Каждая ступенька-терраса несет массу информации. Так, момент намыва самого высокого ее слоя должен указывать точную дату, когда очередной ледник растаял, а море, подпружавшее реку, начало отходить.

Глубина, на которую река затем врезала свое русло в наносы, прямое указание на то, как далеко потом ушли соленые воды.

Ширина новой речной долины — ответ на вопрос, сколько времени прошло до таяния нового ледника и очередного вторжения моря.

Слои песка, глины, гравия, из которых сложена каждая терраса, — это богатейший «архив», в котором должны храниться сведения о том, как вел себя соответствующий ледник и что делало море, о засухах и затяжных дождях, о деревьях и травах, о зверях и других животных того времени, когда накапливались наносы.

Как все, казалось бы, ясно и просто!

Но почему же тогда на научных конференциях, ученых советах, на страницах книг и журналов продолжаются бурные споры о том, что и в какой последовательности происходило на Русской равнине и в наших краях за последние 1–2 миллиона лет? Почему до сих пор не выяснено, шли моря при их вторжениях навстречу ледникам или эти две «грозные армии» поочередно догоняли друг друга? Почему в своих трудах ученые по-разному называют береговые ступеньки, относя их к разным оледенениям или вторжениям морей?

Попытаюсь пояснить…

Мы с тобой, капитан, разгадывая происхождение террас, намеренно упростили задачу, посчитав, что ходом событий управляли только ледники. Очередной из них начинал таять, вода переполняла море, то подпружало реку, она громоздила наносы. Затем ледник отступал, а стало быть, и море отходило — река пробивала новую дорогу….

На самом же деле ход событий в прошлом был, вероятно, более сложным.

Ну, скажем, движение соленых вод на сушу могло вызвать еще и длительные похолодания, при которых сокращалось испарение воды с поверхности водоема, а следовательно — повышался ее уровень… Двигать на сушу Каспий мог и океан, с которым этот бассейн нет-нет да и соединялся проливами через Черное море… Двигаться на север моря могли и потому, что наползавшие ледники своей огромной массой способны были пригибать земную поверхность… Ну, и конечно же, поведением морей в четвертичном периоде продолжали «командовать» и внутренние силы земли, которые тогда отнюдь не дремали. Полагают, что за этот этап истории Кавказский хребет, например, вырос на целый километр. И это не могло не отразиться на уровне вод лежавшего неподалеку Каспийского моря. А ведь не оставалась спокойной поверхность земли и в наших краях.

Вот и думай теперь, что же «записано» Волгой в ее террасах, кроме истории «ледниковых походов»? Изменения климата? Эхо событий в океане? Отзвуки роста Кавказского хребта? Проседания Прикаспийской низины? Движения земной коры в юго-восточной части Русской платформы?..

Чтоб понять главную тайну образования «лестницы» волжских берегов, мы с тобой, капитан, в уравнении со многими неизвестными оставили одно и поэтому решили задачу довольно легко, но очень приблизительно. Для нас пока этого достаточно. А вот ученым нужен более точный ответ. Они пытаются связать воедино различные события четвертичного периода. Дело это, как ты теперь, надеюсь, понял, далеко не простое. Вот и не утихают поэтому научные споры, неизбежные на пути к познанию истины…

Районный центр, город Новоузенск, остался позади. Мы едем почти точно на восток, по дороге, ведущей в село Пограничное. Вокруг — абсолютно ровная степь, но слева у горизонта появилась какая-то неясная серая полоска. Сворачиваем к ней и вскоре оказываемся около довольно высокого уступа, на глаз примерно метров в 10–12. И вправо и влево он тянется до самого горизонта. Поднимаемся на него…

На севере за перегибом склона почти такая же без конца и края равнина, а на юге, откуда мы только что приехали… «море»! Гладкая поверхность земли, окутанная полупрозрачной дымкой, удивительно похожа на водный простор. Уступ, на котором мы стоим, — на обрыв берега. Не хватает только плеска волн, запаха морских трав и криков чаек…

Всего 40 тысяч лет тому назад все это тут было. Мы с тобой, капитан, действительно стоим на берегу моря. Последнего из тех, что когда-либо приходили в наши края.

