Однако усилием воли им все же удалось оторваться друг от друга. Эвери нашел немного фруктов, и они позавтракали. Несмотря на фрукты, им страшно хотелось пить, но воду удалось найти лишь через две мили.
Они шли по берегу, пока не перевалило за полдень. Они остановились и еще раз перекусили. Полуденная жара послужила оправданием сиесты, а сиеста — оправданием любовных шалостей.
Они купались в любовном поту. Их пот смешивался. Они задыхались от любви, и смешанный запах их тел окутывал их, принося неведомое доныне утонченное наслаждение.
Солнце уже коснулось горизонта, когда они спустились к морю и долго лежали на мелководье, держась за руки. И уже в сумерках они двинулись дальше.
Следы золотых людей им не попадались, животные тоже встречались очень редко, и ни одного опасного. Барбара предположила, что, может быть, это какое-то милостивое божество заботится об их благополучии, как бы в виде компенсации за перенесенные страдания. Казалось, что они одни в целом мире, созданном для того, чтобы мужчина и женщина могли узнать друг друга.
Так они шли не спеша вдоль берега, и Эвери охватило смутное беспокойство. В этой экспедиции ему хотелось исследовать неизвестные области, а он вместо этого бездумно наслаждается жизнью.
— А по-моему, мы и так исследуем неизвестные области, — язвительно сказала Барбара. — Мы уже перепробовали все мыслимые позиции.
— Милая, ты просто помешана на сексе. Ты же прекрасно знаешь, о чем я… Нам нужно идти три мили по берегу, потом милю в глубь острова, потом опять три мили по берегу и так далее… А если так будет продолжаться, я думаю, мы далеко не уйдем.
— Если так будет продолжаться, — ответила Барбара, — на остальное мне будет наплевать.
Однако их беззаботность чуть не привела к беде.
Они лениво брели по берегу уже около четырех часов, пока не дошли до небольшого округлого мыса. Бездумно любуясь посеребренным лунным светом морем, они заметили лагерь золотых людей только, когда были уже в пятидесяти ярдах от него. Если бы их внимание не привлек свет костра, они могли бы пройти мимо или забрести прямо в лагерь.
Эвери увидел костер чуть раньше Барбары. Ему не пришлось ей ничего объяснять. Полупригнувшись, они отошли назад и спрятались за ближайшим утесом. Вокруг торчали валуны и обломки скал. Утес оказался невысоким, и Эвери решил, что забраться на него будет нетрудно.
— Если мы заберемся наверх, — прошептал он, — мы сможем увидеть, что делается в лагере.
Барбара вздрогнула:
— А вдруг наверху кто-нибудь есть?
— Конечно, это риск, но небольшой, — ответил Эвери. — Во всяком случае, в такое время. Вряд ли они станут выставлять стражу так далеко от лагеря.
Вскарабкаться на утес действительно оказалось нетрудно — склон его был довольно пологим. С вершины открывался отличный вид на лагерь.
Золотые люди построили свой лагерь на скале. Они расчистили небольшую часть леса, а из поваленных деревьев соорудили две довольно большие восьмиугольные хижины, с окнами и крылечками. Возле каждой хижины находилась полусфера с гладкой поверхностью, сияющей в лунном свете. Эвери подумал, что эти полусферы сделаны из какого-то непрозрачного пластика. Похоже, что их используют как кладовые, хранилища или что-то в этом духе. Стандартное снаряжение — возможно, соответствующее их чемоданам.
Хижины стояли на расстоянии десяти ярдов друг от друга. Посередине лагеря горел костер. Весь лагерь был окружен рвом шириной примерно два ярда, заполненным проточной водой. Эвери заметил, что вода вытекала по узенькому каналу из леса и потом по такому же каналу стекала к берегу моря. Со стороны моря у рва лежало что-то вроде съемного мостика. Скорее всего, его утром перекидывали через ров, а на ночь убирали.
Из своего укрытия они могли видеть только одного из обитателей лагеря — мужчину. Он сидел около костра и что-то мастерил из дерева. Однако по тому, что хижин было две, и по другим причинам Эвери решил, что их должно быть четверо. Черт возьми, так должно быть! Они — эти непостижимые они — ставили какой-то эксперимент, для которого были нужны две одинаковые группы.
