К тому же у Блэкона были и личные счеты с Милдтеном. Вызывать группу поддержки было уже некогда, и он решил действовать на свой страх и риск. Добравшись до названного места, Блэкон сразу же обратил внимание на большую лужу крови на асфальте возле одной из развалин Зоны.
“А кровь-то свежая!”
Марк улыбнулся, чувствуя под мышкой надежную беретту.
Рядом с громадной свалкой, образовавшейся на месте снесенного рынка, два подозрительных типа затаскивали в подъезд разрушенного дома нечто, завернутое в мешок и по форме напоминающее человеческое тело. При этом они о чем-то громко спорили.
Не успел коп что-либо предпринять, как один из спорящих подскочил к подельнику и технично… сломал ему шейные позвонки. Тот беззвучно рухнул к ногам напавшего. Позже убийца со всей силы пнул его.
Блэкон даже присвистнул, когда труп неудачника отлетел на несколько метров.
“Что же это за Геракл недоделанный?” – успел подумать Марк, прежде чем убийца сорвал с себя странный головной убор, напоминавший рогожный мешок с прорезями…
– Ха-ха-ха-ха!
От этого смеха по спине Марка пробежал легкий холодок. Когда он пришел в себя, “геракл” уже скрылся, и догонять его Марку совсем не хотелось.
У Джима Хорренса были свои причины надеяться на продолжение деятельности Блацковица на посту мэра. Будучи человеком демократических взглядов, градоначальник Мракана пошел в свое время на весьма рискованный шаг – назначение на пост главного полицейского города человека с черным цветом кожи!
Тогда это вызвало бурную протестную реакцию со стороны большинства сенаторов, среди которых находились и те, кто не скрывал своих прорасистских взглядов. Но Хорренс за долгие годы служебной карьеры показал профессионализм такого уровня, что приумолкли даже его явные недоброжелатели.
Но все-таки горький осадок в душе комиссара остался… Еще с детства он, чернокожий мальчишка, был мишенью для многих своих сверстников – циничных и разболтанных белых оболтусов, кичившихся своим цветом кожи!
И не важно, что он бы дал каждому из них фору по любому предмету, но это ненавистное слово «нигер»… Вначале Джим не понимал их и даже жалел, пытался им что-то доказать, а потом махнул рукой и просто люто возненавидел расистов!
Почти десять лет назад
В те годы Джим Хорренс еще носил лейтенантские погоны.
Он руководил образцовым полицейским участком в центре Мракана и проживал поблизости – в достаточно респектабельном квартале, где большинство составляли белокожие бизнесмены.
Частенько он ловил на себе их косые взгляды, выслушивал упреки и оскорбления в свой адрес, но старался не замечать этого. Тем более что значок лейтенанта полиции охлаждал даже самые горячие головы.
Но однажды нервы не выдержали.
Поздним вечером, когда лейтенант Джим Хорренс возвращался домой из участка, его окружили несколько человек в масках с бейсбольными битами.
– Ты сдохнешь, если не свалишь отсюда, нигер! Само твое рождение – грех, а проживание здесь – грех вдвойне! – прорычал какой-то мордоворот, бывший у них за главного.
Остальные отморозки угрожающими криками поддержали его.
Лейтенант слегка отодвинул рукой воинственного качка и продолжил шагать. Но своим хорошо натренированным за годы службы боковым зрением он прекрасно контролировал ситуацию. И когда мордоворот уже занес биту над его головой, Джим неожиданно коротким, едва заметным ударом свалил его на землю. Ох, и зря ревнители белой расы сунулись к темнокожему полицейскому!
Уже через несколько минут все они были разметаны по еще не просохшему от дождя асфальту. Кто с ушибами и синяками, а кто и с более серьезными увечьями…
Но с этого времени косых взглядов стало заметно меньше.
