— Динора ан’Койр, — без колебаний ответила чародейка.

— Зачем? — поразился король.

— Она хотела трона для своего старшего брата Канара, — твердо произнесла Коранна. — Гейрин, их отец, отказался бы от такого подношения, но к тому времени он был уже мертв, а Канар только — только стал главой Дома Стелл.

— Отдать корону брату, отняв ее у законного мужа и сына? — Дорнан нахмурился. — Но это бессмысленно!

— Боюсь, что нет, — пожилая женщина покачала головой. — Я не могу объяснить, но у Диноры были к тому веские основания.

— Легко говорить так о женщине, которая уже давно ушла к Отцу — Небу, — лицо короля окаменело. — Ты очерняешь память моей матери, желая обелить своего сына!

— Ваша мать… Она бы сказала вам то же самое, что и я, — Коранна спокойно встретила его суровый взгляд. — Королева организовала мятеж. Мой сын пытался остановить ее, но было несколько самонадеянно с его стороны действовать в одиночку. Динора погибла от его руки, а Орвина убил Канар Стелл, прикрывавший сестру.

— Это не может быть правдой! — взорвался Дорнан.

Он плохо помнил свою мать, однако поведение королевы, если она действительно стала сердцем мятежа, заставляло усомниться в ее душевном здравии. Динора ан’Койр была не слишком хорошей матерью, но она не могла оказаться сумасшедшей! Интриговать против собственного сына — это слишком даже для Дома Стелл, к которому она принадлежала до свадьбы!

— После смерти Диноры и Орвина Майрит оказался перед трудным выбором, — безжалостно продолжала Коранна, словно не услышав Дорнана. — Он мог открыть правду, которая бы спровоцировала гражданскую войну. Или скрыть ее так глубоко, чтобы никто и никогда не докопался до истины, и сохранить мир и честные имена большинства участников тех событий ценой памяти о моем сыне.

Она на мгновение замолчала, как будто собираясь с мыслями. Дорнану оставалось сжать зубы и надеяться, что его пылающий от негодования взгляд не прожжет в леди Коранне дыру. Но ей, очевидно, было все равно, что король думает по поводу ее высказываний. Он уже начинал жалеть о том, что все‑таки загнал леди Морн в угол и потребовал от нее ответов.

— Прошу прощения, ваше величество, но раз вы хотели узнать правду, то вам придется выслушать именно то, что я скажу, — чародейка словно прочитала его неприятные мысли. — Я еще не сошла с ума и не заговариваюсь. Если у вас достанет упорства и терпения дослушать до конца, я буду говорить. Если нет, вам лучше уйти отсюда и навсегда забыть об этой малоприятной беседе.

Опершись руками на столешницу, Дорнан смерил Коранну Морн тяжелым взглядом. Он действительно мог бы уйти сейчас и в душе считать, что пожилая женщина, при крайне неприятных обстоятельствах потерявшая одного из сыновей, выжила из ума и пытается внушить абсурдные вещи не столько даже окружающим, сколько самой себе. Но как быть с необъяснимым поведением его собственного отца? Майрит точно не был сумасшедшим, но он сознательно позволил Морнам уцелеть. Дорнан уже неоднократно мысленно «примерял» на себя отцовское поведение. Если бы какой‑то мерзавец убил его жену, ан’Койр разорвал бы на куски его самого и все его окружение! Даже если Майрит не любил Динору или она, скажем, изменяла ему (какая до боли знакомая ситуация!), король, сохраняя лицо, все же должен был покарать весь Дом, породивший убийцу! Почему он этого не сделал? Почему при его попустительстве Коранна с двумя сыновьями осталась в Эрнодаре, лишь потеряв право пребывать в столице? Почему потом ко двору попала дочь Орвина Морна?

Эти и многие другие вопросы так и останутся без ответов, если Дорнан сейчас поднимется и уйдет. Он бы мог спросить Канара Стелла — еще одного участника тех давних событий, но как быть уверенным, что человек, поднявший мятеж против короны, скажет правду? Осада столицы, снятая лишь сейчас, была еще одной занозой сомнения в душе Дорнана ан’Койра. Если Канар смог предать своего короля и близкого родственника, возможно, его сестра действительно оказалась причастна к тому давнему мятежу?.. Дорнану никогда не узнать правды, если он откажется слышать то, что ему неприятно. Призвав на помощь все свое хладнокровие, он принял решение.

— Я готов выслушать тебя, чародейка, — он надеялся, что голос его прозвучал не слишком холодно.

