В эту систему труднее всего было включить горно-добывающие центры, имевшие особое устройство и сложную организацию разделения труда. При включении горняцких поселений в султанский хае туда направляли эминов, или амилов, надзирателей и сборщиков налогов, а впоследствии и судей (кадий), наблюдавших за исправностью и законностью производимых работ. В XV в. горно-рудные районы значительно пострадали от войн, мастеровые люди разбежались, и турецкие власти были вынуждены восстанавливать производство и поднимать его на прежний уровень, дабы оно могло приносить максимальный доход султану. По высочайшему повелению в 1488 г. был проведен ряд проверок с целью установить, в каком состоянии находятся рудники и что необходимо предпринять, чтобы увеличить производство и получаемые доходы.

Наиболее серьезным нововведением османов был запрет на вывоз серебра и золота — все, что производилось, должно было сдаваться на ближайший султанский монетный двор. Тем самым была остановлена торговля драгоценными металлами, а купцы исключались из числа предпринимателей в горнодобыче. Исчезли кредиторы и заимодавцы, вместо них по инициативе турецких властей появились сарафы— менялы из числа евреев, которые в конце XV в., будучи изгнанными из Испании, в большом числе переселились на территорию Османской империи.

Существенные перемены затронули и общественные верхи. Если мелкие дворяне имели возможность сохранить свои владения, приняв на себя обязанности спахий, то члены династии и вельможи выехали из страны до прихода турок. Так поступила семья последних деспотов; отдельные же феодалы нашли себе пристанище на землях, полученных в знак султанской милости, далеко от своих прежних владений. От сербской династии осталась царица Мара (ум. 1487), дочь деспота Джураджа Бранковича, бывшая супруга султана, которая в большом почете жила в своем имении с центром в Ежеве (ныне Дафни близ Афона). Под ее защитой находились не только родственники, как сестра Кантакузина и племянница Елена, но и некоторые из воевод деспота (Оливер Големович, Фома Кантакузин). Некоторые нашли себе пристанище, приняв монашество в одном из афонских монастырей (Гргур Бранкович, воевода Радич).

К деятельности церкви в лице священства, монашества и многочисленных и некогда богатых церковных учреждений турки относились терпимо, уважая ее веру. Церкви была предоставлена возможность продолжать свою миссию, но, как мы увидим позже, в гораздо более трудных условиях. Непосредственно после завоевания турки изымали в городах и крепостях церковные постройки и приспосабливали их к нуждам мусульман.

После установления османского правления на территории бывшего сербского государства продолжились начавшиеся ранее массовые перемещения населения. Большую часть миграций невозможно проследить по документам, но можно определить по результатам, ставшим с течением времени очевидными. Это прежде всего касается передвижений в северном направлении, что привело к большей заселенности тех областей, которые были наиболее удалены от путей, по которым двигались турки. Подобные передвижения лишь частично отражались в документах. Показателен пример населения Ковина — центра венгерской жупы, расположенного на левом берегу Дуная близ Смедерево. Сербы попали в Ковин ранее, покинув территорию Сербии, а в 1439 г. во время осады Смедерево массово бежали в центральные области Венгрии. Там им было выделено для расселения оставленное жителями местечко на острове Чепель, которому они дали название своего прежнего места проживания — Рацкевы (Сербский Ковин).

