворными дамами. Хотя она неоднократно давала понять, что не имеет ничего общего с Далларой Игрен и прочими экс — фрейлинами погибшей королевы, отиравшимися вокруг эрнодарского трона, уважение Тейли ей все же было приятно. Некоторое время назад он, кажется, даже пытался слегка ухаживать за придворной чародейкой, хотя Тера могла и ошибаться: уж больно завуалированно действовал довгариец. Но общаться с ним тем не менее было приятно, да и никаких трений с западным соседом у короля ан’Койра не было, так что и с послом Довгари Майрит был почти дружен — насколько это вообще возможно для правителя.
Едва оказавшись в тронном зале, Тейли тут же рассыпался в многословных пожеланиях долгих лет жизни и счастья в браке, адресованных королю и королеве. Он говорил не столько от имени довгарийского государя, сколько от себя, во все реплики внося нотку искренней личной заинтересованности. В отличие от занудного Айеса Кирш умел говорить так, чтобы его слушали не только по обязанности или необходимости. Во время поздравлений даже раздраженный Дорнан немного оттаял — во всяком случае, его рука и плечо, видные Ильтере с ее места, перестали напоминать вырезанные из камня элементы тронного украшения.
— Мы с супругой также желаем долгих лет жизни и удачного правления нашему собрату — государю Довгари, — тепло произнес ан’Койр, когда Тейли Кирш, наконец, завершил длительное вступление. — Кроме того, мы искренне надеемся, что отношения наших стран будут с годами становиться все ближе и теплей.
— Непременно, ваше величество, непременно! — радостно воскликнул посол и, казалось, с трудом удержался от соблазна пробежать до трона и заключить собеседника в объятия, но тут же лицо его приобрело скорбное выражение. — Я также уполномочен принести вашему величеству соболезнования по поводу безвременной кончины короля Майрита ан’Койра.
— Благодарю, господин посол, — ладонь Дорнана на подлокотнике слегка дрогнула. — Как я помню, мы уже виделись, и я слышал, что ты весьма тепло отзываешься об отце.
— Прошу прощения, что вынужден напомнить о столь малоприятном для вас визите, — Тейли поклонился, — но тогда я мог говорить лишь за себя, а теперь представляю свою державу. Надеюсь, мои слова не оскорбили ваше величество?
— Ни в коей мере, лорд Кирш, — Дорнан слегка склонил голову в ответ на вежливость довгарийца. — Напротив, я склонен воспринимать их как начало долгого и приятного сотрудничества, логичным образом продолжающего союзные отношения, заложенные государем Довгари и Майритом ан’Койром.
— Мне тоже хотелось бы надеяться, что все будет именно так, — улыбнувшись, проговорил Тейли Кирш. — Еще раз благодарю ваше величество за то, что уделили время моей скромной персоне, и не смею задерживать вас дольше. Желаю здравствовать вам обоим и прошу позволения удалиться!
Два милостивых кивка отпустили посла Довгари, и он с поклоном вышел, напоследок еще раз пожелав счастья в правлении и в браке. На этот раз Ильтера ничем не заслужила неодобрения мужа, поэтому следующих посланцев он встретил уже без раздражения.
Юго — западный сосед — король Паданонга устами своего посла довольно кратко заверил в неизменном почтении к эрнодарскому королю. Найир Тенна, присланный ко двору Майрита ан’Койра около двух лет назад, пока был для Ильтеры загадкой — она не успела ни толком пообщаться с ним, ни узнать, чего он хочет. Вроде бы в Паданонге у Эрнодара особых политических интересов не было, что считалось вполне взаимным. Майрит не уделял особого внимания соседям, которые едва соприкасались границами с его государством, но Тера всегда считала, что это не совсем верно — ведь правильно заключенный альянс мог бы хорошо послужить в дальнейшем. Однако она как раньше не влияла на эрнодарскую политику, так не собиралась делать этого и сейчас, несмотря на обретенный королевский статус. Пусть лучше Дорнан сам решает, нужно ли ему что‑то от Паданонга или нет.
