Рауль поднял Викторию на ноги.

Айзба Хавьера осторожно развязала узел, свернула веревку кольцом и передала ее Раулю, потом направилась к тропинке, которая уходила в глубь лесной чащи.

Рауль и Виктория следовали за ней.

Виктория огляделась вокруг: за ними шествовали все присутствующие. На краю леса Айзба Хавьера отступила в сторону. Все выжидательно смотрели на Викторию. Она вопросительно огляделась вокруг.

— Беги, — сказала Хейда приглушенным голосом.

Она взглянула на Данела.

Взмахнув головой, он указал на лесные заросли.

Виктория посмотрела на Рауля.

Он наблюдал за ней, нахмурив брови, как будто он был хищником, а она — добычей.

Охнув, она помчалась по тропинке.

Глава 40

Весь лагерь с криками и улюлюканьем помчался за ними следом: женщины уговаривали Викторию бежать поскорее, а мужчины кричали Раулю, чтобы он ее ловил.

Она оглянулась.

Рауль был в нескольких шагах, догоняя ее.

Остальные бежали позади него, но их число быстро сокращалось по мере того, как тропинка становилась круче. Парочки свернули в заросли, а одиночки возвратились в лагерь.

Прошло еще немного времени, и бегущими по тропинке остались только Виктория и Рауль. Она свернула на какую-то боковую тропинку, потом на другую. И, в конце концов, заблудилась. Ей было немного страшно, потому что Рауль был Настроен явно решительно. Но как видно, не так уж страшно, потому что она, сама того не желая, все время смеялась.

Тропинка стала чуть шире, и она очутилась на высоком скалистом выступе, на который еще падали последние лучи заходящего солнца. Она затаила дыхание и повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с Раулем.

Он остановился — ссутулившись, опустив руки — и посмотрел на нее напряженным взглядом. Она, рассмеявшись, попятилась. Он даже не улыбнулся. Грудь его поднималась и опускалась от глубокого дыхания. Взгляд его зеленых глаз сосредоточился на ней, как будто вокруг ничего другого не существовало.

Он стал не спеша приближаться к ней.

Это было похоже на игру… игру, у которой один конец. И то, что она знала о его намерениях, заставляло ее трепетать.

— Нет, — сказала она. Но голос ее звучал совсем не строго, а скорее кокетливо. Поэтому она нахмурила брови, покачала головой и попятилась. — Нет, Рауль, выслушай меня. Мне кажется, что это нехорошо.

Возможно, он услышал не то, что она сказала, а то, что она имела в виду, потому что продолжал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.

— Рауль, не делай глупостей, мы не в комнате! — взмолилась она, оглядываясь через плечо.

Очевидно, когда она остановилась, он немедленно оценил обстановку и спланировал свои действия соответствующим образом, потому что стал загонять ее в угол между высоким скалистым утесом и большим гладким булыжником.

У Виктории участилось сердцебиение. Она снова рассмеялась, чуть не задохнувшись от желания, возникшего так же неожиданно, как налетает летняя гроза.

— Нас могут увидеть, — сказала она.

Ее спина коснулась булыжника. Поверхность камня была грубой, нагретой лучами солнца. Она попыталась отодвинуться в сторону, чтобы оставаться вне пределов его досягаемости.

— Рауль, послушай меня…

Он схватил ее так быстро, что она оказалась в ловушке, даже не заметив, как это получилось. Его горячие руки удерживали ее за талию, не позволяя двигаться, а тело прижимало к твердой поверхности камня. Не сказав ни слова, он немедленно задрал вверх ее платье-рубашку, чтобы не мешало.

— Я специально посмотрел: за нами никто не пошел, — сказал он.

Она лихорадочно глотнула воздух. Ей уже было не до смеха. Она была голой — смотри, кто хочет… в том числе и он.

Просунув колено между ее ногами, Рауль потерся о нее бедром.

Она сразу вспыхнула, схватившись за его плечи, чтобы не упасть в этом пошатнувшемся мире, и, застонав, произнесла его имя.