— Очень хорошо, — Коранна снова смерила его придирчивым взглядом, словно коня, на которого собиралась сделать ставку на скачках. — Канар объявил, что Орвин — убийца. Мне пришлось сдаться его людям, чтобы дать Тайрису и Астору — двоим моим сыновьям — время скрыться. К счастью, новоявленный лорд Стелл ничего не успел сделать, поскольку гвардейцы перехватили меня еще по пути. Меня отправили в королевскую тюрьму, но тем же вечером ко мне пришел Майрит и предложил сделку. Он принял решение скрыть правду ради… вашего величества, и я могла это понять. Король честно сказал, что в любом случае поступит по — своему, но не хочет причинить Дому Морн еще большего зла. Но ему требовалось заткнуть рот Канару — тот не стал бы молчать, если бы хоть тень подозрения пала на его сестру. А Майрит надеялся избежать войны и защищал своего сына. Я его понимала и хотела в свою очередь защитить своих.

Она немного помедлила, переводя дыхание. Опустив взгляд, Дорнан увидел, что ее тонкие пальцы подрагивают, как если бы Коранне было тяжело говорить или она нервничала, боясь сказать слишком много.

— Как я уже сказала, отец вашего величества предложил мне сделку, — сухо продолжила чародейка. — Он сказал, что мертвым уже не помочь и нужно думать о живых, и я была с ним согласна. Окажись я одна, до последнего дралась бы за имя Орвина и сделала бы все, чтобы Эрнодар узнал правду! Но, кроме старшего сына, у меня еще двое. Тайрису тогда было всего семнадцать, Астору — четырнадцать. Кроме них, имелась и беременная Риддина — я больше всего боялась за то, как она перенесет смерть Орвина, и, как показали дальнейшие события, не зря. Тогда я согласилась на сделку с вашим отцом. Обменяла честное имя старшего сына на жизнь остального Дома, хотя он официально прекратил свое существование. Майрит запретил нам появляться в столице, и это должно было скорее уберечь мою семью от Канара, нежели Эрнодар — от нас. Земли, принадлежавшие Дому Морн, перешли под управление лорда Джинеса. Эталинф тогда только — только стал главой, но Майрит был уверен в его порядочности и не ошибся. Пожалуй, я бы сама не смогла так успешно управлять землями, как это получилось у Джинеса.

Все прошло не так спокойно, как планировал король. Я уехала из столицы добровольно, под «конвоем» гвардейцев, прикрывавших меня от людей Стелла. Но перепуганная Риддина была не в себе и сбежала к своей матери, лесной колдунье. Мы точно не знали, где находится хижина, но оставить мою невестку с младенцем в такой близости к Канару и Роэрану было немыслимо, поэтому Тайрису и Астору пришлось тайком остаться. Они пытались разыскать Риддину, но в тот раз не преуспели — ее матушка прекрасно умела прятаться и не без оснований опасалась преследования, и спустя несколько месяцев моим мальчикам пришлось уехать из столицы. Мы снова положились на честное слово Майрита, который поклялся, что не допустит, чтобы дочери Орвина Морна причинили зло.

Ильтеру нам удалось найти лишь спустя четыре года, Риддина к тому моменту уже давно была мертва, а в королевском окружении никто не сомневался в том, что предатель — Орвин. С тех пор Тайрис или Астор, а иногда и оба каждый год приезжали проведать малышку, однако на глаза ей не показывались. Мать Риддины, конечно, знала, что они поблизости, но тоже помалкивала. Ни Майрит, ни Канар не вмешивались в ее жизнь — может быть, так и не нашли старую затворницу, а может, решили, что проще оставить ее в покое — она‑то ведь не относилась к Дому Морн.

Так продолжалось до тех пор, пока колдунья не умерла. Как назло, в это время Тайрис, который в тот год навещал девочку, уже уехал, и мы бы так и не узнали о смерти старухи до следующей весны. Мне страшно представить, как Тера пережила бы зиму… Уж не знаю, случайное ли то было совпадение, или Майрит тоже… присматривал за дочерью Орвина, но жизнью нашей девочки мы обязаны ему. Через некоторое время лорду Эталинфу пришло письмо от короля — его привез обычный гонец, чары не были задействованы, — на самом деле адресованное мне. Майрит писал, что готов отдать внучку мне или одному из моих сыновей, если мы пожелаем. Но он по — прежнему чувствует свою вину за то, что имя Орвина запятнано, хотя его придворный маг до конца сохранил верность королю…