Элен рассмеялась:

— И вот волею судьбы мы встретились у древнего замка, и наши до этого такие ровные жизненные дороги начали как-то странно петлять.

Торальф кивнул:

— Да, именно так. И все ужасно запутано. Я имею в виду, что мы никак не можем вырваться из повседневной круговерти. Давай уедем куда-нибудь на недельку!

Элен кивнула.

— Да, все время получалось, что или ты был занят соколами, или я своими текстами и деловыми встречами.

Он внимательно посмотрел на нее. Элен молчала. Ее удивило, что Торальф заговорил на эту тему. Она восприняла это как комплимент. Во всяком случае, он задумывается над возможностью как-то соединить их жизни. Но Элен к этому еще не была готова. До сих пор ей удавалось уходить от осознания того, что их отношения приняли серьезный вид.

И как это будет выглядеть, если они действительно уедут куда-нибудь на неделю? Что она скажет Тому? Об Антонио она даже думать боялась! Он точно откажется с ней работать, если она при теперешнем положении дел устроит себе еще одни каникулы. А потом? На что она будет жить? Тем более если по прошествии недели Торальф заявит, что они все-таки не подходят друг другу? Возможно, он питает на ее счет какие-то иллюзии. Ведь утром он говорил, что ему не нужна женщина.

После таких бурных выходных им нужно было немного отдохнуть друг от друга. Элен с трудом могла представить, что он действительно хочет, чтобы рядом с ним постоянно была одна и та же женщина. А если даже так, то почему это должна быть Элен, которая жила в совершенно другом мире? Она была уверена, что у него могут быть и другие женщины.

— Торальф, ты точно этого хочешь? — Она робко заглянула ему в глаза и добавила: — Я имею в виду, прожить со мной больше, чем одну неделю? Не сердись, но мне кажется, что ты не такой. Ты как твои птицы. Ты паришь в небесах и не выносишь, когда тебя удерживают.

— Да, наверное, ты права. Но если так, то я сломал свои крылья об тебя. Я больше не могу улететь. Притяжение слишком сильно. И мне бы очень хотелось взлететь вместе с тобой. Мы могли бы это сделать, правда?

Уверенность, с которой он говорил, пугала Элен.

— Можно я подумаю об этом? А также о том, как и когда смогу выкроить неделю. Я бы очень хотела провести ее с тобой. Но ты знаешь, что моя жизнь сейчас напряженнее, чем твоя.

Она подумала над своими словами и поняла, что снова стала хозяйкой положения, потому что Торальф предпочел не касаться этой деликатной темы. Он прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

— Знаешь, мне так хорошо лежать и разговаривать с тобой!

Она удивленно посмотрела на него.

— Тебе тоже? Я думала, только женщины умеют ценить такие вещи.

— Нет. Мне тоже нравятся ласки. — Он с усмешкой добавил: — Только это должна быть сильная женщина. Не кисейная барышня.

— Но я не такая сильная, как ты думаешь!

— Неправда! Иначе меня бы тут не было.

— И поэтому ты вернулся? А утром ты не понимал, что я сильная женщина?

Элен говорила тихо. Торальф наклонился к ней и прошептал:

— Порой жизнь не сразу раскрывает свои тайны. Иногда бывает так, что сокровище у нас в руках, но мы, пока не отойдем на какое-то расстояние, не понимаем, как оно ценно.

— А ты нашел свое сокровище?

Элен затаила дыхание. Она боялась его ответа. Он посмотрел на нее так, что у нее не осталось никаких сомнений в своей женственности. Наклонившись, Торальф поцеловал ее ресницы. В этом было столько нежности, что Элен чуть не разрыдалась. Наконец он сказал:

— Ты для меня очень много значишь. Боюсь, даже слишком много.

Утром они снова занялись любовью. Пока Торальф был в душе, Элен лежала в постели, задумавшись. Она понимала, что он уедет, даже не позавтракав с ней.

Торальф оделся и присел на край кровати.

