О шах! Простой народ — сокровищница; помни,

Что золотые в ней таятся клады жизни.

Как вору, отруби ты руку полководцу,

Что грабит подданных — сокровище отчизны.

Всегда нуждаемся мы, люди, в хорошем дружеском общенье,

Где общество, там совокупность, а совокупность нам нужна.

Не разрывай стихи на стопы, когда читаешь их напевно:

Стопа, что вырвана из строчки, — пуста и смысла лишена.

Я поднял выю помыслов высоких,

Освободившись от ярма стяжанья;

Презрел богатства, власть. Мне светит бедность;

Пред ней, как ночь пред солнцем, тьма стяжанья.

Джами, ты ворот жизни спас из лапы бытия,

Но не схватил рукой подол того, что алчешь ты.

Погибло шесть десятков лет. Закинь же невод свой,

Чтобы с уловом он пришел всего, что алчешь ты.

В саду словесном соловей таланта, данного творцом,

В семи двустишьях создает напев живой, созвучий строй.

В любой газели — «Хафт пайкар» хранителя казны Ганджи,

И сто сокровищ смысла в ней, когда сумеешь ты, открой.

Семь бейтов суть одна газель, а каждый бейт — из двух мисра.

Не возмущайся, что газель зовут «семеркою двойной».

Пусть будет бейтов шесть иль пять, по сути это та ж газель.

Ты вглядывайся в грани строк, следи за тайной их игрой.

Отцом достойным не хвались, невежда,

И не позорь седины старика,

Ветвь хоть растет на дереве плодовом,

Бесплодной — ей цена не велика.

Ты дружбы не води с тем, кто глупей тебя.

Достойнейшим всегда внимай, благоговея.

Но и не докучай тем, кто мудрей тебя,

И мудрый хочет быть с тем, кто его мудрее.

Певец газелей, обладай уменьем,

Ты пеньем черствость душ развороши,

Но скукою ненужных повторений

И безыскусным пеньем не греши.

Чтобы, твое услышав исполненье,

Мы не сочли б: стихи не хороши.

Ведь сам поэт свое произведенье

Рождает в муках сердца и души.

Когда тебя встречаю, каждый раз

Я слезы лью и становлюсь незрячим.

Ты — свет, ты — боль моих поблекших глаз.

Когда у нас глаза болят, мы плачем.

Нет, не диван стихов здесь расстелил Джами.

Я скатерть развернул, я подражал отцам.

Здесь все найдешь, все, что найдешь, — возьми,

Здесь только нет хвалы глупцам и подлецам.

Глупцов и подлецов, о ты, мой юный друг,

Во имя благ мирских не восхваляй беспечно.

Блага придут на срок и выскользнут нз рук,

А между тем позор останется навечно.

Я не сравню с небесною луной

Лицо земной луны — моей любимой,

Гляжу я на лицо луны земной,

Оно милей небесной несравнимо.

Разочарован я: порядочных людей

Не вижу наяву, не вижу в сновиденьях.

От солнца в жаркий день я в тень спешу скорей,

Я не жары боюсь, своей страшусь я тени.

Джами, есть люди, чья душа подобна вещей птице,

К ограничению себя таким стремиться надо.

Мы чашу жизни жадно пьем лишь в чаянии счастья,

Но и в отчаянии есть особая услада.

Привязанностей избегай на скорбной сей земле,

Не будет истинно близка душа ничья тебе.

Едва ли склонности твои с чужими совпадут,

Ну, а фальшивые зачем нужны друзья тебе?

А сыщешь друга по душе — разлука тут как тут,—

Глоток ее напомнит вкус небытия тебе.

Джами, раз не находится живых людей на свете —

Блаженны мирно спящие, им предназначен рай.

Осталась пыль на площади от тех, кто шел за правдой,

Но время пыль развеяло, пустым стал отчий край.

Я вижу поколение, что в мастерской науки

Не просверлило щелочки хоти бы невзначай.

Впились шины колючие в имеющего сердце,

Ростки увяли хрупкие, едва увидев май.

Чего ж ты обижаешься, талант свой видя скрытым,

А недостатки явными и слыша злобный лай?!

Не придавай значения неверному решенью

И подлинно хорошее плохим не называй.