Еще до окончательного завоевания Сербии турки часто угоняли людей в рабство, нередко в Малую Азию. После битвы под Никополем они переселили жителей поселения Святого Димитрия на Саве (Сремска-Митровица) в Брусу. Во время крупных походов в плен захватывалось множество мужчин и женщин. Согласно донесениям из Константинополя монахов-францисканцев, следивших за судьбой христиан, доставленных в Анатолию, лишь в 1438 г. из Сербии было угнано в рабство более 60 тысяч человек. Из всей же Юго-Восточной Европы за два бурных военных года (1439–1440) уведено в плен 160 тысяч человек, а за семь лет (1436–1442) — более 400 тысяч. Францисканцы были осведомлены о больших потерях при этапировании пленников: в 1440 г. из 7 тысяч угнанных из Сербии 3 тысячи умерли от холодов или стали добычей диких зверей. Переселения на Восток продолжились и после завоевания Балканских стран. В 1466 г. жители Охрида были переселены в Константинополь, наследующий год та же участь постигла жителей города Ново-Брдо. В 1521 г. после взятия Белграда большая часть городского населения была также выселена в Константинополь; память о переселенцах здесь хранит название «Белградский лес».

Когда граница Империи окончательно установилась по рекам Сава и Дунай, началась своего рода война за население, которую можно сравнить с войной за территорию. Турки продолжали предпринимать захваты населенных пунктов по ту сторону границы и уводить людей в плен. В 1462 г. венгерский король Матьяш Корвин в одном из писем с недовольством отмечал, что за три предыдущих года из его государства было угнано 200 тысяч человек. Осознавая наносимый ему ущерб, он упорно старался изменить ситуацию, в том числе прибегая к методам турок. Каждое вторжение на их территорию сопровождалось ее разорением и захватом людей в плен.

Матьяш Корвин приглашал к себе и принимал вельмож и военных из Сербии, наделяя их землей и раздавая важные должности в армии, в основном в легкой коннице, состоявшей главным образом из перебежчиков. К нему на службу перешли и позднее прославились деспот Вук Гргуревич — внук деспота Джураджа, братья Йован и Дмитар Якшичи, Милош Белмужевич и др. После смерти деспота Вука (1485) король пригласил из Штирии Джордже и Йована, сыновей слепого Стефана Бранковича. Джордже он даровал титул деспота, который впоследствии получил и Йован. Бранковичи владели землями в Среме с центром в Купинике — городе на берегу Савы.

Самое массовое переселение произошло в 1480–1481 гг., когда королевская армия, в сопровождении представителей сербской знати, переправилась через Дунай к востоку от Смедерево и дошла, разоряя все на своем пути, до Крушеваца. При возвращении венгерской армии за ней в первый раз ушло 60 тысяч человек, а во второй — 50 тысяч. Все они были расселены на территории Баната и Поморишья. Наряду с этими цифрами в донесениях упоминается большое количество повозок с семьями и имуществом переселенцев, говорится и о трудностях, возникавших в пути вследствие непогоды, а также при переправе через Дунай.

Миграции меняли демографическую ситуацию не только в тех областях, куда люди переселялись, но и там, откуда они уходили, где возникали огромные пустые пространства, которые необходимо было заселять. Устремившееся в Венгрию население Восточного Поморавья, судя по всему, прожило в этой области всего какой-нибудь десяток лет, будучи переселенным туда после очередной войны, вызвавшей образование демографических пустот.

Король Матьяш был вынужден оправдываться за военные переселения и просить прощения у папы римского, так как некоторые командиры отказывались уводить людей в плен. Стремясь заселить опустевшие пограничные районы, он требовал, чтобы местное население принимало переселенцев в свою среду, хорошо с ними обращалось и уважало их веру. Еще ранее они были освобождены от уплаты церковной десятины. Король также настаивал, чтобы мужей или жен, уведенных турками в рабство, считать умершими и чтобы тем самым их супруги могли вступать в новый брак и оставить потомство.

Земли, все более опустошаемые в связи с переселениями, должны были заново заселяться. Приходно-расходные книги второй половины XV в., содержащие описание сербских областей, свидетельствуют о том, что пустоты заполнялись скотоводами-влахами, которых переписывали целыми родами, во главе с их старейшинами — кнезами или примичурами. Горные скотоводческие области как тогда, так и позднее были неиссякаемым источником человеческого ресурса для переселений, а также для рекрутирования солдат, необходимых для военной службы и походов.