— Отец — Небо и три богини! — пораженно выдохнула Тера, от неожиданности даже отступив на шаг. — Не может этого быть!

Каким бы быстрым ни был их марш, Дорнан ан’Койр кожей чувствовал, что они опаздывают. Уходящая зима неохотно отпускала Эрнодар, но с каждым днем становилось все теплее. Король вел свое небольшое войско к границе, надеясь, что успеет еще до того, как холода окончательно отступят. Замерзшие болота, цепь которых разделяла соседние государства, считались гораздо более коварным врагом, нежели те же топи, когда с них сойдет лед. И Дорнан полагал, что сейчас не столько силы пограничных Домов и скромные солдатские гарнизоны сдерживали напор нападающих, сколько именно эти ледяные «стражи», в ловушки которых боялись попасть равианские военачальники.

— Конница — спешиться! — коротко скомандовал король и первым спрыгнул с седла.

Он по — прежнему вел свое небольшое войско, растянутое в несколько колонн. В его распоряжении имелось полторы тысячи конных гвардейцев и тысяча солдат. Во время дневных переходов его люди часть пути проводили в седлах, а часть — бежали рядом со своими лошадьми, держа их в поводу. Это помогало сберечь силы коней и передвигаться достаточно быстро. Дорнан останавливал колонну, лишь когда ночь становилась настолько темной, что ехать верхом было уже опасно. Кроме того, солдатам требовался отдых, и король не имел права требовать от них столько же, сколько от себя.

Сам он почти не спал с тех пор, как они покинули столицу. Еще не забытая рыцарская закалка позволяла Дорнану обходиться минимальным отдыхом, поэтому днем он возглавлял колонну, а ночью обходил костры, у которых грелись гвардейцы и солдаты, проверял дозорных и принимал доклады разведчиков. Большинство из них к концу первой же недели марша он уже знал по имени и в лицо. Если некоторое время они еще немного скованно чувствовали себя во время «королевских посещений», то вскоре Дорнан стал уже для них «своим».

Несмотря на то, что эрнодарцы, кажется, искренне надеялись на победу, ан’Койр рассматривал свое небольшое войско со смешанными чувствами. Он знал, что может рассчитывать на этих людей, но их было слишком мало. Растянутые вдоль границ части армии дали бы ему столько же солдат. Если повезет, откликнувшись на призыв, они и успеют стянуть силы к южной границе — тогда в распоряжении Дорнана окажется подкрепление. Пограничные Дома в силах выставить в лучшем случае еще тысячи две бойцов, в основном это будет пехота, копейщики и, возможно, лучники. Там также имеется некоторое количество чародеев, но вряд ли достаточно для хорошей защиты.

Судя по разведданным, поступавшим от пограничников, равианская армия, расквартированная в одном дневном переходе от границы, насчитывала более пятнадцати тысяч бойцов. Это означало более чем двукратный перевес сил, даже если упорно держаться за самые оптимистичные надежды. Если же им придется драться лишь тем составом, что сейчас видел ан’Койр, на каждого из его людей придется по пять — шесть противников. И даже пограничники не слишком изменят ситуацию. Вряд ли стоит рассчитывать, что равианцы бросят в бой необученных желторотых юнцов, которых с легкостью разобьет регулярная армия Эрнодара, подкрепленная королевской гвардией. Вероятно, им предстоит сражаться с бойцами, которые достаточно опытны, чтобы даже при численном равенстве сомневаться в исходе войны. Дорнан знал, что это будет трудное противостояние, и не мог не думать о том, что множество людей, едущих сейчас с ним, погибнет, а те, кому повезет выжить, будут до конца жизни считать себя счастливчиками. Порой ему казалось, что сама смерть едет позади него в седле.

Оставалось надеяться, что к королевскому войску успеют присоединиться силы ведущих Домов Эрнодара. Все они откликнулись на призыв (через несколько дней после его отъезда Ильтера прислала магическое послание с полным списком всех ответивших) и клятвенно заверили корону, что их воины вот — вот выступают в поход. Но Дорнан сомневался, что они будут так уж торопиться. А если до них дойдут сведения о том, что эрнодарская армия терпит поражение или ее серьезно теснит неприятель, военачальники Домов, скорее всего, предпочтут развернуть свои силы назад и ускоренным темпом направятся защищать владения своих лордов.

