* * * Я вышел на заре, чтоб роз нарвать в саду, И трелей соловья услышал череду; Несчастный, как и я, любовью к розе болен, И на лужайке он оплакивал беду. По той лужайке я прогуливался часто; На розу я смотрю, на соловья и жду; С шипом она дружит, но так же неразлучен С любовью соловей, — все в том же он бреду! Стенанья соловья мне в сердце болью пали, И утешенья сам себе я не найду… Так много роз цветет, но кто сорвать их может, Не испытав шипов опасную вражду? Хафиз, надежду брось на счастье в этом мире: Нет блага в нем, и все нам к скорби и вреду! * * * Лекарю часто нес я моленья,— Все ж он скитальцу не дал исцеленья. Вымолви розе, колющей пташку: «Как не стыдишься ты преступленья!» Другу поведай тайную муку Иль в исцеленье ждн промедленья. С ликом влюбленного лику любимой Сблизиться, боже, дай повеленья! Боже! Над яством лакомым, близким Буду ль я вечно ждать утоленья? В мир не неслись бы вопли Хафиза, Если б он старцев чтил наставленья. РУБАИ Твой лик блистал, как солнце, лишь для нас. Твой переулок был нам в поздний час Пристанищем. И пусть все крепко спали, Воистину мы не сомкнули глаз. * * * Фиал вина мне нацеди, приди! От стража злобного уйди, приди! Врага не слушан! Внемли зову мысли И песни у меня в груди! — Приди! * * * Ты лицом нежна, станом, как кипарис, стройна. Можешь в зеркало солнца смотреться лишь ты одна! …Я ей шаль подарил. И, смеясь, сказала она: «Назначаю свиданье тебе в видениях сна». * * * Что ни день, то новое бремя — на сердце мое. Что ни день, то новое горе — вдали от нее. Мне судьба говорит: «Много дел других у меня! Что мне слезы твои? Что, Хафиз, мне томленье твое?» * * * О луна! Ты у солнца взяла свой блеск и свет. На виске твоем бьется Ковсар… О весна и цвет! Ты повергла меня в эту ямочку на подбородке, Как в зиндан, и оттоль — из-под амбры — мне выхода нет. * * * Спать я лягу в мученьях, усну в крови. В лоне горя усну, не в лоие любви. А не веришь, ко мне хоть во сне сойди! Хоть во сне моей скорби вниманье яви! * * * О сиянье далекой чигильской свечи — лучше молчи. О мученьях моих — как они горячи — лучше молчи. Нет со мною друзей, перед кем я открою тайну свою! О сердечной тоске моей лучше молчи — лучше молчи! * * * Ты сперва свиданья кубок мне с любовью поднесла. Опьянел я. Ты дала мне горечь бедствия и зла. Молча плачу я. Мне сердце ярость пламени сожгла. Стал я прахом. Прах мой буря в даль пустыни унесла. * * * Все богатства земли и слезинки не стоят твоей! Все услады земли не искупят неволь и цепей! И веселье земли — всех семи ее тысячелетий,— Бог свидетель, не стоит семи твоих горестных дней! * * * Тог, кто клялся мне в верности, стал мне врагом. Муж — вчера добродетельный — стал подлецом. Ночь делами, что завтра свершатся, чревата. Но едва ль она добрым чревата плодом. * * * Скоро осень у роз лепестки оборвет, И, как чашу, нарцисс приподымет свой плод. Тот блажен, кто как легкий пузырик в арыке, Головою ко входу в кабак припадет. * * * С вином вблизи ручья уединись. Забудь о прошлом, скорби сторонись. Срок нашей жизни — срок цветенья розы. Вину, ручью и солнцу улыбнись. * * * Ты от судьбы обмана жди и лжи. Будь мудр, как листья ивы, не дрожи. Ты нас учил: цвет черный — цвет последний. Что ж головой я побелел, скажи? * * * Ты пей во младости вино, встречай весельем дней исток. Ты с теми пей, чей лик румян и нежен на губе пушок. Весь этот мир — в пыли руин забытый караван-сарай. Блажен, кто, пьяный, средь руин кабацкий разыскал порог. * * * Развалины жизни кипящий разлив окружил, Наполнил нам чаши, согрел остывающий пыл. Проснись же, приятель! Взгляни, как проворно пожитки Из хижины жизни носильщик судьбы потащил! |
