Она заявила, что это цыганское проклятие. Ее глаза расширились и были пугающими, когда она сказала, что я буду такой же жалкой и одинокой, как была она. Что я заплачу за то, что пыталась украсть ее жениха. Я хотела сказать ей, что это он добивался меня, но она все равно бы не послушала.

У меня есть немного сбережений, я продержусь, пока Уилл не сдержит своего обещания и не вернется ко мне, тогда всё будет хорошо.

Шарлотта

15 февраля, 1750

Я не смогла найти Уилла. Его нет дома уже больше недели. Я сняла небольшую комнатку над таверной, поскольку это было все, что я могла себе позволить. Но я всего в нескольких километрах от дома Уилла, ниже по побережью, рядом со скалами Эксмора. Вообще-то я планировала отправиться вглубь страны, но не смогла уехать далеко от моря. Странно, ведь я всегда ненавидела, когда воздух пропитан запахом соли.

Шарлотта

В горле образуется комок. Вот оно. Вот как это все началось. Двести пятьдесят лет назад. Мои пальцы дрожат, пробегая вдоль неровной желтой бумаги. Я переворачиваю страницу.

21 марта 1750

Прошлой ночью я обнаружила, что плаваю в озере без какой-либо на то причины. Мне повезло, что я не утонула, так как я никогда не училась плавать. Хочу домой, но у меня больше нет дома, и я должна это запомнить.

Кажется, у меня будет ребенок, и я не знаю, что теперь делать. Я отправила Уиллу два письма, но он не ответил. Подозреваю, что Джулия каким-то образом перехватила мои письма.

Шарлотта

30 марта, 1750

Я не могу больше здесь оставаться, мои сбережения почти закончились, и скоро меня выбросят на улицу. Мне придется отправиться на юг, найти кузину и молить ее приютить меня.

Но я не уйду, еще нет. Я не могу уйти, не увидев Уилла снова. Я собираюсь в поместье Вармут в последний раз в надежде, что он вернулся.

Я должна знать, правда ли он женится на Джулии, как пишут в газетах?

Шарлотта

2 апреля, 1750

Он умер. Я совершила что-то ужасное. Я не понимаю, что случилось со мной, но знаю, что мне нужно бежать.

Джулия сделала это со мной. Я тогда должна была понять по ее безумному виду, что она в отчаянии и готова на такое, чего я и предположить не могла.

Я должна найти ее немедленно. Прежде чем меня повесят за убийство. Я всего лишь прислуга, а он герцог. Они не успокоятся, пока не докопаются до правды.

Пока не раскроют меня.

Шарлотта

Я переворачиваю страницу, но не нахожу больше записей, написанных темными угловатыми буквами. Я листаю вперед и назад несколько раз, пытаясь понять, что произошло.

Следующие записи были сделаны в конце 1766 года. Они были сделаны другим почерком, более легким и изогнутым, чем у Шарлотты. Я возвращаюсь в начало записей Шарлотты и начинаю считать.

Шестнадцать лет. Разрыв во времени составляет шестнадцать лет. Я задерживаю дыхание, когда сканирую глазами первые строчки.

Новые записи принадлежат дочери Шарлотты и Уилла. Обреченной на такую же судьбу. Все в груди сжимается, и я останавливаюсь на середине предложения. Я переворачиваю несколько страниц, пока не обнаруживаю новый почерк. На сей раз это восемнадцать лет спустя. Новая девочка. Та же самая история. На первой странице она подводит итоги нескольких лет своей жизни. Она пишет о первом человеке, которого убила.

Я возвращаюсь на несколько страниц назад. Почему Шарлотта перестала писать? Она умерла или просто передала книгу дочери?

Мои пальцы переворачивают страницы все быстрее и быстрее, и почерк сменяется еще несколько раз. Я не могу читать эти истории, не сегодня. Уверена, все они будут мне до боли знакомы.

