Внутри павильона царили сумрак и прохлада. Дэниел раскрыл окна, поднял жалюзи. Тэйра с грустью обвела взглядом стены, более чем скромную обстановку, книжные полки. Павильон, служивший отцу домом, стал теперь частичкой и ее души. Утерев рукавом бисеринки пота на лбу, Тэйра повернулась к Дэниелу. Тот внимательно разглядывал чей-то портрет на стене.

– Что именно мы должны здесь искать?

– Понятия не имею. – Дэниел пожал плечами. – Какую-нибудь древнюю штуковину, по-видимому. С иероглифами.

Сделав пару шагов, он начал копаться в книжных полках. Тэйра бросила рюкзачок на стул и прошла в соседнюю комнату. Узкая кровать у стены, старенький платяной шкаф в углу, на вбитом в дверь гвозде – поношенная хлопчатобумажная куртка. В ее правом кармане Тэйра нащупала бумажник, вытащила. Он когда-то принадлежал отцу. Она прикусила губу.

– Дэн!

Вместе они тщательно обследовали спальню. Пожитков у отца было очень немного: кое-какая одежда, фотокамера со сменными объективами, несколько исписанных его почерком блокнотов и – на тумбочке у постели – переплетенный в кожу дневник. Краткие, сдержанные записи касались в основном хода раскопок. В двух-трех местах отец упоминал о дочери, чье имя он сократил до энергично перечеркнутого «Т». Обрывался дневник строками, датированными днем накануне прибытия Тэйры в Египет – предпоследним днем его жизни.

Утром – поездка в Каир. Обсуждение в университете плана на новый учебный год. Обед с сотрудниками Совета по делам древностей. После обеда – рынок Хан-аль-Халили. Покупки для Т. Поздним вечером – возвращение в С.

Все. Ничего такого, что пролило хотя бы немного света на цепочку дальнейших событий.

– Может быть, они уже нашли то, что искали? – предположила Тэйра.

– Сомневаюсь. Зачем тогда было устраивать слежку за тобой?

– А эта вещь точно находится здесь? Не в Каире?

– Не знаю. По-моему, эта вещь, чем бы она ни являлась, была в распоряжении твоего отца всего несколько дней. Поскольку три последних месяца он провел именно здесь, отсюда и следовало начать. Посмотрим в других комнатах.

Более часа они расхаживали по павильону, рылись в шкафах, выдвигали ящики, становились на колени, чтобы заглянуть под кровати – и без малейшего успеха. За исключением фотоаппаратуры ничто не представляло интереса даже для обычного воришки.

– Выходит, я ошибся, – разочарованно констатировал Дэниел.

Поиски вызвали у Тэйры некоторое возбуждение. Сейчас же, в одной из спален, она ощутила внезапно навалившуюся усталость. Душу терзало запоздалое чувство невосполнимой потери. Присев на кровать, Тэйра провела рукой по волосам, откинулась на подушку. Едва слышно прозвучал хруст сминаемой бумаги. Тэйра выпрямилась, подняла подушку. На одеяле лежал квадратик папируса с выписанным черными чернилами именем. Ее именем. Развернув лист, Тэйра пробежала глазами строки.

– Дэниел! Взгляни!

Она протянула подошедшему Дэниелу листок, и тот прочитал:

– Решила заняться кладоискательством?

– В день, когда мне исполнилось пятнадцать, отец оставил у постели точно такую же записку, где указал путь к спрятанному подарку, золотому ожерелью. – Тэйра грустно улыбнулась. – Я нечасто удостаивалась его знаков внимания. Наверное, он пытался таким образом попросить у меня прощения. Загладить свою вину.

Дэниел опустил ладонь на ее плечо, легонько сжал.

– Интересно…

– Думаешь?..

– Награда, о которой пишет отец, – это именно то, что нам нужно? Понятия не имею. Но выяснить стоит.

Он направился в кабинет, пояснив на ходу:

– Мариэтт, чтобы ты знала, означает Аугуста Мариэтта, одного из основоположников египтологии. Он долго работал здесь, в Саккре.

Тэйра последовала за Дэниелом. Тот остановился перед висевшим на стене портретом.

– Аугуст Мариэтт [2].

С портрета на них смотрел бородатый мужчина в европейском костюме и традиционной для Египта феске. Дэниел снял рамку. К обратной стороне кусочком скотча был прикреплен другой листок папируса.

– Есть! – Глаза Дэниела удовлетворенно блеснули.

– Ну же! – Сердце вбросило в кровь Тэйры новую порцию адреналина.

Он осторожно развернул хрупкий листок.

– Что за чертовщина? – спросила Тэйра.

– Нефертити была старшей женой фараона Эхнатона, – пояснил Дэниел. – Ее имя в переводе означает «несравненный пришел». После смерти мужа она сменила имя на Сменхкар и сама взошла на царский престол. Преемником Нефертити стал Тутанхамон, сын Эхнатона от второй жены.

– Ну, естественно, – буркнула Тэйра.

– Потомки прокляли Эхнатона, поскольку он отрекся от привычных богов и поклонялся только одному из них – Атону. Вместе с Нефертити фараон построил новую столицу милях в трехстах к югу отсюда. Город назвали Ахетатон [3], то есть «Небосклон Атона». Сегодня арабы именуют его Тель аль-Амарна [4]. Я вел там раскопки. – Дэниел шагнул к стеллажам. – Помоему, нам необходима книга об Амарне.

На полках оказалось несколько томов, на обложках которых имелось искомое слово, однако, листая их, Дэниел и Тэйра не обнаружили ничего значимого. Стеллажи стояли и во второй спальне, но и там поиски закончились безуспешно. Тэйра обреченно качнула головой:

– Очень похоже на отца. Уж если даже египтолог не в состоянии понять его, что могла бы сделать я одна? Меня никогда не интересовала его наука, а он так и не понял этого!

Но Дэниел ее не слышал. Опустившись на корточки, он невидящим взглядом уставился в пол.

– Где? – шептали его губы. – Где жила Нефертити? Черт! Какой же я идиот!

Вскочив, Дэниел бросился в кабинет, чтобы почти мгновенно вернуться с тоненьким томиком в руках.

– Вот что значит считать себя слишком умным. Ключ к разгадке нужно понимать буквально. – Указательным пальцем он ткнул в название: «Здесь жила Нефертити». – Лучшей книги о раскопках не найти. Автор – Мэри Чабб. Однажды я с нею встречался. Очаровательная женщина. Что там пишет твой отец дальше?

Следующий абзац на папирусе – о царских династиях древнего Египта – был расшифрован намного быстрее и привел их в кухню, к цветному плакату с изображением посмертной маски Тутанхамона. Пятый ключ обнаружился в отцовской спальне, в стоявшей у постели древней амфоре. Шестой они нашли под кухонной плитой, а седьмой – в туалете, за бачком унитаза. Восьмой, последний, Дэниел извлек из рулона кальки, который стоял в углу кабинета.

Сгорая от нетерпения, оба хором прочли: