1814-1830 Д. ДАВЫДОВ ГОЛОВА И НОГИ Уставши бегать ежедневно По грязи, по песку, по жесткой мостовой. Однажды Ноги очень гневно Разговорились с Головой: «За что мы у тебя под властию такой, Что целый век должны тебе одной повиноваться; Днем, ночью, осенью, весной, Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться Туда, сюда, куда велишь; А к этому еще, окутавши чулками, Ботфортами да башмаками, Ты нас, как ссылочных невольников, моришь И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами, Покойно судишь, говоришь О свете, о людях, о моде, О тихой иль дурной погоде; Частенько на наш счет себя ты веселишь Насмешкой, колкими словами,- И, словом, бедными Ногами,. Как шашками, вертишь»- «Молчите, дерзкие,- им Голова сказала,- Иль силою я вас заставлю замолчать!… Как смеете вы бунтовать, Когда природой нам дано повелевать?» «Все это хорошо, пусть ты б повелевала,- По крайней мере, нас повсюду б не швыряла, А прихоти твои нельзя нам исполнять; Да, между нами ведь признаться, Коль ты имеешь право управлять, Так мы имеем право спотыкаться И можем иногда, споткнувшись – как же быть,- Твое Величество об камень расшибить». Смысл этой басни всякий знает… Но должно – тс! – молчать: дурак – кто все болтает. 1803 БУРЦОВУ. ПРИЗЫВАНИЕ НА ПУНШ Бурцов, ёра, забияка, Собутыльник дорогой! Ради бога и… арака Посети домишко мой! В нем нет нищих у порогу, В нем нет зеркал, ваз, картин. И хозяин, слава богу, Не великий господин. Он гусар и не пускает Мишурою пыль в глаза; У него, брат, заменяет Все диваны куль овса. Нет курильниц, может статься, Зато трубка с табаком; Нет картин, да заменятся Ташкой с царским вензелем! Вместо зеркала сияет Ясной сабли полоса: Он по ней лишь поправляет Два любезные уса. А наместо ваз прекрасных, Беломраморных, больших, На столе стоят ужасных Пять стаканов пуншевых! Они полны, уверяю, В них сокрыт небесный жар. Приезжай, я ожидаю, Докажи, что ты гусар. БУРЦОВУ В дымном поле, на биваке У пылающих огней, В благодетельном араке Зрю спасителя людей. Собирайся в круговую, Православный весь причет! Подавай лохань златую, Где веселие живет! Наливай обширны чаши В шуме радостных речей, Как пивали предки наши Среди копий и мечей. Бурцов, ты гусар гусаров! Ты на ухарском коне Жесточайший из угаров И наездник на войне! Стукнем чашу с чашей дружно! Нынче пить еще досужно; Завтра трубы затрубят, Завтра-громы загремят. Выпьем же и поклянемся, Что проклятью предаемся, Если мы когда-нибудь Шаг уступим, побледнеем, Пожалеем нашу грудь И в несчастье оробеем; Если мы когда дадим Левый бок на фланкировке, Или лошадь осадим, Или миленькой плутовке Даром сердце подарим! Пусть не сабельным ударом Пресечется жизнь моя! Пусть я буду генералом, Каких много видел я! Пусть среди кровавых боев Буду бледен, боязлив, А в собрании героев Остр, отважен, говорлив! Пусть мой ус, краса природы, Черно-бурый, в завитках, Иссечется в юны годы  И исчезнет, яко прах! Пусть фортуна для досады, К умножению всех бед, Даст мне чин за вахтпарады И «Георгья» за совет! Пусть… Но чу! гулять не время! К коням, брат, и ногу в стремя, Саблю вон – ив сечу! Вот Пир иной нам бог дает, Пир задорней, удалее, И шумней, и веселее… Ну-тка, кивер набекрень, И – ура! Счастливый день! 1804
ГУСАРСКИЙ ПИР Ради бога, трубку дай! Ставь бутылки перед нами, Всех наездников сзывай С закрученными усами! Чтобы хором здесь гремел Эскадрой гусар летучих, Чтоб до неба возлетел Я на их руках могучих; Чтобы стены от ура И тряслись и трепетали!… Лучше б в поле закричали… Но другие горло драли: «И до нас придет пора!» Бурцов, брат, что за раздолье! Пунш жестокий!… Хор гремит! Бурцов, пью твое здоровье: Будь, гусар, век пьян и сыт! Понтируй, как понтируешь, Фланкируй, как фланкируешь; В мирных днях не унывай И в боях качай-валяй! Жизнь летит: не осрамися, Не проспи ее полет, Пей, люби да веселися! - Вот мой дружеский совет. |
