Элен попыталась об этом не думать. Но, когда проезжала мимо замка, не смогла сдержать слез.

Два часа езды до Мюнхена Элен представляла угрозу для остальных участников движения: ее нога словно срослась с педалью газа, и она постоянно обгоняла другие машины. Хотя из-за слез она почти ничего не видела.

В ее голове постоянно прокручивались события вчерашнего дня. Она не могла взять в толк, в чем дело. Чтобы собрать эту головоломку, ей не хватало деталей. Она не могла понять Торальфа. Да, были случаи, когда и она задумывалась, а стоит ли продолжать. Но она не видела причин, чтобы так поступить. Тем более он так горячо заверял, что рад снова видеть ее.

Прошла неделя. Элен занималась рутинными делами, погруженная в свои мысли и печальная. Она не могла отделаться от вопроса почему? Сначала она думала рассказать все подруге из «Дневника катастроф», но потом решила этого не делать. Ее мир разделился на беззаботное и светлое время «до» и мрачное и безысходное — «после». Она до сих пор не могла прийти в себя, и ответ на вопрос мог дать только Торальф. Если в его жизни была какая-то другая женщина, она смогла бы это понять. Это было не так страшно, как лихорадочные поиски ответа.

После еще одной бессонной ночи Элен все-таки решилась позвонить Торальфу. Ей нужно было узнать ответ, чтобы она могла отпустить его. Нет ничего хуже неясности и бессмысленных догадок.

Элен сидела за кухонным столом и набрасывала, что скажет, когда в дверь позвонили. Почтальон вручил ей посылку.

Элен пила кофе, внимательно рассматривая маленькую картонную коробку. Отправитель не был указан, а ее адрес написан в спешке. Она не представляла, кто бы мог ей это прислать, и сняла упаковку.

Когда она увидела хорошо знакомый серый мобильный телефон, ее бросило в дрожь. Она осторожно достала телефон Торальфа из пленки, в которую он был завернут, и увидела записку. На маленьком листочке синими чернилами было написано только одно предложение:

«Все в жизни случается либо вовремя, либо слишком поздно».

Сердце Элен билось как бешеное, пальцы дрожали. Она вертела коробку в поисках адреса отправителя, но ничего не обнаружила.

Днем Элен села в машину и поехала в направлении Альп. Чтобы решить проблему, нужно было посмотреть на нее со стороны.

В такие моменты ей обычно помогали горы. Для восхождения она выбрала не очень высокую, но такую, с которой открывался живописный вид на альпийское предгорье.

Элен не чувствовала боли. Шок оказался слишком сильным. Но она знала, что это не предел и в ближайшие дни станет намного хуже. Себя она изучила достаточно хорошо.

Зачем Торальф это делает? То, что он написал в записке, было ее первыми словами, обращенными к нему еще тогда, в «Голубом чуде».

Если он утверждает, что она все сделала правильно и что он просто больше ничего к ней не чувствует, то почему посылает ей этот телефон? Предлагает звонить ему?

Наверное, он со страхом думает о том, что Элен может поймать его на слове. Ей было ясно: он больше не хочет иметь с ней ничего общего. Да, а на что он надеялся? Что она бросится за ним? После того как он так холодно ее оставил?

Нет, дорогой мой, ты сильно ошибаешься!

Что он о себе возомнил? Даже если бы Элен умирала без него, она бы никогда в жизни этого не показала. Никогда она не позвала бы его на помощь и не стала просить передумать. Она знала, что плакать из-за мужчины — бессмысленно. Она ни разу не выставила себя на посмешище, сказав, что любит его. Достаточно того, что она сама это знает. И хватит уже того, что она и так слишком сильно им увлеклась. Но разве у нее был выбор? После первой же встречи ей уже было больно расставаться с ним. Даже тогда, когда она считала, что этот человек ей абсолютно несимпатичен.

«Торальф, скажи, разве я заслужила такое отношение? Что я сделала, что ты так грубо отталкиваешь меня? И что я еще могла сделать? Что еще я могла сделать для нас? Ты что, думал все это время, что я играю с тобой? Что я просто ищу приключений и счастлива в браке с Томом? Если тебе было неприятно, почему ты ничего не сказал мне? В этом причина? Почему ты решил поставить точку? Мы бы все преодолели. Ты же не из тех, кто сдается!

