«Ищешь беду там, где ее нет», – так, бывало, говорила его мать. Но он не мог одолеть ощущение беспомощной паники, которое жгло его кожу, точно огонь. Видение сорвало с него – слой за слоем – оболочку цивилизованного Максимилиана Норвича, которую он пытался на себя нацепить. А под ней обнаружилось нечто страшное.
Голова раскалывалась от боли. Перед глазами кружились бесчисленные черные пятна. Серые тени, которые всегда прятались по задворкам его видимого мира, теперь сгустились и угрожающе надвигались.
– Не смешите.
– Это вы говорите смешные вещи. Луиза, вы не можете… не должны связывать свою жизнь со мной. Вы заслуживаете большего.
– О-о, какой же вы зануда. Не говорите мне, чего я заслуживаю. Я знаю, чего хочу, и это вы.
– Может быть, это вас ударило по голове? – проворчал Чарлз.
Постепенно ее очертания становились четче. Платье было заляпано кровью, аккуратный узел волос на макушке растрепался и съехал набок. Его чистая, непорочная принцесса выглядела так, будто ее тащили через живую изгородь спиной вперед.
Вот что значит время, проведенное в его обществе. Разрушение. И, возможно, гибель.
– Итак, кто-то в нас стрелял, – сказал Чарлз, отводя взгляд. Луиза была так прекрасна, несмотря на растрепанный вид. – Кто? Это проделки посерьезней, чем блохи в ящике с бельем и шурупы под седлом.
Злая шутка обернулась попыткой убийства. Но будет ли Луиза в безопасности в Роузмонте, когда Чарлз уедет?
Кого он пытается обмануть? Начать с того, что он так и не смог ее защитить. Почти все время, что они в Роузмонте, это Луизе приходилось его защищать.
– Это очень серьезно, и у нас с миссис Ивенсонг есть план. Я расскажу вам все подробности, но не думайте, Чарлз, будто я позволю вам сбежать, оплакивая наш брак. Мы все обсудим, когда вы придете в себя. – Кажется, Луиза погрозила ему пальцем. Или двумя? Было трудно сказать.
Чарлз почувствовал, что готов улыбнуться против собственной воли.
– Уверяю вас, я уже давно в себе. Почти слепой, но ясно вижу абсурдность нашего союза. Мы… мы не ровня друг другу, Луиза. Не подходим друг другу. Это невозможно. С моей стороны было исключительной глупостью предлагать такое.
– А с моей стороны – исключительно глупо согласиться. Так, мистер Ходячая Проповедь?
Да. Да, она исключительно восхитительная, любящая глупышка. Чарлз закрыл глаза, но черные пятна продолжали плясать под сомкнутыми веками.
– А я не стану давать кому-то прозвища.
Может быть, если он уедет в Нью-Йорк один и добьется для себя некоторого успеха…
Нет. Ему никогда не стать достойным Луизы.
– Трус.
Чарлз открыл глаза.
– Прошу прощения?
– Вы лежите здесь и снова предаетесь жалости к самому себе. Мне казалось, мы это уже прошли.
– В самом деле? – Чарлз не скрывал горечи. Как будто этих нескольких прекрасных дней – ладно, более или менее прекрасных, несмотря на атаки и угрозы – вовсе не было в его жизни, и он снова упивался жалостью к самому себе. По крайней мере, сейчас его простыни были гораздо чище, а сам он – трезв, как хрустальное стекло.
Он чувствовал на себе осуждающий взгляд Луизы, хотя видеть его толком не мог.
– Повторяю, о нашей женитьбе мы поговорим позже. А прямо сейчас…
– Нам не о чем говорить. Никакой женитьбы. Я беру назад свое предложение, а вы можете катиться, куда вам угодно.
– Чарлз, вы же знаете, я не люблю, чтобы мне указывали, что делать. Достаточно наслушалась за две прошлые жизни. Сейчас вы меня провоцируете.
– Тем больше причин поблагодарить свою счастливую звезду за то, что все кончено. Теперь, когда миссис Ивенсонг здесь, вы сможете разобраться с вашими банковскими счетами, а мое присутствие становится излишним.
Совсем недавно, лежа в постели, они любовались звездами в зимнем небе. Тогда Чарлз был счастлив.
Луиза вздохнула так, будто на нее обрушилась вся тяжесть мира.
