Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

‹1836›

ПЕВЕЦ

Бездомный скиталец – пустынный певец,
Один, с непогодою в споре,
Он реет над бездной, певучий пловец,
Безъякорный в жизненном море;
Все вдаль его манит неведомый свет,
Он к берегу рвется, а берега нет.
Он странен; исполнен несбыточных дум,
Бывает он весел – ошибкой;
Он к людям на праздник приходит – угрюм;
К гробам их подходит – с улыбкой;
Всеобщий кумир их – ему не кумир:
Недаром безумцем зовет его мир.
Он ищет страданий – н всюду найдет;
Он вызовет, вымыслит муки,
Взлелеет их в сердце, а там перельет
В волшебные стройные звуки,
И сам же, обманутый ложью своей,
Безумно ей верит и плачет над ней.
Мир черный бранит он – и громы со струн
Срывает карательной дланью;
Мир ловит безвредно сей пышный перун,
Доволен прекрасною бранью,-
Как будто в забаву кидает певец
Потешное пламя на мрамор сердец.
Пред девой застенчив; он к милой своей
Не смеет войти с разговором;
Он, робкий, боится приблизиться к ней,
Коснуться к ней пламенным взором;
Святое молчанье смыкает уста;
Кипучая тайна в груди заперта;
И если признаньем язык задрожит –
Певец не находит напева:
Из уст его буря тогда излетит -
И вздрогнет небесная дева.
И трепетный ангел сквозь пламя и гром
Умчится, взмахнув опаленным крылом.
Захочет ли дружбе тогда протянуть
Страдалец безбрачную руку -
На чью упадет он отверстую грудь?
Родной всему свету по звуку,
Он тонет в печальном избытке связей,
И нет ему друга, хоть много друзей.
Враги его – мелких страстишек рабы,
Завистников рой беспокойных;
Для жарких объятий кровавой борьбы
Врагов ему нету достойных:
Один, разрушитель всех собственных благ,
Он сам себе в мире достойнейший враг.

‹1837, 1856›

ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ

В златые дни весенних лет,

В ладу с судьбою, полной ласки,

Любил я радужные краски:
Теперь люблю я черный цвет.
Есть дева – свет души моей,
О ком все песни и рассказы:
Черны очей ее алмазы
И черен шелк ее кудрей,
Мне музы сладостный привет
Волнует грудь во мраке ночи,
И чудный свет мне блещет в очи –
И мил мне ночи черный цвет.
Темна мне скучной жизни даль;
Печаль в удел мне боги дали –
Не радость. Черен цвет печали,
А я люблю мою печаль.
Иду туда, где скорби нет,
И скорбь несу душою сильной,
И милы мне – приют могильный
И цвет могильный – черный цвет.

‹1838, 1856

* * *

Пиши, поэт! Слагай для милой девы
Симфонии сердечные свои!
Переливай в гремучие напевы
Несчастный жар страдальческой любви!
Чтоб выразить отчаянные муки,
Чтоб весь твой огнь в словах твоих изник –
Изобретай неслыханные звуки,
Выдумывай неведомый язык!
И он поет. Любовью к милой дышит
Откованный в горниле сердца стих.
Певец поет: она его не слышит;
Он слезы льет: она не видит их.
Когда ж молва, все тайны расторгая,
Песнь жаркую по свету разнесет
И, может быть, красавица другая
Прочувствует ее, не понимая,
Она ее бесчувственно поймет;
Она пройдет, измерит без раздумья
Всю глубину поэта тяжких дум;
Ее живой быстро-летучий ум
Поймет язык сердечного безумья,-
И, гордого могущества полна,
Перед своим поклонником она
На бурный стих порой ему укажет,
Где вся душа, вся жизнь его горит,
С улыбкою: «Как это мило!» – скажет
И, легкая, к забавам улетит.
А ты ступай, мечтатель неизменный,
Вновь расточать бесплатные мечты!
Или опять красавице надменной
Ковать венец, работник вдохновенный,
Ремесленник во славу красоты!

‹1838, 1856›

ВАЛЬС

Все блестит: цветы, кенкеты,
И алмаз, и бирюза,
Люстры, звезды, эполеты,
Серьги, перстни и браслеты,
Кудри, фразы и глаза.
Все в движенье: воздух, люди,
Ленты, блонды, плечи, груди,
И достойные венца
Ножки с тайным их обетом,
И страстями и корсетом
Изнуренные сердца.
Бурей вальса утомленный,
Круг, редея постепенно,
Много блеска своего
Уж утратил. Средь разгара
Откружась, за парой пара
Отпадают от него.
Это – вихрем относимый
Прах с алмазного кольца,
Пыль с жемчужной диадимы,
Осыпь с царского венца;
Это – искры звезд падучих,
Что порой в кругах летучих,
Просекая небеса,
Брызжут в области земные,
Это – блески отсыпные
Переливчато-цветные
С огневого колеса.
Вот осталась только пара,
Лишь она и он. На ней
Белый газ – подобье пара;
Он весь в черном – туч черней.
Гений тьмы и дух эдема,
Мнится, реют в облаках.
И Коперника система
Торжествует в их глазах.
Очевидно, мир вертится,
Все вращается, кружится,
Все в пределах естества –
Вечный вальс! Смычки живее
Сыплют гром; чета быстрее
В новом блеске торжества
Вьется резвыми кругами,
И плотней свились крылами
Два летучих существа.
Тщетно хочет чернокрылый
Удержать полет свой: силой
Непонятною влеком,
Как над бездной океана,
Он летит в слоях тумана,
Весь обхваченный огнем.
В сфере радужного света
Сквозь хаос и огнь и дым
Он несется, как планета,
С ясным спутником своим.
Тщетно белый херувим
Ищет силы иль заклятий
Разломить кольцо объятий;
Грудь томится, рвется речь,
Мрут бесплодные усилья,
Над огнем открытых плеч
Веют блондовые крылья,
Брызжет локонов река,
В персях места нет дыханью,
Воспаленная рука
Крепко сжата адской дланью,
А другою – горячо
Ангел, в ужасе паденья,
Держит демона круженья
За железное плечо.
100
{"b":"249269","o":1}