Ты вообще знал, чего ты от меня хочешь? Может, это ты хотел со мной только поиграть? Может, тебя стало раздражать, что у нас все зашло так далеко? Что ты даже развернулся на полпути в Бремен?

Ты ни на йоту не лучше и не хуже меня!

Мы оба пытались сопротивляться притяжению, которое испытывали друг к другу. Зная, что ничто не может сложиться, если с первого взгляда ясно, что сложиться не суждено. Ты такой же трус, как и я! Когда чувства захлестывали тебя, ты всегда убегал.

Я ничем не лучше. Пыталась прикрыться работой, фальшивыми друзьями и глупыми вечеринками. Чтобы не пустить тебя к себе в душу. Иногда она была невыносима, эта тоска по тебе. Тогда я шла в бар, топила боль в алкоголе и уговаривала себя, что когда-нибудь у нас все будет хорошо.

Но почему мы не могли просто попробовать?

Здесь нет виноватых. И нет победителей. Только побежденные. Мы оба проиграли в любовной схватке! А почему? Потому что боялись поверить друг другу, шагнуть навстречу, открыть свои ранимые души.

На земле миллионы таких же людей. Мы — двое в числе тех, кто допустил эту же самую ошибку. Нам проще играть. Так мы чувствуем себя увереннее. Так у нас все под контролем. Мы дергаем за ниточки, манипулируем другими, лишь бы самим не стать жертвой чьей-то игры.

Ты нашел смелость сделать своей профессией то, что страстно любишь. Почему ты не решился сделать то же самое в любви? Потому что не был уверен, сможешь ли построить хоть с одной женщиной такие же искренние отношения, как с соколами? Ты не мог ни в чем быть уверенным, боялся, что женщина причинит тебе боль, понимал, что легко уязвим.

Должна признать, ты был прав. Получилось именно так. И не только ты чувствовал себя марионеткой… Но разве это имеет значение по сравнению с теми счастливыми минутами, которые у нас были?

Я бы могла решиться. Но уже было поздно. И все-таки зачем нужно было делать мне так больно?»

Желтые листья, появившиеся на деревьях, не оставляли сомнений — лето скоро сдаст свои позиции. Наступил октябрь. Небо было чистым, голубым. Лучшее время для похода в горы. Элен часто приглашали с собой друзья, но ее ничто не радовало. Никакие вечеринки — ни дружеские, ни корпоративные. Но одно приглашение она все же приняла. Маркус праздновал творческий юбилей, и Элен была важной гостьей.

Маркус в этот вечер блистал. Журналисты и фотографы слетелись к нему, как бабочки на свет. Он обладал какой-то необъяснимой властью, и удивительно было смотреть, как он заставляет их плясать под свою дудку. При этом он очень уважительно обходился со всеми, и даже самые бывалые не замечали, как попадали под чары Маркуса.

Он, со своей стороны, знал, что в долгу перед акулами пера. Ведь по большому счету своей славой он обязан публике. Он знал, что его дарование, может, и не изменит мир, но то, что он способен рассмешить миллионы людей, у него было не отнять. И этого было достаточно. Он хотел видеть вокруг счастливые лица. Такие, как у него. Его жизнерадостность никогда не угасала, он ею дышал.

Элен с удовольствием наблюдала за Маркусом издали. Даже когда он не стоял в лучах софитов, по-детски наивная улыбка не сходила с его губ. Он нес миру счастье. На время своего выступления он заставлял присутствующих забыть о проблемах и заботах. В том числе и Элен.

Она смотрела на людей в переполненном зале. Как быстро звезда такого масштаба, как Маркус Энгель, перешла в разряд ее друзей. Она к этому уже привыкла. А вот Торальф наверняка бы сказал, что она должна ценить это как нечто уникальное и тогда она была бы счастлива. По крайней мере в этом он был прав. Когда Элен была с Маркусом, она забывала, что такое грустить.