Эмилию поставили на колени, прижали к ее голове меч, словно собирались немедленно разрубить пополам.

– Что за собака к нам в лагерь пыталась пролезть? – спросил Гариб, обходя вокруг нее. Каждое его слово было пропитано презрением. – Я вижу воровку, похитившую лошадь Басира. А вы?

Он обращался к стражникам, но они не ответили ему. С одной стороны, перечить своему начальнику они бы не стали, но с другой, они не посмели солгать.

– Ты знаешь, кто я! Ты знаешь, почему я вернулась, – сквозь зубы процедила Элиана. – Отведи меня к моему хозяину Басиру, и он лично даст тебе объяснения, если хватит смелости просить их.

– О, я с радостью отведу тебя к хозяину Басиру! – воскликнул Гариб, наклоняясь к ней. – Но едва ли такой ничтожной твари, как ты, достанется место подле него!

– Что ты говоришь?! – Элиана почувствовала, как сжалось все внутри. От его слов веяло ужасом, который никак не был результатом оскорблений. Что-то пугающее было в его глазах.

– В яму ее! А когда стемнеет, мы свершим правосудие, которого она по воле случая избежала.

Не давая никаких разъяснений, стражники оттащили ее к яме, вырытой неподалеку от холма, и сбросили вниз. Элиана больно ударилась коленями, локтями и подбородком. Перевернувшись на спину, она увидела, как выход из ямы закрывают решеткой. Здесь было неглубоко. Хорошо подпрыгнув, она могла бы уцепиться за край и, сдвинув крышку, выбраться на поверхность. Но, судя по голосам, стража осталась неподалеку. Обернувшись, Элиана увидела высохшую от жары треснувшую миску и почти истлевшие в пыль человеческие фекалии. Яма была тесной, всего три шага в длину и столько же в ширину. Видимо, ее рассчитывали на несколько человек, раз проявили такую щедрость.

Элиана прождала несколько часов. Она изнывала от жажды и голода, ее истязал страх, который невозможно было унять. Но худшим было незнание и непонимание, что произошло. «Басир появится и спасет. Пусть лучше он прикажет избить меня плетьми и розгами за проступок, о котором я не знаю, чем быть во власти Гариба!»– так думала Элиана, сидя в песчаной яме.

Наконец, на дно ямы легла тень. Подняв голову, девушка увидела того, кто к ней пришел, и не сдержала вздоха досады. Это не был ее хозяин. Всего лишь Закария, лучник, о котором она вовсе не вспоминала за это время.

– Ты выпустишь меня? – спросила Элиана, с надеждой поднявшись и потянувшись к нему. Если ей дадут свободу и позволят отыскать Басира, то она сможет все ему объяснить.

– Я не могу, – голос Закарии был холодным и чужим. Элиана смотрела ему в глаза сквозь решетку и видела чувства, которые он пытался скрыть. Пусть они никогда не были с ним равны, и никогда он не любил ее, но жалел. И сейчас в его глазах было сожаление. – Они уже приговорили тебя и убьют. Даже если ты покинешь яму, далеко от лагеря не убежишь.

– Что с моим хозяином? – потухшим голосом спросила Элиана, потому что знала, тот никогда не допустил бы подобного, будь в его власти отменить приговор.

– Погиб.

Пока Элиана молча давилась рыданиями, Закария, часто озираясь по сторонам, поведал о том, как спустя несколько дней после отбытия Басира с отрядом в лагерь пришли демоны. Эти демоны не могли быть людьми, поскольку никто не слышал, как они появились, и как вновь исчезли. Наутро вся охрана лагеря была вырезана, как скот, а на воткнутых в землю копьях были нанизаны головы посланников Салах ад-Дина. Неизвестные убийцы надругались над телами павших воинов, изувечив их лица и вырвав языки. Это едва ли было сделано из какой-то дикой жестокости, скорее всего, злодеи хотели запугать войско. Несколько отчаянных смельчаков кинулись на их поиски по оставленным следам, и никто из них не вернулся.

Элиана утерла слезы и снова обратилась к Закарии:

– Пусти меня к владыке Салах ад-Дину. Я должна передать ему, что письмо попало в руки адресату, что он был услышан.

– Владыка сейчас слушает советников и едва ли примет тебя. Да и Гариб не отпустит.

– И ты не отпустишь? – спросила она, не слыша собственного голоса.

