— В Дартолиссе знают ваши имена постольку — поскольку, — сказал я. — Почему‑то король решил не акцентировать на это внимание.
— Потому что через несколько лет на престол взошел Вард и первым же своим указом отдал Дартолиссу пару мелких островов возле Дикого острова. Все были возмущены, но король умело стал лавировать слухами, и уже тех, кто говорил о его предательстве, вскоре повесили за предательство. Мы тоже были в числе возмутителей спокойствия. Поэтому наши имена стали своеобразным символом бунта. Одно время мы скрывались вместе с нашими семьями. У Грая тогда уже была жена и дочь, я старался защитить младшую сестру, а Арит присматривал за братом. Но после образования Союза Тридцати, куда вошел и Бэрон, страсти немного улеглись и мы вернулись к себе домой. Ваэр в наших скитаниях успел обзавестись женой, а Грай наоборот потерял свою семью, когда нас однажды узнали самые ретивые прихлебатели короля. Они на наших глазах убили во дворе постоялого двора женщину вместе с ребенком, после чего хотели приняться за Майеру, мою сестру, но нас спасла храбрая девчонка, которая с крыши сбросила на них каменную фигуру какого‑то мифического животного. К счастью, нас не задело. Но Грай, оглушенный при попытке спасти свою семью, уже потерял все. После этого он и ушел в монастырь. А Ваэр влюбился в эту девчонку и буквально выкрал ее у отца.
Арит объявил о своем намерении жениться на Майере сразу после нашего возвращения. Ты родился спустя три года после их свадьбы. Когда тебе исполнился год, Арит и Майера отправились в гости ко мне, в Факор. По пути туда, недалеко от столицы на них напали, их лошади понесли, экипаж перевернулся. Их тела были найдены на огромном расстоянии друг от друга. Твое же так обнаружено и не было. Мы даже начали грешить на диких зверей, но никаких следов обнаружено не было. Более того, я до сих пор не знаю, кто и зачем напал на Арита. И почему он, старший маг Жизни, не смог успокоить лошадей. Мы с Граем перебрали всех врагов, искали везде, где только можно, но тщетно. Однажды даже обнаружили слабые остаточные следы магии на ободе колеса кареты. Они нас и привели в Каролту. Однако там они резко пропали на улице Лиственной.
Брандир замолчал, невидящим взглядом глядя на траву под ногами. Я гулко сглотнул. Все свое детство я был уверен, что меня бросили, продали. Ведь других детей некромантам и не отдавали. И даже в существование родителей я не верил.
— Я помню только деда, — прервал я молчание. — Если он подобрал меня, когда мне был год, тогда я прожил у него около четырех лет. Помню, что постоянно было холодно и хотелось есть. И лицо его помню — худое, острый нос и скулы и редкая серая борода. А вот глаза не помню — что‑то блеклое и тусклое. У него постоянно горели едкие свечи, от которых слезились глаза. Пожалуй, и все.
— Странно было бы ожидать от мальчика пяти лет большего… — Брандир звякнул ножнами меча. — Я тебе все рассказал. Следующий ход за тобой.
Брандир направился к храму. Я проводил его взглядом, потом повернулся к щиту. Продолжать занятие уже не хотелось.
— Тьма! — едва слышно ругнулся я и тут же обернулся по сторонам, поймав себя на мысли, что не хотел бы сейчас попасться на глаза недовольному жрецу.
Я покривил душой, когда сказал Брандиру, что это все, что я помню. Кроме всего прочего, в память врезалось нарисованное на деревянной двери число 30. А когда Брандир упомянул улицу Лиственную… Я ведь точно знал, что меня забрали из Каролты, Мастер не раз упоминал об этом. Почему бы не проверить?
Я буквально сорвался с места и бросился за ворота храма.
…Тридцатка за последние годы облезла и потеряла свой товарный вид. Деревянная калитка, на которой ее нарисовали много лет назад, едва держалась на проржавевших петлях. Да и домик за воротами смотрелся непрезентабельно. Хотя каким он мог быть в одном из бедных кварталов столицы? Над трубой поднималась тонкая струйка дыма, свидетельствуя о том, что дом не совсем заброшен.
Я нерешительно поднял руку и указательным пальцем обвел полустершиеся цифры. Мной овладела робость. Войти туда — значит, столкнуться со своими детскими страхами. Пусть и по сравнению с жизнью в башне мои ранние детские годы отличались комфортом.
