— Я был бы очень рад, если бы ты осталась. Сейчас у меня для любознательной журналистки намного больше времени, чем весной.

После ужина Элен попрощалась с Марком и Сильвией. Она сожалела, что не может остаться еще, но пообещала скоро снова их навестить. Пара ей очень понравилась, а у Марка отличное чувство юмора. Ей нравились такие мужчины.

Пока они ехали в аэропорт, Торальф ни словом не упомянул о том, что Элен приглашали остаться. Ей самой пришлось завести разговор на эту тему.

— Признайся, ты только из приличия сказал, что хочешь, чтобы я осталась.

Он энергично помотал головой.

— Нет. Ты мне совсем не мешаешь. Я только хотел выручить тебя. Они ведь ничего не знают о твоем муже.

Элен задумалась.

— А что, если бы я осталась?

Ей было интересно, как он отреагирует.

— Мы сейчас же поворачиваем обратно!

Элен засмеялась.

— Подожди, подожди. Мне нужны некоторые вещи. И кое-какие дела необходимо уладить.

Торальф понял, что Элен говорила серьезно.

— Когда ты сможешь опять приехать?

— Завтра, — сказала Элен.

— Хорошо. Я тебя встречу.

Обращаясь больше к себе, чем к Торальфу, Элен сказала:

— Ты и вправду этого хочешь? Не могу понять… Ты же так любишь свою свободу. И все равно хочешь, чтобы я две недели была рядом.

— Три.

— Что?

— Три недели. Если погода будет хорошая. Ты сможешь?

— Посмотрим. Я позвоню завтра в обед. Согласен?

Торальф улыбался.

— Обычно я задаю этот вопрос.

— Видишь, как быстро я учусь. — Элен была счастлива.

Господи, что она затеяла? Она с птицами. Бок о бок. С хищными птицами! Но он такой милый. Нет, милый — это не то слово. Он замечательный, да! Восхитительный, достойный восхищения. Другой. Не такой, как мужчины, которые ее всегда окружали. Ей раньше не приходилось встречать таких, как не приходилось близко видеть соколов.

Элен сидела в самолете, который направлялся в Мюнхен, и размышляла, что же будет. Конечно, Антонио взбесится, но с ним можно договориться. В ноябре не было запланировано ничего особенного. Настоящая работа начнется ближе к Рождеству. Ей нужно только обсудить с Антонио пару проектов, но это можно сделать и по телефону из Бремена. Лучше всего вообще не говорить, куда она уезжает.

Был еще Том… Но это вообще не проблема. Разве он что-то заподозрит? В конце концов, можно сказать, что она едет собирать материал для статьи. А в командировках Элен бывала часто.

Элен закрыла глаза и почувствовала, как по телу разливается тепло. Это были насыщенные два дня. Но Торальф так и не был до конца разгадан. Элен подумала о предстоящей неделе и поняла, что не сможет так просто впрячься в будничную упряжку.

— Что значит — ты не можешь мне сказать, куда едешь? — Антонио был так зол, что с трудом сдерживался. Элен повезло, что, когда она позвонила, он как раз был на совещании.

— Антонио, я беру тайм-аут.

Элен слышала, как он извинился и ушел в соседнюю комнату.

— Элен, не валяй дурака! Мне сейчас не до шуток.

Его слова, несмотря на шепот, звучали угрожающе.

— Я не шучу. Я, как уже сказала, отлучусь на две-три недели. Ты можешь писать на и-мэйл, если возникнут какие-то вопросы. И я перезвоню тебе, когда будет время.

Антонио презрительно хихикнул.

— Когда у тебя будет время? Это очень интересно.

Элен никак не отреагировала на этот выпад, и он заговорил серьезнее:

— У тебя новый любовник, о котором ты никому не говоришь?

Элен не хотелось начинать все сначала.

— Антонио, представь себе, что есть вещи поважнее секса.

— Конечно, бизнес. Элен, я должен хотя бы знать, куда ты едешь.

— Можешь успокоиться. Речь не идет ни о новом контракте, ни о потенциальном любовнике. В моей жизни есть вещи и поважнее.

Для Элен разговор был закончен. Антонио тоже нужно было возвращаться за стол переговоров.