Сразу после выезда из столицы армия Эрнодара имела более бодрый вид — в основном из‑за пяти тысяч воинов в мундирах цветов Дома Стелл. Канар, исполняющий долг перед государством, с откровенной насмешкой смотрел на королевских гвардейцев и солдат. Даже его сверкающий драгоценными накладками мундир, больше подходящий для парада, чем для войны, представлял собой разительный контраст по сравнению с простой рыцарской курткой Дорнана ан’Койра. Впрочем, король на это и внимания не обратил — ему слишком была нужна поддержка вельможного родственника. Пусть хоть голым едет или в перьях — лишь бы в нужный момент его воины оказались на поле брани.

Но практически все силы Канара оказались представлены пехотой, которая отстала от гвардейских конников на первом же дневном переходе. По правде говоря, их перегнал даже фуражный обоз, который двигался несравнимо медленней конницы. Каждый из гвардейцев и солдат имел при себе необходимый минимум припасов, поэтому король рассчитывал, что они продержатся без обоза до самой границы, а там уж и фуражиры догонят армию. Несмотря на то, что время поджимало, когда командир арьергарда доложил его величеству, что люди Дома Стелл отстают, Дорнану пришлось тоже задержаться. Распорядившись о том, чтобы его заменили во главе колонны, он поскакал вдоль растянувшейся «змеи» своей армии назад — туда, где четкими шеренгами с величественной неторопливостью, словно они прогуливались по плацу, стремясь произвести впечатление на дам, маршировала «парадная» пехота Канара, держа копья под одинаковым, четко выверенным углом.

— Мы должны двигаться быстрее, — после краткого приветствия заметил Дорнан главе Дома Стелл.

— Я ответил на призыв короля и выполняю свой долг перед Эрнодаром, — с холодным спокойствием отозвался Канар, — но в мои намерения не входит измотать моих людей еще до боя, чтобы угодить вашему величеству!

— Прикажи своим людям хотя бы ненадолго перейти на маршевый шаг, — в глазах Дорнана сверкнула сталь. — От них не будет толку, если нам придется принимать бой уже не на границе, а посередине Эрнодара!

— От них не будет толку, если они слишком устанут, чтобы драться, — отрезал Канар. — Войска Дома Стелл придут так быстро, как смогут. Конница вашего величества пусть выдвигается вперед, а мы поддержим вас, когда придет время.

— Ты именно так намерен исполнить закон, под которым поставил свою подпись? — в тон ему проговорил ан’Койр.

— Все, что в моих силах, уже сделано, — королевский родственник величественно выпрямился в седле. — Даже Майрит не мог бы требовать от меня большего!

«А ты — и подавно!» — конец реплики повис в воздухе, но Дорнан почувствовал себя так, словно услышал его. Канар Стелл, как и всегда, считал свой Дом выше королевского. Бросив еще один взгляд на стройные ряды размеренно шагающей пехоты, ан’Койр развернул коня.

— Увидимся на границе! — бросил он, пуская Альни в галоп.

На следующий день солдаты Дома Стелл уже окончательно отстали от верховой колонны. Еще неделю Дорнан немного сдерживал ход войска, надеясь, что Канар одумается и нагонит его. Потом махнул рукой на поддержку Дома Стелл — она оказалась скорее показной, чем настоящей. Вскоре командир арьергарда перестал ежевечерне докладывать королю, что сил союзного Дома по — прежнему не видно. Рассчитывать на Канара Стелла не приходилось — его пехота, кажется, делала все, чтобы «не успеть» к границе вовремя. Дорнан даже поймал себя на том, что не удивится, если его чудесный родственник, едва колонна верховых скрылась за горизонтом, развернул своих людей назад.

Донесения с границы с каждым днем становились все более тревожными. Ан’Койр регулярно получал от разведчиков послания, переданные магическим способом. Большинство из донесений было подписано Эталинфом Джинесом, главой Дома Джинес. Даже при обычной сдержанности воина, уже больше шести десятков лет защищающего границу, в этих кратких записках сквозило беспокойство. А там, где несгибаемый лорд Эталинф испытывал беспокойство, человек менее сдержанный, вероятно, уже метался бы в неконтролируемой панике или пытался покончить с собой, прыгнув с какой‑нибудь крепостной стены…