Эвери восхищался золотыми людьми — и вместе с тем остро ощущал собственную неполноценность. Предположим — как вполне приемлемую гипотезу, — что обе группы высажены на планету одновременно; предположим также, что эти люди тоже не были знакомы друг с другом, что они также обычные представители своей расы, — как много они сумели достичь! Наверняка им это далось нелегко. Они построили постоянную базу, которую в случае надобности можно расширить. Они были строители-первопроходцы — не то что ленивые, беспомощные жители городов…
Правда, возможно, они все-таки туземцы. Однако чем больше Эвери об этом думал, тем менее вероятным ему это казалось. Нет, они не туземцы. Но и не морские свинки! Они уже изменили русло ручья, построили себе жилище. Это не морские свинки!
Эвери втайне надеялся, что эксперимент, который проводят они9 имеет какой-то иной замысел. Теперь он понял, что его надежда была тщетной.
Он хотел еще некоторое время понаблюдать за лагерем, но Барбара почему-то забеспокоилась.
— Пожалуйста, милый, давай уйдем отсюда, — прошептала она. — Чем дальше, тем меньше мне это нравится. Один их вид вгоняет меня в дрожь.
Эвери сжал ее руку и кивнул.
— Чем выше заберешься, тем больнее падать, — ободряюще прошептал он, но голос его звучал неуверенно.
Они спустились с утеса. Эвери решил двинуться в глубь острова и обогнуть лагерь лесом. Но в это время одна из лун скрылась за облаками, и они решили воспользоваться наступившей темнотой, чтобы тихонько проползти мимо лагеря, держась по возможности ближе к морю.
Но облака, видно, не желали помочь им, и луна появилась вновь, когда Эвери и Барбара были как раз напротив часового. Он находился от них не более чем в сорока ярдах, и если бы он посмотрел в их сторону, то непременно заметил бы. Эвери сжал свой томагавк, но человек у костра, казалось, был всецело поглощен своим занятием. И в самом деле, стоит ли быть все время настороже, если лагерь окружен шестифутовым рвом!
Благополучно миновав лагерь, Эвери и Барбара еще два часа быстрым шагом шли вдоль берега. До рассвета они хотели уйти как можно дальше от лагеря золотых людей.
Наконец они устали настолько, что не могли больше идти, и расстелили свои спальные мешки прямо на песке. Они до того устали, что даже не могли заниматься любовью, и быстро заснули. До рассвета оставалось недолго.
Утром, несмотря на усталость, их снова потянуло друг к другу. Они — странно, но это было никак не связано с физическим влечением, — нуждались друг в друге. Их любовь была бурной, быстрой и чистой. Потом они выкупались в море. Завтрак рос прямо на деревьях, у которых они остановились.
— Боюсь, мы должны что-то решить, — нехотя сказал Эвери.
— Что решить, милый? — Барбара говорила «милый» при каждом удобном случае. Было так приятно произносить это слово. Так прекрасно.
— Или мы играем по правилам — и возвращаемся назад, — я обещал Тому вернуться через четыре дня, — или, как последние эгоисты, будем пользоваться случаем…
Барбара вздохнула. Ее не очень интересовала экспедиция. Но если это важно для Эвери, то важно и для нее…
— На самом деле, — наконец сказала она, — мы отсутствуем всего полтора дня. Если ты так настаиваешь, мы можем наверстать упущенное — но тогда нам нужно идти почти целый день, сколько хватит сил. — Она вздохнула. — Только в этом случае, я думаю, для любви времени не останется.
— Но когда мы вернемся, у нас будет для любви целая жизнь.
— И этого не хватит, — улыбнулась она.
Они — вернее, Эвери — решили рискнуть и идти вперед. Вряд ли им удастся второй раз проскочить незамеченными мимо лагеря золотых людей; а за потерянный день им придется расплатиться лишь болью в усталых ногах.
Но, как оказалось, расплачиваться не пришлось. Ранним вечером они достигли места, которое почему-то показалось Эвери знакомым. Здесь не было каких-то особых примет — берег как берег, — но Эвери чувствовал, что с этим местом у него связаны какие-то смутные ассоциации. Некоторое время он не мог понять, в чем дело, и вдруг все вспомнил.