Я уже собираюсь закрывать книгу, когда замечаю несколько последних записей.

Почерк принадлежит моей маме.

Запись начинается не с самого начала страницы, как остальные, а сделана в стороне, словно была написана в спешке. Больше шестнадцати лет назад. Мне не было еще и двух на тот момент.

Я откидываюсь на спину. В этом году отец ушел от нас. В горле образуется ком. Я с трудом дышу, пытаясь вникнуть в написанное.

Я рассказала ему. Я думала, он любит меня и останется. Если не из-за меня, то хотя бы ради Лекси. Но он не мог находиться рядом со мной, когда узнал, кто я на самом деле. Через несколько часов, пока она еще спала, он ушел. И даже не попрощался с ней.

Я моргаю. Мой отец. Она говорит о моём отце.

Я больше никогда не раскрою никому своей сути. Такой боли я не испытывала прежде. Быть отверженной.

Я стискиваю зубы, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Страница надорвана с трех из четырех краев, словно когда-то здесь было написано больше, но это всё, что она пожелала сохранить. Всё, что она готова подарить вечности и поделиться этим с другими девушками, которые когда-нибудь будут читать эту книгу.

Я переворачиваю страницу.

Я совершила единственную вещь, которую, как я думала, никогда не сделаю.

Убила.

Я не знала, что Грэг пошел за мной. Не знала, что он был там, в тени, когда я вошла в океан.

Не важно, как это случилось, важно только, что его не стало. И убила его я. Я не могла себя заставить отпустить его руку, даже после того, как его тело остыло. Я оставила его там, на пляже, чтобы кто-то другой нашел тело.

Такая боль сильнее, чем это можно себе представить, гораздо сильнее той, которую я испытала, когда меня отвергли. С этой болью невозможно жить.

Я хочу быть рядом с Лекси, но не могу так жить дальше. Я не сильнее своих предшественниц. И никогда не буду счастлива, потому что навсегда останусь сиреной.

Лекси, если ты читаешь это, хочу чтоб ты знала: мне очень жаль покидать тебя.

Я плачу, пытаясь избавиться от тяжелого груза, что свалился на мои плечи. Свернувшись калачиком, я отталкиваю от себя книгу. С громким стуком она падает на пол.

Думаю, я всегда знала, что моя мать покончила с собой, но после прочтения написанного, чувствую себя опустошенной и раздавленной. Она сама так решила и, привязав шлакоблок к своим ногам, прыгнула с пирса.

Она испытывала ту же боль, с какой я живу каждый день.

Если бы эта книга попала ко мне два года назад? Пошла бы я плавать со Стивеном? Хочется верить, что нет. Никогда. Но так ли это на самом деле, я не уверена.

Каждые двести пятьдесят лет в нашем поколении рождается такая девушка, как я. И эта девушка становится причиной смерти мужчины. Мое убийство Стивена было неизбежным.

Теперь я знаю, кто я и кем всегда была – сиреной.

Я подтягиваю колени к груди и начинаю плакать еще сильнее, надеясь, что бабушка не услышит меня.

Я прохожу через двойные двери школы, крепче сжимая ремни моего простого черного рюкзака. Я преодолеваю всего несколько метров холла, когда ситуация становится отстойной. Моя нога что-то задевает, и я начинаю падать. Пытаюсь за что-нибудь ухватиться, чтобы удержаться, но всё, что могу поделать, это вытянуть руки в ожидании неминуемого падения. Кожа на локтях, впечатавшихся в уродливый коричневый ковер на полу, горит от боли.

Тогда я понимаю, что споткнулась об выставленную на моём пути ногу. Кто-то сделал это нарочно.

Я оказываюсь на полу лицом вниз, мой рюкзак отбросило в сторону. Я поднимаю голову. Все смотрят. Тем не менее, физически я в порядке.

Чего не скажешь о моей папке. Все мои задания и листки с записями рассыпались по полу.