Если это был город, то странный. Он выглядел вымершим, хотя кто-то же содержал его в чистоте и порядке. Казалось, город возник совсем недавно. И еще казалось, что здесь вот-вот должно что-то случиться, то ли прекрасное, то ли ужасное, то ли фантастическое. На этот счет у Рассела не было сомнений, так как путешественники чувствовали, что за ними кто-то наблюдает.

Башня была еще выше и загадочнее, чем казалась на расстоянии. Она занимала самый центр «мертвого» города и уходила в поднебесье почти на целый километр. Огромный сверкающий зеленый шар на ее вершине казался чудовищным цветком на жестком металлическом стебле.

Неотрывно глядя на это сооружение, Рассел почувствовал, что сегодня он, Анна и Фарн станут главными героями — или жертвами — приближающейся трагедии.

К ближайшей постройке земляне подходили осторожно, потому что услышали какое-то негромкое пульсирование — такие звуки могла издавать мощная машина. Вибрацию они почувствовали сначала подошвами ног, а подойдя поближе, поняли, что сам воздух вокруг строения словно бы насыщен энергией. Даже если бы они и захотели войти внутрь (а они не очень-то рвались), то не смогли бы этого сделать. Узкие тоннели, ведущие в эту постройку, — высотой всего лишь в метр и шириной тоже в метр — были перекрыты. Металлические двери не имели ни видимых замков, ни задвижек.

Здания второго ряда, похожие на первые по форме и размерам, были открыты, их даже можно было осмотреть. Оставив попутчиков снаружи, Рассел вошел в одно из строений и понял, что это своего рода склад — вдоль стен тянулись низкие длинные полки, на которых аккуратно были сложены металлические, пластиковые и керамические предметы совершенно непонятного назначения.

В следующем здании Рассел обнаружил то ли цех, то ли лабораторию, где трудились пауки-роботы. Рассел чувствовал, что они знают о его присутствии, но продолжают спокойно заниматься своим делом, не обращая на него внимания. Пробыв в «цехе» какое-то время, Рассел так и не смог разгадать, что же делают пауки.

Начав нервничать, Анна позвала его, и, когда Рассел вышел на свет Божий, он стал рассказывать ей и Фарну об увиденном и только тогда понял, что не заметил никаких источников света, а между тем там было светло, словно стены построек были стеклянные.

Время шло, солнце миновало зенит, и Рассел стал торопиться. Он хотел приблизиться к башне, увенчанной зеленым шаром. Шар был настолько огромным, что внушал трепет; с другой стороны, с виду он был так невесом, что казалось, легкое дуновение ветра может его унести. Приближаясь к башне, путники увидели еще одну группу построек совершенно другого типа. Их было всего пять, построенных из камня или бетона, конусовидной формы. Высота их была метров тридцать, и каждое сооружение имело низкий и узкий вход. Рассел прополз внутрь и попал в полутемное помещение.

Когда глаза его привыкли к темноте, он увидел, что внутри ничего нет, кроме пластиковых шестов, закрепленных в стенах, под некоторым углом к ним. Если бы эти шесты (диаметром в 10–12 сантиметров) продлить немного, они встретились бы в центре строения, как спицы огромного колеса, обод которого вмонтирован в стены. Каждая «спица» была лишь четырех-пяти метров в длину, но их было так много, что и считать не стоило.

Рассел вышел к Анне и Фарну.

Троица подошла к основанию огромной колонны. Только здесь они почувствовали ее колоссальные масштабы: она вонзалась в небо, уходя так высоко, что у них закружилась голова, когда они взглянули на зеленый сюрреалистический шар, бросающий фантастический свет на окружающую местность.

Рассел чувствовал странную опустошенность. Не было больше страха, но не было и воодушевления. Он не мог бы сказать, что же, в сущности, ожидал здесь увидеть, но только не такую вот пустоту и безразличие. Рассел начинал уже подумывать, что им придется вернуться за лодкой, так и не приблизившись к разгадке тайны их «тюремщиков».

И башня, и шар были огромны, молчаливы и непостижимы. Может быть, это не что иное, как чудовищный погребальный монумент? И что же — побывать на краю гибели только для того, чтобы обнаружить памятник какой-то неизвестной расе?