– Вижу, нет смысла пытаться вас вразумить. Очень хорошо. Я взяла вас на работу. Завтра и на следующий день-два вам представится возможность сыграть новую роль и отработать свое жалованье. А затем, если вы захотите уехать… – Луиза пожала плечами и широко развела руками. – Ведь я не могу вас остановить, верно? Вы – взрослый человек. Возвращайтесь в Лондон и живите в… в…
– Слово, которое вы ищете – «нищета»?
– Называйте, как хотите. Теперь вы знаете все слова. Я не собираюсь понапрасну сотрясать воздух, споря с вами. Могу лишь надеяться, что кто-нибудь снова выстрелит в вас так, чтобы вбить вам в голову хоть немного здравого смысла.
Проклятье. Она-то думала, что все худшее позади. Что у него просто дурное настроение. Чего это будет ей стоить – осознание того, что Чарлз не тот человек, за которого она его принимала?
– Итак, скажите, какую еще игру вы затеяли, мисс Стрэттон, – вы, миссис Ивенсонг и я? Кем, по-вашему, мне притворяться теперь? И увеличится ли мой заработок? Теперь, когда мне не жить на содержании у наследницы, на счету будет каждый пенни.
Скотина. Тупица. Это откроет ей глаза. Он нанес смертельный удар, пока она молча сидела у его постели, по-прежнему не реагируя на спектакль.
– Когда мне ожидать визита вашего бывшего любовника? Кажется, сэр Ричард – мировой судья, да?
Чарлз заметил тревожное движение кончика ее языка – единственный признак того, что его слова начинают раздражать Луизу.
– О-о! Не думаю, что кто-нибудь позаботился о том, чтобы уведомить власти, кто бы их ни представлял. Да, сэр Ричард! Он действительно мировой судья. Я решительно не желаю, чтобы он явился сюда и все окончательно изгадил.
Вернее, Луиза не была готова к тому, чтобы видеть сэра Ричарда Делакура дважды за один день. Или вообще когда-нибудь в будущем.
Ей следует разозлиться на Чарлза до беспамятства. Он вел себя омерзительно. Но он не посмел давить на нее еще больше. Каждое жестокое слово отзывалось новой болью в его голове.
И в его сердце.
Постепенно она поймет свою ошибку.
– Кто-то в нас стрелял, Луиза. Кто-то, живущий в этом доме. Их нужно наказать. – Он злился не за себя. Ведь что-нибудь плохое могло случиться с Луизой! Возможно, Чарлз ее недостоин. Но это не значит, что он к ней равнодушен.
Не значит, будто он ее не любит.
Ему хотелось снова взять ее руку. На ее пальце было простое золотое кольцо, которое для них купила миссис Ивенсонг. Совсем недавно ему хотелось самому надеть ей кольцо. Принести клятву в чем угодно.
Луиза покачала головой.
– Право же, я не думаю, что стреляли в нас. В этот момент мы были слишком далеко от Ягненочка.
– Было темно. Или можно объяснить иначе – мы имели дело с неопытным стрелком. – Чарлз помолчал, понимая, что его следующие слова могут оказаться клеветой – кулаки зудели от желания добраться до Хью Уэстлейка и врезать ему так, чтобы лишить чувств. – Но, если это меткий стрелок, он может стрелять так, чтобы промазать намеренно. Полагаю, ваш кузен Хью отлично владеет огнестрельным оружием.
– Д-да. Но мне не верится, чтобы он пошел на такое опасное дело! Вот блохи – это в его духе. Он вечно совал насекомых в мою постель, когда я была маленькой.
– Луиза, все эти «несчастные совпадения» были предупреждением. Даже то, что сделали Кэтлин и Робертсон. Люди хотят, чтобы я – или мы – убрались отсюда. Даже ваша экономка интересовалась, не собираемся ли мы уехать обратно во Францию.
– Что ж, значит, нужно уезжать. Я не вынесу, если с вами случится еще что-нибудь.
– Вы зря растрачиваете свою заботу. Это ваш дом, а вот я уеду, как только достаточно окрепну для путешествия. Или когда мы, наконец, покончим со всеми хитростями. – Судя по тому, как он себя чувствовал сейчас, этому не бывать никогда.
Но он должен уехать. Тогда с Луизой все будет хорошо. Она – богатая наследница. Она умна. Красива. Она найдет кого-нибудь получше. Это будет человек ее класса и окружения. Здоровый, целый и невредимый, и он ее никогда не обидит.
Не станет обузой.
– Что за дурацкий план вы придумали, чтобы вывести нашего негодяя на чистую воду?
