Сомнений нет, армия будет найдена, но когда? Время поджимает. Не могут же они оставаться здесь вечность. С каждым пройденным днем возрастает вероятность того, что непонятная активность в пустыне привлечет к себе внимание властей. Да, до поселений далеко, но не настолько, чтобы гарантировать полное сохранение тайны. В их распоряжении максимум неделя. Если от армии отделяют еще ярдов сорок песка, то этого срока никак не хватит.

– Где она? – Вытащив изо рта сигару, Дрейвик со злостью сплюнул. – Мы должны были уже найти ее. Где она, черт побери?

Костяшками больших пальцев немец потер виски. Ничего удивительного, что голова раскалывалась от боли: он провел на вершине бархана более двенадцати часов. Организм требовал отдыха; сейчас Дрейвика выводила из себя любая мелочь. Прокричав подчиненным, что будет находиться в палатке, гигант тяжелой поступью зашагал по склону вниз, к лагерю. В его дорожной сумке хранилась бутылка водки. Несколько глотков прояснят затуманившиеся мозги. Хорошо бы еще немного поспать, если это удастся при такой жаре. Нет? Плевать, он все равно выдержит.

Но на половине пути у Дрейвика возникла иная идея, от которой в довольной улыбке растянулись губы. О, такой отдых и в самом деле поможет расслабиться! Принять душ, опрокинуть две-три стопки, перекусить, а затем…

Пройдя между штабелями бочек, он остановился у одной из палаток и сунул в прорезь входа голову. Лежавшие на полу Тэйра и Дэниел неохотно поднялись. Не сводя с молодой женщины глаз, немец бросил охраннику отрывистую фразу на арабском. Лицо Дэниела исказила гримаса.

– Ты – животное, Дрейвик. Придет день, и я убью тебя!

– Для этого тебе придется восстать из мертвых! – Гигант самодовольно захохотал; в следующее мгновение его голова исчезла.

– В чем дело? – спросила Тэйра.

Глядя на носки ботинок, археолог молчал, слова не шли с языка.

– Что он сказал?

Дэниел нечленораздельно буркнул.

– Как?

– Через два часа тебя отведут в его палатку.

Тэйра повернула руку: стрелки часов показывали пятнадцать минут девятого. К горлу подступил комок.

Как Халифа и предполагал, его появление не привело супругу в восторг. Когда он переступил порог гостиной, где дети сидели вместе с матерью на диване перед экраном телевизора, Зенаб бросила на мужа свирепый взгляд.

– Ты не видел меня, пап! – озорно прокричал Али. – Я сидел на ладье Тутанхамона и размахивал опахалом!

– Прости, сынок. – Юсуф присел перед мальчиком, взъерошил ладонью его волосы. – Нужно было закончить кое-какую работу. Раньше никак не получилось. Вот, держи. А это тебе, Бата.

Он извлек из бумажного пакета игрушечную трубу и скромное ожерелье – нанизанные на нитку разноцветные морские раковины.

– Спасибо, отец! – хором протянули дети.

Бата помчалась к зеркалу. Прижав к губам трубу, ей вдогонку бросился и Али.

– Раз в году, Юсуф, – с упреком сказала Зенаб, когда они остались одни, – хотя бы раз в году ты смог прийти домой вовремя. Ребятишки так ждали тебя. Ведь это их праздник!

– Извини. – Халифа попытался взять Зенаб за руку, но та стремительно поднялась, пересекла гостиную и плотно прикрыла дверь.

– Утром сюда позвонил старший инспектор Хассани. Юсуф молча вытащил из кармана пачку сигарет.

– Чтобы поздравить с твоим повышением. Сказал, новый оклад позволит поменять квартиру, отдать детей в более приличную школу. Я отвечаю, что впервые об этом слышу. Он говорит: муж уже отправился домой и все тебе расскажет. Отличный, говорит, ход, его карьера сдвинулась наконец с мертвой точки.

– Подонок, – сквозь зубы процедил Юсуф.

– Что?

– Хассани решил достать меня с твоей помощью, Зенаб. Он поет песни о блестящей карьере в расчете на то, что ты убедишь мужа согласиться с повышением.

– Выходит, ты против?

– Это трудно объяснить, Зенаб.

– Хватит отговорок! Я слышала их достаточно. Что происходит, Юсуф?

Раздался стук в дверь. Тоненький голосок Али жалобно произнес:

– Мам, я хочу смотреть телевизор!

– Мы с отцом разговариваем. Пойди позови играть Бату.

– Нет! Не нужна мне Бата!

