По ногам опутан ты, поскольку жадно пожелал чего-нибудь,
Жадность ты от рук отмой без спора, — выйдешь на свободный, чистый путь.
Алчно и угрюмо не гляди ты на принадлежащее другим:
Имя потеряет именитый, ежели он жадностью томим.
Желтые всегда у алчных лица, сытому желудку вопреки;
Алчности, — кто мужеством гордится, — голову скорее отсеки!
В жизни затруднение любое легким, я советую, сочти —
Так преодолеешь легче вдвое непреодолимое почти!
Иве подражаешь ты плакучей, — каждый ей тревожен ветерок…
Солнце и луна — пример получше: нам невозмутимости урок.
Будь на этом поприще достоин мужественных воинов в бою:
Враг твой — вожделение, ты — воин, в твердость мы поверили твою.
Коркою будь сыт, — но на свободе; в рубище, — но истинной красы.
Счастья нет у тех, чьи по моде кольцами закручены усы!
Жадный, — ты унижен, как собака. Кто не поиграл твоей судьбой?
Жадность от себя отринь, тогда ты будешь властелином над собой!
Для коня красноречия круг беговой —
Это внутренний твой кругозор бытия.
Кто же всадник? — Душа. Разум сделай уздой,
Мысль — привычным седлом, и победа твоя.
Но позор, если круг беговой не широк,—
Пред судом ездоков не срами скакуна.
Не годится по узкой арене скакать,
Что не только коням — жеребятам тесна.
Знай, в поэзии лучших наездников нет,
Чем арабы, а Греции древней сыны
Медицину избрали ареной своей,
В чародействе индусские люди сильны.
Математика, музыка — римлян удел,
Власть Китая в искусстве рисунка тверда,
Но искусней художников свет не видал,
Чем багдадские мастера, никогда.
Так, по складу характера, ищет один
Содержание скрытое видимых тел,
А другой — безусловную ценность вещей,
Дорогого, дешевого точный раздел.
И на каждой из названных мною дорог
Превосходные, право, наездники есть,
И немало испытанных в деле мужей
Охраняют высокого опыта честь.
Кто открыл, что Юпитер, и Марс, и Луна
У горящего Солнца заимствуют свет.
Что моря, и пустыни, и горы Земли
Держит воздух — иного фундамента нет.
Или горьким растением «мироболан»
Огневицу кому врачевать удалось.
Где — в Китае — ревень, или в Риме самом
Против рези желудочной средство нашлось.
Кто был первым, кто римскую краску добыл,
С желтой серой дрожащую ртуть сочетав.
Кто сказал, что спасенье для гаснущих глаз
Исфаханского горного камня состав.
Кем назначено, что бадахшанский рубин
Йеменского сердолика ценней.
Разве менее красен, чем лал, сердолик.
Так откуда ж неравенство этих камней…
В суть явлений глазами ума загляни:
Лишь для них проницаема жизни кора.
Ты глаза свои много лечил, человек,—
Очи разума разве лечить не пора?
То, что скрыто от наших телесных очей,
Открывается ясному взору ума.
Разум — яхонт, а сердце живое — руда,
Рудником же душа да послужит сама.
Только разум все лучшие блага души
Философскому камню подобно творит:
Он — исток справедливости и доброты,
Милосердию учит и счастье дарит.
Страж бескрылого, темного тела — душа:
Благородная — тело она бережет,
Но не разум ли душу спасает твою
Из мирского зиндана — темницы забот.
Разум — тайный посланец к тебе, человек:
Неспроста поселился он в сердце твоем…
Как разведчик — о множестве тайных вещей
Вопрошает, оставшись с тобою вдвоем.
Это схоже, мол, с тем, а не схоже с другим —
Почему? А вот это похоже на то…
Строй вселенной был в первое время какой?
И за гранью вселенной крутящейся что?
Если скажешь: вселенной крутящейся вне
Лишь пустая, бездонная есть глубина,—
Объясни: относительно к той глубине,
Где вселенная? Движется ли она?
Предположим, доподлинно знает о том
Бог вертящейся нашей вселенной один,
Разрушающий и созидающий бог,
Всех развалин и добрых начал господин.
Предположим, он миру поставил ислам,
Почему же он так оборудовал мир,
Если знал, что в познании смысла вещей
Мусульманина будет превыше кафир.
Не хочу я в твои аргументы вникать,
Что «пророк и учитель такой-то изрек».
Ведь в науках другие народы сильны,
Разве ты — не рожденный с умом человек.
Изучай, познавай, не пугаясь преград:
Познающему — трудное станет легко;
Доказательства сделай кольчугой своей,
Аргументы, как щит, подними высоко!
Мягким словом осилишь невежду — врага:
Дождь долбил полегонечку каменный склон.
Речь премудрых должна быть метка, недолга
Стал «Сахбоном» отец лаконизма Сахбон.
В сто ман весом — ты разве не видел — броню
Острый камешек боя пронзает насквозь.
Ты познанием разум острей отточи,
Так Лукману напутствовать сына пришлось…