Но для кого же тогда эти машины, склады, пауки-роботы? Рассел обессилел, голова у него болела. Взглянув на лица своих друзей, он заметил те же следы усталости и разочарования.

— Мы ничего не добились, — горько сказал он, — и не узнали ничего нового. Надо поесть и вернуться к лодке еще до захода солнца, к тому времени нам понадобится хороший отдых.

И в этот миг они услышали звуки, напоминающие далекие раскаты грома.

Гром приблизился и, расколов небосвод, стал словом.

— Приветствуем вас! — произнес Голос. — Рувиры шлют привет своим детям!

Внезапно все вокруг засияло и пришло в движение. Воздух наполнился трепетом пестрых, переливчатых крыльев.

Рувиры не были ни эльфами, ни дьяволами. Это были люди. Они умели плотно закреплять свои гибкие, как у ящериц, тела (вот, оказывается, для чего «спицы» в их домах) с помощью присосок, расположенных на хвосте. Внешне они напоминали земноводных, но на теле каждого было по две пары коротких рук, две пары блестящих прозрачных крыльев, а голову обрамляли сверкающие золотые локоны. Своими печальными лицами янтарного цвета они напоминали морских коньков.

И все же это были люди.

Рассел не испытывал никакого страха, скорее, трепет.

Рувиры стремительно приземлились и расположились вокруг фундамента башни, застыв в неподвижных позах и опираясь на хвосты. Время от времени кто-то взмахивал крыльями, но все они рассматривали троих землян с выражением полного спокойствия.

Фарн смотрел на них, сжимая меч, лицо его было серым от страха, Анна не очень уверенно держала в руках арбалет, Рассел взглянул на гранату, которую держал наготове, и, усмехнувшись, положил ее на землю.

Снова зазвучал Голос, который, казалось, заполнил собой весь мир. Рассел видел, что лица рувиров застыли, как маски, их рыбьи губы не двигались. А Голос, говорящий на превосходном английском — возможно, и на русском, и на Грен Ли, — был живым, его звуки сотрясали землю.

— Рувиры приветствуют вас, своих детей, и спрашивают: зачем вы пожаловали?

Рассел облизнул пересохшие губы. Эти бесстрастные лица и Голос, идущий неизвестно откуда, лишали его сил. Когда Рассел заговорил, ему показалось, что он шепчет.

— Мы пришли потому, что хотим многое узнать и понять, — ответил он.

В ответ прозвучали раскаты хохота:

— Дети, дети. Вам в самом деле нужно все понять?

— Да, нужно. Мы хотим знать, зачем нас забрали из наших собственных миров. Зачем нас окружили стеной тумана? Что нас ждет в этом чужом мире?

Снова раздался смех:

— Дети! Неужели крыса, сидящая в клетке, должна знать цели и задачи биолога? А дождевой червь — экологию природы? Неужели амеба поймет механизм родов?

Злые слезы закипели в глазах Рассела и покатились по щекам. Он не ответил. Его обступили видения: вот Абсу мес Марур дает клятву, Тур Норстед строит лодку; потом он увидел, как Айрег дарит ему топор. И все эти люди — крысы в клетке?

— Мы не черви и не амебы! — закричал он. — И не дети! Наши знания меньше ваших, но у нас есть гордость и достоинство. Мы ценим дружбу и мужество. Вы можете нас убить, но не унизить.

— Лорд, — пробормотал Фарн, — ты хорошо сказал. Это большая честь — умереть рядом с тобой.

— Рассел, — шепнула Анна, — я рада нашему знакомству. Этот поход стоил того.

Хохот повторился снова:

— Мы очень довольны нашими детьми.

Слепая ярость овладела Расселом. Ах, для них все это — всего лишь удачная шутка! Ну, ладно же! Он взглянул на гранату у своих ног и нащупал зажигалку в кармане.

— Значит, вы — раса господ! — крикнул он. — А мы — варвары. Но у нас разное чувство юмора. Посмотрим, позабавит ли вас вот это!

— Остановись! — прогремел Голос. — Вы пришли сюда за знаниями — хорошо. А вдруг вас убьют эти знания?