— Что ты скажешь, секретарь! Все-таки ваш призыв самый памятный, — признавался их бывший ротный. — После пошли ребята потрудней.

— А я, Дмитрий Прохорович! Я так хорошо всегда службу свою вспоминаю. Хорошая у нас рота была, правда?

— Хорошая.

— А часть?!

— И часть.

— С комбатом, майором Разуваевым, связь поддерживаете?

— Каждый год заезжает. Останавливается, когда на отдых едет. Полковник теперь Николай Григорьевич, учебным заведением командует, орден за него получил.

— Поклон ему от меня.

— Обязательно. Он вас тоже всех помнит...

А утром, в 6 Москвы, «АН-24» уносил его в N.

Ну конечно же, о чем тут и говорить — он хотел бы встретиться с нею. За этим, собственно, он и решил лететь в этот N. И слово, данное им в успокоение Зинаиде, в любом другом случае, наверное, вряд ли сдержало бы его.

Если бы...

Если бы он теперь, именно после визита к Зинаиде и Танюше, вдруг не почувствовал, что по-серьезному — он не имеет на эту их встречу права. Ни прошлым своим, ни настоящим, ни будущим. И что по этой же самой причине не сумеет объяснить он и Лиде, зачем же прилетел он теперь. А пустые, без завтра, визиты, зачем они больше нужны. Да и кроме того, и Зинаида, наверное, тоже переживает не зря: может, и действительно не даст ничего хорошего ей в семье эта их встреча...

И он не стал даже пытаться разыскивать ее в N. Поездил посмотрел город, походил по улицам рядом с ее местом работы, где, он знал, она обязательно каждый день проходила, — и даже с волнением рассчитывал на случайную встречу. Но разыскивать ее он не стал. И в тот же день, после полудня, он улетел дальше из N.

И вот прошли с того дня еще годы. А он так и оставался со своей тяжестью — то ли боли, то ли вины. И с этим действительно надо было ему что-то делать.

(Хотя, конечно, и он при желании мог хоть частично оправдать сам себя, подходя к делу и строго и объективно. Ну, хотя бы сослаться на опубликованную в «Литературке» статью известного нашего физика академика Г. Наана — на его положение о действии в распаде союза двух второго закона термодинамики (энтропийного принципа). «Существует ряд точных его формулировок, — пишет известный физик. — Но в рамках нашей темы можно воспользоваться неточной, описательной, зато более понятной: само по себе (если ничего не предпринимать) все может только портиться, ухудшаться, распадаться. Для того, чтобы построить здание, телевизор или семью и обеспечить их нормальное функционирование, нужны определенные целеустремленные (со знанием дела) усилия. Для того, чтобы они развалились, не нужно делать ровным счетом ничего. Надо просто подождать. Все случится само собой, и случится обязательно. Это закон природы, ничьих специальных усилий совершенно не требуется, искать еще какого-то виновника (помимо естественного хода вещей) не надо. — Итак, главный виновник распада семей, «отказов» в браке — второй закон термодинамики. — Ну, а соучастники? Это, естественно, Он и Она. Их роль проще всего понять с точки зрения одного из разделов современной математики — теории игр. Брак «выигрывается» только при наличии общих целей партнеров. Вот почему стратегия этой игры может быть успешной, только если она разрабатывается не врозь, а вместе. Любой выигрыш является выигрышем двух, проигрывают всегда тоже вместе. Бороться надо не против партнера, а вместе с ним, против незримого третьего, берущего на заметку все ошибки партнеров. Этот незримый третий, не оставляющий их ни на минуту вдвоем, — закон энтропии. Или, если это латинское слово почему-либо не нравится, — естественный ход событий. — ...Повторяю: ...виновников трое: Он, Она и второй закон термодинамики. Причем они — и Он и Она — виноваты в одинаковой степени: вместо того, чтобы вместе бороться против невидимого третьего, они начали обвинять или подозревать друг друга и тем самым превратились в  с о ю з н и к о в  коварного невидимки...»