Она уже некоторое время лежала, зарывшись лицом в одеяло. Но сейчас она вынуждена была посмотреть на него, и он увидел, что по щекам у нее бегут слезы. Он вытер их нежно, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в губы. У двери он еще раз обернулся. Элен смотрела ему вслед и улыбалась. Тогда он с криком «Черт возьми!» бросился к ней и крепко обнял. Если он сейчас же не уйдет, Элен не может поручиться, что с ней не случится истерики.

— Пожалуйста, уходи! — Она еще раз крепко прижала его к себе. — Уходи!

Не глядя на нее, он молча встал и закрыл за собой дверь.

Элен еще какое-то время лежала в постели. Взгляд ее был устремлен в потолок. Она ждала, что, может быть, Торальф вернется, но он не пришел. Когда она это поняла, то больше не могла сдержать слез. Она дала волю своей боли. Ей было все равно, что ее услышат в соседнем номере или в коридоре. Она давно не плакала так громко и горько.

Когда они прощались в аэропорту в Бремене, Элен испытала похожее чувство, но теперь ей казалось, что они расстались надолго. Она чувствовала, что у них больше не будет таких встреч, как раньше. Ей было ясно, что они оказались в тупике. Он сказал, чего хочет. Теперь все зависело от нее.

Она еще два часа пролежала, глядя в потолок. Когда ей наконец удалось взять себя в руки, она поняла, что опоздала на самолет.

В авиакомпании ей без проблем переоформили билет на следующий рейс, потому что Элен была постоянной клиенткой. Она положила трубку, собрала вещи и спустилась вниз позавтракать. Залитый светом холл гостиницы ее поразил. В это время дня там было мало деловых людей. У Элен был наметанный глаз. Что отличало деловых людей от остальных, так это то, что они сидели за столиками в одиночестве.

Элен наблюдала за окружающими и обнаружила, что мужчины увлечены либо чтением газеты, либо своими мыслями. Какая, должно быть, пустая у них жизнь! Никто из них, пожалуй, не жил здесь и сейчас. Они жили или прошлым, или будущим. С Элен происходило то же самое, если только она не путешествовала. Только этот день был исключением. Она чувствовала себя покинутой и не знала; как с этим справиться.

Тоска по Торальфу уже сейчас была невыносимой, а ведь они только что расстались. Если подумать, то она начинала скучать по нему, когда он еще был с ней. Потому что знала, что придет время разлуки.

Каждый год все повторяется заново. Каждый год Элен оказывается в центре предрождественской подарочной лихорадки. Наступало время глинтвейна. Элен за последние месяцы пришлось много ездить. Антонио запустил несколько новых проектов. Новые идеи для путешествий. Они ходили из издательства в издательство, из программы в программу. Но везде им говорили одно и то же: «Хорошие идеи! Просто замечательные! Но сейчас трудное время. Нужно немного подождать. Станет полегче, тогда и поговорим…»

За неделю до Рождества Антонио не выдержал. Он решил передохнуть. На Мальдивах. Естественно, в сопровождении юной очаровательной спутницы. Элен с миром отпустила его. Он хорошо поработал в этом году. Да и перед Рождеством особенно нечего было делать.

Добрый ангел Маркуса — так он называл свою гримершу — пригласила Элен печь печенье. Они давно были знакомы и успели подружиться. Печенье было уже в духовке, кухня убрана, и они пили глинтвейн за кухонным столом, когда Ута спросила:

— Как дела на любовном фронте?

— Не знаю.

— Что значит «не знаю»?

— Как-то без особых успехов.

Элен рассказала Уте о своей поездке в Бремен.

— Все они одинаковые!

Элен покачала головой.

— Нет, дело не в нем. Думаю, в нас обоих.

— Тогда это не была настоящая любовь.

— Я не могу однозначно ответить. Сама не знаю.

— Он знает о Томе?

— Да. Но причина не в этом. Он больше не звонил. Я так и знала.

— Почему? Вы что, поссорились?

— Нет. — Элен запнулась. — Он хотел, чтобы мы с ним получше узнали друг друга.

Ута смотрела на нее, ничего не понимая.

— Но ты хочешь быть с ним?

— Не знаю, Ута. Он не очередное приключение. Я очень скучаю.

— Тогда вот телефон. Звони!

Элен пожала плечами.