2. Того, что есть по существу одно, Хотя и в ликах нам являлось разных, Но в скрепах утвержденного алмазных, Желают все. Кем брошено зерно? Не знаем, и не все ли нам равно. Мы быть должны в пленяющих соблазнах. Средь строгих слов дай лепетов бессвязных, В веках тоски шуми веретено. Седых времен цветущее сказанье, Как можем не хотеть и не любить? Опять, скрутив, сплетем живую нить. И, вновь порвав, для счастья разверзанья, Направим дух туда, где все темно: – Нам таинства разоблачает дно. 3.
Нам таинства разоблачает дно. Когда мы всем зажженным страстью телом Прильнем в любви к безумящим пределам, И двойственное в цельность сплетено. Хочу. Люблю. Хотел. Всегда. Давно. Зачем же сердце с шепотом несмелым Задумалось над сном оцепенелым, И пьяностью своей уж не пьяно? Так это-то заветнейшая тайна? Дал силе ход, и вот я вдвое слаб. Тоска ползет глубинно и бескрайно. Зачем в любви я через вольность раб? И скучно мне обычное теченье Восторга, созерцанья и мученья. 4. Восторга, созерцанья и мученья Замкнулась утомительная цепь. Уж в синюю не выеду я степь, И слышу колыбельное я пенье. Баю. Баю. Засни для снов, Творенье. Раскрой глаза. Уж кровь сцепилась в лень. В комок – мечта. Кипи, душа, свирепь, И жги себя. Не разомкнешь сцепленья. Но я хотел любви, одной любви. Заворожен решеньями заклятья, Чрез поцелуй я вовлечен в зачатье. И шепчет дух недобрый: Нить порви. Мысль возбраняет жуть посягновенья. Все в мире знает верное влеченье. 5. Все в мире знает верное влеченье. Идут планеты линией орбит, И весел крот, когда все в мире спит, И знает путь свой каждое растенье. Бледнеет ландыш в сладкий час цветенья, Но красный сок им в гроздья ягод влит. Зачем же ты, тоскующий болид, Стремишь в ночи бесплодное горенье? Зачем с лесной колдуньей заодно Ты собираешь призрачные травы? Вы оба перед Вечностью не правы. Упорствуешь. Придти не суждено, Чрез волчий сглаз и змейные отравы, К тому, что здесь закончить не дано. 6. К тому, что здесь закончить не дано, Но что горит мгновенною зарницей, Что делает тебя крылатой птицей, Иди, в нем златоцветное руно. В любви да будет сердце влюблено, Но, громоздя восторги вереницей, О, бойся стать как демон бледнолицый, Не разрушай колосья и гумно. Безумец, кто дерзает раздробленье. Предвечна цепь. И страшны острия. И вечно ль слушать «Твой» или «Твоя»? Нить счастья в самоволье преступленья. И в звездный мир, где все озарено, К звену идет ведущее звено. 7. К звену идет ведущее звено, И капля к капле росы заблестели, Чтоб травам было весело в апреле, И небо было тучами полно. Огнем верховным будет решено, Чтоб в должный срок свой молнии запели, И клочья всей разметанной кудели Сплетут как мост цветное волокно. Над скупостью рождается явленье Волшебных грез, где ярких красок – семь. Красивы розы после окропленья. Святой водой под знаком искупленья. Цвет к цвету, к своду радуг всходит темь, Как буква к букве в слове заключенья. 8. Как буква к букве в слове заключенья, Как слово к слову в летописи душ, Священные слова «Жена» и «Муж» Не требуют от мира освященья. Луна и Солнце льют свои внушенья В сомкнутый поцелуй. И почему ж Превыше гор и всех морей и суш Не вознести лобзанию хваленье? На всю ли жизнь, на радость ли минут, Со мной ли ты, иль в дальностях разлуки, Люблю тебя. Ты вечно в сердце. Тут. Всегда к тебе я простираю руки. Все звезды с неба – для твоих колец. Но в чем же завершающий конец? 9. О, в чем же завершающий конец Всех вскриков и острийных говорений? Куда ведут ряды моих ступеней? Из роз ли я сплетаю твой венец? От тени к тени, вечный в днях беглец, Окутан дымной мглою звездный гений, Как в песнь солью я разнозвук влюблений, Я, брат и муж, любовник и отец? С душой созвездья душу обвенчали. Но звездный свет горит равно для всех, Как музыка, как сон, как детский смех. Мечту с мечтою волны закачали. И пусть. И пусть. Неведом счастью грех. Стремленье двух к объятью – не в печали. 10.
Стремленье двух к объятью – не в печали. И если дух воистину звезда, Не может тем он ранить никогда, Что чрез него другие засияли. Игра многообразная – в опале. Жемчужно-красных млений череда Засветит рдяным углем иногда. Но все огни в одном затрепетали. С тобой горит звезда, и с той, и с той. И хорошо, что в высоте пустыни Сияют звезды, изумрудны, сини, – И злато-алой светят красотой. И свет, коль сердце с сердцем счастье знали, Не в том, чтоб близ опять вернулась к дали. |