При желании, конечно, и он всегда мог бы найти себе оправдание. Но разве именно оправдания он все эти годы искал...)

— Представили мысленно ваши кровеносные сосуды. Сосуды сердца, сосуды легких, сосуды мозга. Толстые, плотные жгуты кровеносных сосудов. Массируйте их, делайте им мысленно мягкий, теплый массаж. Мысленно массируйте их, расширяйте их, увеличивайте по ним приток крови...

— И — тепло. Только тепло. Только тепло кровеносных сосудов. Сосудов вашего сердца, сосудов легких, сосудов всего тела...

— Массируйте их. Делайте их более теплыми, более мягкими, более эластичными. Увеличивайте поток крови в ваших сосудах, мысленно ускоряйте его...

Голос Доктора — все более энергичный, все более властный над ними; и все более побуждающий их к активной, только ими самими ощутимой работе.

Надо представить зрительно свое сердце — и его главные кровеносные сосуды, главные кровеносные сосуды легких, кровеносные сосуды мозга. И мысленно начать осторожно и мягко массировать их. И все реальнее физически ощущать, как ваши «плотные жгуты» становятся все более мягкими, все более эластичными, теплыми, и по ним — от легких к сердцу и от сердца к мозгу, особенно вот тут, в левой половине груди и вверх, левее горла, все легче и все обильнее пульсирует горячая живая кровь...

И только — работать, работать и работать, следить за собой, а не спать. Каждую секунду надо — представлять мысленно свои кровеносные сосуды, как наяву «видеть» их, — и мысленно массировать и массировать их, прогонять по ним теплую, горячую, здоровую, богато окислороженную кровь. И — не «уплывать» никуда, не отвлекаться ни на что, не думать ни о ком и не «разговаривать». Только работать и работать, только выполнять старательно все, что говорит им Доктор...

...И вот уже легче дышать, свободнее и полнее дышать, будто пооткрывались зажатые до этого клапаны, и ты наслаждаешься ощущением расширившихся теплых кровеносных сосудов, ощущением потока в них ритмично пульсирующей крови, богатым притоком в нее живительного кислорода и наступившим — таким ощутимым! — облегчением, оздоровлением всего организма. И особенно вот тут, в левой стороне груди, над сердцем, какой уже год все более и более стесненной, будто уплотненной, «затемненной», с ощутимым недостатком дыхания, нехваткой кислорода, особенно в какие-то отдельные периоды... пока однажды, там, в его курской деревне, чуть не закончилось все навсегда. Но он тогда не поддался еще, сумел выдержать, и только вот будто надорвалось что-то в нем, вот тут, выше сердца, где как раз более ощутимо и пульсирует сейчас кровь в хорошо расслабленных, теплых, почти горячих сосудах...

Но отвлекаться — и на это не надо, нельзя отвлекаться сейчас. Сейчас, в этой части сеанса, «уплывать» особенно нельзя, тем более в болезнь. Доктор категорически запрещает им вообще говорить и думать о болезни — «пережевывать ее по сто раз в мозгу». И потому единственное, что обязательно нужно сейчас, — только вот это зрительное представление своих кровеносных сосудов, только активный (и в меру) мысленный массаж их, только вот это приятное, радостное ощущение в сосудах горячей крови. И прохладной, освеженной и легкой головы.

А Доктор... У него своя, самая ответственная часть работы, персонально с каждым из них. Не переставая время от времени говорить для всех, он в то же время по какой-то своей очередности занимается каждым в отдельности: властными, уверенными руками он производит серию необходимых (как находит он) манипуляций с вами, заставляя вас принимать (сидя) различные положения, и сильными, до боли, нажатиями воздействует одному ему понятным образом на определенные ваши нервные сплетения и узлы. И при этом индивидуально для вас — короткие вводные команды, которые должны остаться, должны закрепиться в вашем подсознании и все время, а особенно в опасной для вас ситуации, благотворно работать на вас.