– Али, ступай к Бате. И прекрати шуметь, малыша разбудишь!

За дверью послышался дробный перестук шажков. Халифа закурил.

– Мне нужно вернуться в Каир. Сегодня же ночью.

Застыв на мгновение, Зенаб подошла к дивану, опустилась перед Юсуфом на колени.

– Что случилось? Ты никогда не был таким, милый. Скажи мне, прошу. Я имею право знать, тем более что речь идет о жизни всей семьи. Какое дело ты расследуешь? Почему не хочешь согласиться с повышением?

Халифа обнял жену за плечи, зарылся лицом в ее волосы.

– Вопрос заключается не в моем нежелании быть откровенным, Зенаб. Я боюсь. Боюсь навлечь опасность и на тебя.

– В таком случае я тем более должна знать. Ты мой муж, и то, что влияет на твою судьбу, точно так же влияет и на мою. И на судьбы наших детей. Мне необходимо знать, какая нам угрожает опасность.

– До конца я пока и сам этого не понимаю. Сейчас известно лишь одно: совершенно невинным людям грозит смерть, и только я в силах спасти их.

Некоторое время оба сидели неподвижно, затем Зенаб резко отстранилась, заглянула мужу в глаза.

– Ты сказал не все. Так?

Юсуф промолчал.

– Ну?

– Есть один…

– Говори!

– Саиф аль-Тхар, – едва слышно произнес Халифа. Голова Зенаб бессильно поникла.

– Ради Аллаха – нет! Ведь это уже в прошлом! Все закончено!

– Ошибаешься. – Юсуф впился взглядом в свои колени. – Начав расследование, я осознал: этоникогда не сможет отойти в прошлое. Я пытался забыть, погрузиться с головой в работу – и не смог. Я должен был остановить их и помочь брату.

– Прошлого не воротишь, Юсуф! Чем бы ты помог ему?

– Мне следовало хотя бы попытаться, а я этого не сделал. Я просто позволил им увести Али с собой. – Ощутив в уголках глаз влагу, Халифа всеми силами старался удержать слезы. – У меня нет слов, Зенаб. Постоянно чувствую на плечах невыносимую тяжесть, думаю об Али, о том, что произошло, чего я не успел сделать. Сейчас появился шанс восстановить справедливость – хотя бы отчасти. Али уже не вернешь, но пусть постигнет кара того, кто совершил зло первым. Без этого мне уже не обрести покой. Половина моего «я» навсегда осталась в прошлом.

– Уж лучше иметь половину мужа, чем его труп!

– Постарайся понять, Зенаб: для меня это очень важно. Поступить иначе я не могу.

– Важнее, чем дети? Чем я? Но ты нужен нам, Юсуф. – Зенаб крепко сжала его ладони. – К черту карьеру, высокий оклад, новую квартиру. Проживем и без них. Я беспокоюсь за тебя, любовь моя. Не хочу, чтобы тебя убили. А ведь они наверняка будут мстить, если ты не остановишься. Но ты не остановишься, я чувствую это. – Она подняла залитое слезами лицо. – Ты должен быть здесь, с нами, со своей семьей!

Из спальни Баты в гостиную донеслись хрипы игрушечной трубы. За окном с треском рвались петарды фейерверка. Халифа нежно погладил жену по голове.

– Ничего в мире нет важнее тебя и детей, Зенаб. Ни прошлое, ни смерть брата, ни моя собственная жизнь. Я всегда любил тебя больше, чем мог дать понять. Ради нас и наших детей я готов сделать все. Все что угодно.

Юсуф осторожно поднял ее голову, и их взгляды встретились.

– Хочешь, я откажусь от расследования? Только скажи, я брошу его без колебаний. Скажешь?

В течение минуты Зенаб не сводила с лица мужа своих прекрасных, подернутых дымкой печали глаз, затем медленно встала.

– В котором часу поезд? – Голос прозвучал спокойно и ровно.

– Последний отходит в десять.

– Ты успеешь поужинать.

Тряхнув волосами, Зенаб направилась в кухню.

Из квартиры Халифа вышел в четверть десятого. В дорожной сумке лежали несколько бутербродов, смена одежды и девятимиллиметровый револьвер «хельван» – стандартное оружие египетской полиции. При себе Юсуф оставил восемьсот сорок фунтов – всю сумму, которую супруги откладывали, чтобы совершить хаджж [59]в Мекку. Брать их с собой инспектору очень не хотелось, но другой наличности в доме не было. Добраться до месть назначения без денег он не мог. Халифа дал себе слово при первой возможности восполнить семейный бюджет.