Только я толкнул калитку, отозвавшуюся резким противным скрипом, как на меня сбоку что‑то налетело. Резко выдохнув, я упал на покрытую грязью улицу, придавленный сверху чьим‑то телом. Рука тут же зашарила в поисках кинжала, а, нащупав его, я дернулся под противником, чтобы перехватить его поудобнее и нанести удар.
Меня во время остановила его реплика.
— Ах, ты ж тьма, Эрстин, это ты?!
— Натар, слезь с меня, — спихнул я неудавшегося нападающего. — Тебе не хватает карманных денег, и ты решил подзаработать в бедных кварталах?!
Принц Феринии поспешно соскочил с меня и поднялся на ноги.
— Какого… ты здесь делаешь?! — обратился он ко мне. — Ты должен находиться в храме под защитой!
— А твое место не во дворце случайно? — напомнил ему я, пытаясь отчистить штаны и камзол от грязи.
— Э — э-э… я здесь по делу, — уже не так агрессивно сказал Натар.
— Представь себе, я тоже не на простую прогулку вышел, — ехидно отозвался я. — Не поделишься?
— А ты?
— Не я на тебя набросился, — я понял, что моей испорченной одежде поможет только огонь, а не мои бесполезные попытки размазать грязь.
— Прости, — как‑то слишком быстро извинился он. — Я потом расскажу. Мне нужно идти.
— Стоять! — приказал я. — Что тебе нужно было возле этого конкретного дома?
Натар старательно избегал моего взгляда, как будто я мог прочесть что‑то для меня не предназначенное.
— Эрстин, э — э-э… видишь ли, это не только меня касается, но даже если и меня, то я, как бы э — э-э…
— Натар, не бормочи под нос, скажи четко, кого ты ждал здесь вместо меня?!
Натар тоскливо посмотрел на приоткрытую дверь калитки, потом на улицу и только в конце обратил внимание на меня.
— Таура 'учуяла' в городе некроманта. Все, кроме тебя, давно мертвы, ты же в это время находился в храме. Вот она и решила его выследить и выловить.
— Понятно… — протянул я. — Почему же ко мне не обратилась?
— Тебе лучше лишний раз не светиться на улицах. Тебя принц Раниор недолюбливает.
— Так себе отговорка, — поморщился я. — Где сама виновница торжества?
— На главной площади, — Натар обреченно вздохнул, понимая, что рассказать ему придется все‑таки все. — Там некромант ошивается чаще всего. А в этом домике он вроде бы живет.
— Но сейчас его там нет, — почти утвердительно заметил я, глядя на тонкую струйку дымка.
— Его нет, только какой‑то сухой старик. Он ему сдает комнату.
Я едва заметно вздрогнул. Он там. Всего‑то сделать пару шагов, и я увижу того человека, который когда‑то подобрал меня. Я перевел взгляд на Натара. Или же помочь друзьям. По — моему, выбор очевиден.
— Пойдем, — сказал я. — Посмотрим, как она занимается выслеживанием.
— Она просила тебе ничего не говорить, — тоскливо вздохнул Натар.
— Поздно, — отрубил я. — Я сам с ней поговорю.
Как будто я не понимал, почему она решила мне ничего не говорить. Таура всеми правдами и неправдами старалась меня избегать. Она не оставалась со мной наедине, и я часто замечал, как она, задумавшись, начинает краснеть. Тьма! Я бы многое отдал, чтобы узнать, какие мысли бродят в этот момент в ее голове!
— Он может сюда вернуться, — сказал Натар.
— Мы его перехватим раньше. Пошли, найдем следопытку.
Натар понял, что на каждый его аргумент я найду свой, и покорно пошел вперед. Мы миновали Лиственную улицу, прошли через переулок, а потом улицы стали становиться шире и чище — мы приближались к центру. Уже через полчаса Натар вывел меня на площадь, где еще несколько суток назад меня должны были казнить. На другом его конце до сих пор стояли виселицы, правда, болтающихся тел в них не обнаружилось.
Площадь была достаточно оживленной. Я заметил пару акробатов и жонглеров и самую благодарную публику возле них — детей. Не осталась площадь и без внимания со стороны нищих. Пятерка таких равномерно рассредоточилась по всему периметру. И, конечно, цыгане. Они буквально хватали прохожих за руки, в попытках раскрыть будущее, но сами, тем временем, незаметно раскрывали карманы и кошельки своих жертв.