Как могла она столь быстро дойти до такого накала? Что она за женщина, если зажигается от одного лишь прикосновения? Может, она животное?

А может быть, животное он?

Да. Причем это относится и к нему, и к ней. Потому что он расстегнул брюки и спустил. Потом обе его руки оказались снова на ее ягодицах, но он прикасался к ней уже не пальцами. Это было его копье, обжигающее ее жаром необузданной страсти. Она стала влажной от страстного желания, а он был тверд, словно камень. Он сразу вторгся в нее и начал движения, не дав Виктории опомниться. Однако она все-таки приспособилась, и ее тело раскрылось перед ним, впустив его внутрь. Она вскрикнула, погружаясь в сладкое безумие их соития. Она чувствовала под спиной грубую поверхность камня. Лучи заходящего солнца светили ей в глаза, ослепляя так, что она не видела ничего, кроме Рауля, его страсти, его силы. Его темные волосы метались по лицу, потому что безумное желание заставляло его двигаться все быстрее и быстрее.

Она не могла пошевелиться. Он слишком крепко держал ее. Но тело вопреки ее воле ритмично прижималось к нему, реагируя на его движения. Она сжала в кулаках его сорочку и прогнула спину, пытаясь стать еще ближе к нему, хотя он уже касался самых потаенных ее уголков.

Она хотела бы контролировать свое желание, но не могла. Потому что Рауль заставил ее жить и дышать и вообще существовать, словно она была его половинкой.

Стыдно, конечно, что он так просто смотрел на вещи, но ничего другого она и не хотела.

Достигнув оргазма, он застонал и закрыл глаза.

Виктория тоже испытала оргазм. И дальше наслаждение накатывало на нее волнами, пока на глазах не появились слезы, и она не закричала, алее и камни тем временем впитали в себя звук, символизирующий ее наивысшее наслаждение.

Глава 41

Рауль держал Викторию, прочно пригвоздив ее к скалистой стене утеса своим телом. Он находился так глубоко внутри ее тела, как смог проникнуть. Однако несмотря на то что он все еще держал ее, с трудом переводящую дыхание после мощного оргазма, теплую и особенно красивую после полученного наслаждения, он чувствовал, что она как будто ускользает от него.

Необходимо было взять с нее слово, пока она слаба.

Она честная женщина. И несмотря на неблагоприятные обстоятельства, сдержит слово.

— Виктория! — произнес он.

Его глубокий голос звучал требовательно.

Она открыла свои синие, как васильки, глаза и посмотрела на него так, будто все еще не вернулась в реальность оттуда, где они получили удовольствие… вместе. Потом она одарила его улыбкой и шепотом откликнулась:

— Что?

— Обещай мне, что больше не станешь убегать.

— Но ты погнался за мной. Я думала, что это такая игра.

— Нет, я не об этом. Не о сегодняшнем дне. Я хочу сказать… обещай мне не убегать, как это было тогда, когда мы соединились с тобой в первый раз.

Она удивленно вскинула брови, потом взглянула на него с явным раздражением.

Заметив это, он торопливо добавил:

— Я понимаю, что молодую благовоспитанную женщину интимность (Господи, как они это называют в высшем обществе?) некоторых отношений должна шокировать. Но я проявлю сдержанность (только не на этот раз) и помогу тебе приспособиться. Я обещаю прислушиваться к твоим желаниям, только и ты должна обещать мне никогда больше не убегать.

— Я уже сказала тебе, что не убегала, — повторила она, не скрывая раздражения. — Неужели этому так трудно поверить?

— Ты была моей пленницей. А пленницы убегают.

— Пора бы знать, — сказала она, начав вырываться из его рук, — что я не убегаю от своих проблем.

Он схватил ее крепче.

— Неужели я такая большая проблема?

— Да, — с жаром подтвердила она, — да, ты большая проблема.

Он сделал еще один рывок.

Она вздрогнула, но не от боли, а от удовольствия, ощутив внутри нежное движение, похожее на прикосновение руки в шелковой перчатке.