Обо всем этом и вспомнил комиссар Джим Хорренс в коридоре резиденции мэра. И сам Антония Блацковиц в эти последние минуты до оглашения результатов выборов размышлял о такой хлопотной должности, как градоначальник Мракана.
За годы мэрской деятельности коп научился хорошо разбираться в людях. Льстивые, но продажные, несговорчивые, но надежные – и тех, и других он повидал достаточно. Политики и бизнесмены, чиновники и философы, полицейские и богема…
С каждым из них Антония сталкивался ежедневно и уже при первом рукопожатии знал, как вести себя с тем или иным собеседником.
Откровенные авантюристы и законопослушные налогоплательщики, взяткодатели и взяточники, меценаты и просители, и проч., проч., проч…
Кто только не переступал порог его кабинета!
И со всеми этими людьми мэр умел находить общий язык…
Как моралист, ненавидевший взятки, он иногда их брал!
Как технарь, чуждый искусству, он с воодушевлением посещал вернисажи и театральные подмостки!
Как человек, далеко не бедный, он близко к сердцу принимал все тяготы и лишения простого люда!
Быть мэром Мракана – великая миссия!
Интервью на центральном телеканале Мракана три года назад
– Господин мэр, я давно хотел задать вам один вопрос, волнующий наших зрителей и касающийся полицейского департамента города!
Известный репортер эффектно закинул ногу на ногу.
– Почему за годы вашего последнего срока на посту градоначальника так ужесточились действия служителей правопорядка? Так ли уж виновен молодой парень, укравший бутылку колы в супермаркете, чтобы тащить его в полицейский участок? Или бездомный, стащивший десять долларов из банкомата? Не излишняя ли это строгость?
– Я бы хотел поправить вас, молодой человек! – Блацковиц откашлялся. – Действия полицейского департамента Мракана, возглавляемого, кстати, моим личным другом мистером Джимом Хорренсом, направлены, прежде всего, на борьбу с ОПГ! Надеюсь, мне не надо расшифровывать данную аббревиатуру? И хочу отметить, что полиция в этом достаточно преуспела! – Мэр снова откашлялся и отхлебнул несколько глотков воды. – Вот видите, как меня взволновал ваш вопрос? – пошутил он. – А что касается приведенных вами примеров, так профилактику правонарушений никто еще не отменял…
– Господин мэр, что бы вы еще хотели сказать телезрителям?
– Девятнадцать лет назад в нашей семье случилось непоправимое – убили мою жену. На улице средь бела дня!
Желваки на щеках Блацковица заходили ходуном.
– Убийца, матерый рецидивист, должен был гнить в СтоунГейте до конца своих дней, но по каким-то обстоятельствам практически сразу же вышел на свободу! Что мне оставалось делать? Брать в руки револьвер? – Мэр вновь потянулся к воде, было заметно, что он сильно взволнован. – Коррупция, кругом коррупция, мой друг, как мне ни стыдно в этом признаваться! И если ее не искоренить, то вскоре комиссару Хорренсу незачем будет гоняться за преступниками и сажать их, потому что они все равно вскоре выйдут на свободу! В нашем городе, как и во всем постиндустриальном обществе, деньги решают все! А так быть не должно…
Мэр устало опустил глаза.
Именно после этого телеинтервью лейтенант Марк Блэкон, никогда ранее не писавший стихов, набросал в своем дневнике такие строки:
«Здесь хаос – боль! Здесь искренность – циничность!
Два зла, судьбой сплетенные в одно!
И целый город, и любая личность
Под грузом этих зол идут на дно!»
Итоговая пресс-конференция закончилась, но журналисты не собирались расходиться. Поодиночке или группами они пытались прорваться к мэру, но бдительная охрана была начеку.
Хорренс ушел проверить ситуацию перед мэрией, с балкона которой Антония Блацковиц и должен будет зачитать горожанам результаты голосования сенаторов, оставив босса под попечительство лейтенанта Блэкона.