… Почти весь четвертичный период главные «летописцы» истории, моря, то подходили к нашим южным границам, то снова отступали назад. А о событиях этого времени «писали» другие, второстепенные «хроникеры». Некоторых ты теперь знаешь: ледник, реки. Но были и другие.

При желании под склонами любой возвышенности, в каждой низине можно легко обнаружить «заметки», оставленные дождями и снегами. Это — слои суглинков, состоящих из частичек породы — песчаных, глиняных, известковых, принесенных сюда дождевыми и талыми водами.

В нижних частях береговых обрывов заволжских речек иногда видны слои серых с зеленоватым и синеватым оттенком глин. Это — «страницы», оставленные болотами. В них часто встречаются раковины пресноводных моллюсков, остатки рыб, ветки и листья растений, а порой и кости зверей.

В стенках оврагов нередко можно заметить пласты светлой, серовато-желтоватой породы, состоящей из очень мелких пылевидных частичек и не разделяющейся на слои. Это — лесс и лессовидный суглинок. Накапливался он при активном участии еще одного «хроникера» — ветра. Проносясь над грудами песков и глин, оставленных ледниками, над наносами обмелевших в засуху рек, он поднимал в воздух тучи пыли и уносил их за десятки и сотни километров. Оседая, пылинки постепенно сложили лессовые «страницы» четвертичной истории.

По краю Приволжской возвышенности, у сел Гремячка. Лох, у Базарного Карабулака и в других местах можно увидеть углубления в форме полуцирков (их иногда называют карами или кресловинами), имеющих порой сотни метров в диаметре. Это оставили о себе память небольшие леднички, возникавшие там во время длительных похолоданий, когда снег летом не успевал стаивать и превращался постепенно в лед.

Вечная мерзлота, подолгу державшая в ледяном плену поверхность земли, тоже оставила немало «заметок» на последних страницах Каменной книги нашего края. Местами она смяла их в гармошку, а кое-где даже разорвала на части. Увидеть такое можно хотя бы на левом берегу Волги у села Скатовка. Там морозобойные трещины представляются клиньями темной породы, как бы вбитыми сверху в светлые суглинки.

И только в самом конце четвертичного периода, всего около 70 тысяч лет тому назад, в пределы саратовской земли опять пришло море. Поднявшись вдоль Волги почти до Куйбышева, воды его вошли в долины волжских притоков, образовав обширный разветвленный залив причудливой формы. Они также залили юго-восточную оконечность области и вклинились в сушу еще в двух местах — по Большому и Малому Узеням.

Превратив значительную часть нашего Заволжья в лиманы и болота, это море не смогло, однако, как и Акчагыльское с Апшеронским, проникнуть в Правобережье дальше низовьев Терешки, Курдюма и устьев больших оврагов, выходивших к Волге, хотя воды его поднимались почти на 50 метров над поверхностью реки и, к примеру, на месте нынешнего Саратова стояли вровень с современной улицей Чернышевского.

Геологи называют это море Хвалынским. По имени древнего племени хвалиосов, которые когда-то, уже в историческое время, обитали на берегах Каспия.

Покидая наши края, последний древний бассейн оставил после себя, разумеется, не только береговой обрыв и равнину. Во многих местах, где когда-то катились его волны, сохранились и «написанные им сочинения». На нагарном берегу Волги они встречаются реже. Вскоре после ухода моря, врезаясь в его отложения и сдвигаясь, как положено, к западу, река уничтожила значительную часть находившейся здесь хвалынской «летописи». Отдельные фрагменты ее остались в устьях речек и оврагов. А вот в Левобережье пески и глины, оставленные морем, сохранились лучше. Они образуют хорошо заметную террасу, на которой стоят города Энгельс, Маркс, Балаково, Пугачев и десятки заволжских сел.