Элен не пробыла дома и суток, как уже снова сидела в самолете. Она радовалась так, как умела только в детстве. С легким сердцем Элен летела навстречу радости. Когда же она поймала себя на мысли, что полет кажется ей дорогой домой, то испугалась. Ее дом был в Мюнхене. Но так ли это в действительности?

Торальф встретил ее в аэропорту, и это было бы почти что дежавю, с той лишь разницей, что скорое возвращение Элен оба восприняли как нечто само собой разумеющееся. Сильвия и Марк радушно их встретили, они перекусили, и Элен посмотрела комнату, которая на ближайшее время должна была стать ее. Она решила для начала немного освоиться в незнакомой обстановке и, ни минуты не задумываясь, пошла к соколам.

Птицы ее не замечали. В этот поздний час они были заняты собой. Перед уходом Элен решила посмотреть на сокола, который сидел в затемненном вольере. Она заглянула в небольшую щель и, когда смогла что-то различить в темноте, заметила, что сокол смотрит прямо на нее своими черными глазами. У Элен было такое чувство, как будто не она, а сокол за ней наблюдает. Интересно, о чем он сейчас думает? Догадывается ли, что завтра будет его первый большой полет? Что с завтрашнего дня он будет следовать своему предназначению — быть свободным? Элен очень хотелось бы оказаться на его месте. Если б он мог думать как человек, то, сравнивая свою жизнь с жизнью Элен, ее мелкими хлопотами и вечной суетой, наверняка бы чувствовал свое превосходство.

Элен возвращалась к замку по освещенной старинными фонарями аллее. Под ее ногами шелестел мокрый гравий. Торальф уже ждал ее.

— Ну что, встретилась со своим врагом? — спросил он, улыбаясь.

— Враг он мне или нет, не знаю. Я просто взглянула на него. Лучше было этого не делать?

— Нет, нет. Можешь делать, что захочешь. Кроме одного: никакой самодеятельности. Завтра у него первый свободный полет.

— Я не подойду к соколу никогда в жизни.

— Если ты мне доверишься, я докажу обратное.

— Ни за что! — Она энергично помотала головой. — Я только понаблюдаю за твоей работой, и все.

Торальф все еще улыбался:

— Правда, все?

Элен не была уверена, касается ли этот вопрос только соколов, поэтому ответила:

— Я думаю, да.

— Не нужно сопротивляться, я не собираюсь тебя принуждать. Скажи только, что тебе интересно, и я все покажу.

С этими словами он взял ее под руку и повел с подчеркнутой торжественностью по коридорам и комнатам, по дороге показывая и рассказывая самое интересное о замке. Это получалось у него так, словно он каждый день водил экскурсии, пересыпая речь бесчисленными историями о семисотлетнем замке. За это время здесь многое успело случиться.

Когда экскурсия подошла к концу, Торальф склонился перед Элен в изящнейшем поклоне и запечатлел на ее руке поцелуй.

— Вот и сказке конец. А сейчас ты должна меня извинить. Мне нужно к птицам.

Элен направилась было в свою комнату, как вдруг остановилась:

— Подожди!

— Что? — Торальф повернулся к ней. — Что-то еще?

Он медленно поднялся по ступенькам и нежно поцеловал Элен в губы.

— Я так рад, что ты здесь.

Элен удивленно смотрела ему вслед, когда он легкой походкой направился к выходу.

А вот и ее пристанище на ближайшие несколько недель. Комната была выдержана в розовых тонах, очень романтично. Интерьер сочетал классическую элегантность, представленную мебелью ручной работы, и милый китч. Например, контейнер для жидкого мыла в ванной, выполненный в виде расправленных крыльев. И вообще, если хорошенько присмотреться, все в этом замке напоминало о хищных птицах.

Марк сказал, что Элен может не беспокоиться об уборке, прислуга будет поддерживать порядок. Особым жестом гостеприимства было то, что в комнате Элен уже после полудня затапливали камин. Это создавало такую атмосферу уюта, что Элен полностью расслаблялась.

Торальф встал рано утром, чтобы поработать с соколами. Марк показал Элен свой кабинет, где в ее распоряжении было все необходимое для работы. С места за письменным столом открывался чудесный вид на аллею, которая даже сейчас, когда листья с кленов опали, выглядела ухоженной.