Закария промолчал. Он снова посмотрел по сторонам, а затем положил ладонь на решетку. Вниз упал небольшой нож.

– Облегчи свою участь, – произнес он шепотом.

– Что ты говоришь такое? Лишать себя жизни – это грех!

– Ты еврейка. Какой бог тебя примет?

Он ушел, а Элиана подобрала нож. Она долго сидела, глядя на лезвие в руках, и думала о том, что сделают с ней люди Гариба. Едва ли смерть будет быстрой и легкой. Вряд ли самой себе она причинит больше боли, чем свора диких собак. Хотел ли ее отец сделать выбор: греховная смерть от собственной руки или же быть разодранным живьем? Она не могла знать, как и теперь не знала, что выбрать.

Услышав какой-то шум наверху, Элиана зажала нож зубами и, подпрыгнув, зацепилась за решетку. Подтянувшись, она увидела лишь холм и камни вокруг. Вдруг иссохшееся дерево треснуло под ее весом, и она полетела вниз. Крупная щепка сильно поранила ей палец на левой руке, но девушка этого даже не заметила. Решетки больше не было, и синее небо казалось таким манящим, таким лучистым, что оставаться в яме стало просто невозможно. Она должна была немедленно покинуть эти могильные стены.

Так как никто не прибежал на треск, который издало дерево, Элиана сделала вывод, что ее не слишком охраняют. Кому придется в голову, что глупая еврейка попробует сбежать от палачей? Ведь ей полагается смиренно склонить голову и ждать смерти.

Она вонзила два толстых прута от решетки в стену и поставила на них ноги, поднявшись тем самым до уровня земли. Теперь девушка могла осмотреться. Стражники стояли в нескольких шагах от нее за камнями. Она видела их головы и даже слышала, как они обсуждают смешное происшествие. Видимо, тот самый звук, который привлек внимание Элианы, был результатом чьей-то остроумной шутки.

Они не смотрели в ее сторону. Оставалось только решиться и вылезти из ямы. Но Элиана медлила. Она понимала, что оставаясь на месте, неизбежно приближает миг казни, и все же боялась, боялась шелохнуться и быть замеченной.

Сжав волю в кулак, она подтянулась и на животе выползла наружу. Не поднимаясь на ноги, на четвереньках пробралась вдоль камней. Ей нужно было обогнуть один из них и тогда она окажется в центральной части лагеря. Только она ступила на дорогу, как ей пришлось тут же прятаться обратно. Мимо прошел Гариб, едва не задев ее плечом. Он так спешил, что даже не заметил беглянку, и это спало жизнь Элианы. Опомнившись от страха, она вышла из-за камней и направилась в сторону, противоположную от той, куда пошел ее враг. На ходу, пока никто не видел, она обрезала полы длинной рубашки и повязала их на голову чалмы, закрывая волосы. В шароварах и короткой тунике она мало отличалась от других рабов. Ссутулив плечи, она скрыла от посторонних взоров грудь.

Услышав крики позади, она поспешила укрыться между телегой и чьим-то шатром. Затаившаяся Элиана слышала приближающийся топот. Вот появились стражники, возглавляемые Гарибом. Он озирался вокруг, его глаза горели, а ноздри раздувались, как у загнанной лошади. Он был в бешенстве.

– Никто ее не видел! – сказал подбежавший воин, и тут же получил удар по лицу.

– Ты упустил ее, – прорычал Гариб. – Клянусь, я сдеру шкуру с этой девки. Но если вы ее не отыщете, то не ждите пощады!

Элиана подождала, пока разыскивающие ее убийцы удалятся, и залезла в шатер. Схватив первую попавшуюся под руки одежду, обернулась в нее, взяла в руки корзину, набросала в ту скомканную постель, и вышла, сутулясь, как старуха.

Никем не замеченная, она прошла сквозь лагерь, тайком собирая под тряпье то фрукты, то бурдюк. Дойдя до источника, возле которого росла зеленая трава и пахло сыростью, она набрала воды про запас.

Мимо нее, едва не наступив на корзину, промчались верные псы Гариба. Они даже не взглянули на согбенную «старуху». Они тревогу поднимать не станут, да и вообще постараются, чтобы никто не узнал ни о побеге пленницы, ни о том, что она вообще была. Иначе вести дойдут до владыки Салах ад-Дина, и как тогда объяснять, почему рабыню его верного слуги не пустили с докладом?