Пока Тенна в довольно красивых, но суховатых выражениях говорил о том, сколько счастлив его король приветствовать на троне сопредельного государства Дорнана и Ильтеру, ан’Койр спокойно слушал его, в нужное время подавая реплики с благодарностью. Однако, когда посол попросил разрешения удалиться, чародейке показалось, что в воздухе повисла какая‑то недосказанность. Найир Тенна вообще выглядел как волкодав, осторожно принюхивающийся к новой миске. Казалось, и Дорнан тоже приглядывался к собеседнику, хотя их разговор и длился без заминок и долгих пауз. В общем, на этот раз Ильтера кивала, разрешая послу уйти, без особого желания. Недосказанности она не любила — как правило, то, о чем умалчивают на официальных приемах, не будучи вовремя доведенным до сведения заинтересованных лиц, приводит к неприятностям.
Затем королю и королеве представились послы еще нескольких стран, расположенных довольно далеко от Эрнодара. Дорнан был со всеми неизменно вежлив, однако по — настоящему, кажется, обрадовался только Ксанте Бойну — послу Таэкона. Общих границ с Эрнодаром у них не было, однако именно в этом государстве располагался рыцарский орден Тейллер, в котором ан’Койр провел больше половины жизни. Бойн в обычной своей сдержанной манере заявил, что счастлив видеть на троне истинного рыцаря. Кажется, по внутренней иерархии ордена он стоял на ступень выше Дорнана. Тера едва удержалась, чтобы не фыркнуть, увидев, как довольно распрямился ее муж. Надо же: стал королем — и по — детски искренне радуется похвале какого‑то посла только потому, что тот относится к рыцарскому ордену и происходит из страны где Тейллер считается «государством в государстве», не зависящим от Таэкона! Что тут говорить: мальчишки — всегда мальчишки, даже если им уже перевалило за сорок!
Ильтера уже устала торчать на троне в тяжелой церемониальной одежде и выдавливать из себя улыбки и кивки, едва послы просили разрешения удалиться, когда прием, казавшийся бесконечным, наконец, завершился. Октен Дирайли торжественно объявил, что послы всех государств явились представляться в тронный зал нового короля, так что последние формальности были улажены: другие государства официально и безоговорочно признали за Дорнаном ан’Койром право занимать место правителя после своего отца. Не то чтобы в этом кто‑то сомневался, но после вчерашнего Клятвенного постамента Ильтера ожидала уже чего угодно, поэтому происходящее восприняла с облегчением.
Едва их оставили в покое (можно было бы сказать, что они оказались наедине, если бы не усиленный гвардейский караул, застывший неподалеку), король обернулся к жене, слегка приподняв бровь.
— Ну и чем ты занималась, пока я выслушивал всю эту толпу любителей лести и устрашающе глубокомысленных речей? — поинтересовался он скорее устало, чем раздраженно. — Или ты специально заставила Айеса подождать, чтобы подчеркнуть свою значимость?
— Свою значимость? — хорошее настроение у Теры мигом пропало, в тоне прозвучали холодные нотки. — У меня и в мыслях не было ничего подобного. Просто я задумалась.
— Ну разумеется, — проворчал Дорнан, вставая с трона и снимая королевскую тиару. — Лучшего места и времени для раздумий у тебя, видимо, не нашлось.
— Этой ночью убили человека, который был моим другом, — каменным голосом произнесла чародейка. — Если ваше величество позволит мне удалиться, я…
— Прости, — в его глазах действительно мелькнула тень раскаяния, или ей показалось? — Я понимаю, как тебе тяжело, и мне тоже трудно, но мы должны быть сильнее обстоятельств.
Неожиданно для самой себя Тера всхлипнула и тут же стиснула зубы и чуть прикрыла глаза, стараясь прийти в чувство. Нет, она больше не собирается плакать при своем муже! Один раз уже разрыдалась у него на груди — этого более чем достаточно! Чародейка почувствовала движение перед собой и, открыв глаза, увидела Дорнана совсем близко. Но, когда он протянул ей руку, лишь раздраженно дернула плечом и сама поднялась с трона, несмотря на то, что церемониальный плащ казался еще тяжелее, чем несколько часов назад, когда она в него облачилась. Нечего демонстрировать свою слабость — это уж точно никому и ничем не поможет! В конце концов, она придворный маг, да еще и дочь Орвина Морна, ухитрившаяся выжить после того, что сотворил ее отец, а не какая‑нибудь трепетная и нервная девица — вчерашняя фрейлина, только и мечтающая упасть в обморок или не к месту разразиться судорожными слезами!
