Политбюро утвердило смену состава ЦК КПГ и советских учреждений республики, а также решение Оргбюро от 21 декабря 1922 г.[1387] Вслед за этим Политбюро обсудило информативное письмо для губкомов и обкомов с информацией о конфликте в КП Грузии. Троцкий за него не голосовал. Бухарин и Зиновьев воздержались, Томский голосовал против. «За» были Сталин, Молотов, Рыков и Калинин[1388]. Информация о принятых решениях была направлена Ленину. На этом же заседании Политбюро рассмотрело заявление Фотиевой, Гляссер и Горбунова о выдаче им материалов грузинской комиссии для изучения их по поручению т. Ленина и постановило: «Разрешить Секретариату ЦК выдать материалы… вопрос о докладе Ленину результатов отложить до заключения проф. Ферстера»[1389]. В тот же день, 25 января 1923 г., Секретариат ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос о пропаже из аппарата ЦК КП Грузии шифротелефаммы Ленина и Сталина в ЦК КПГ (старого состава) и о передаче секретного доклада Махарадзе за границу, в редакцию меньшевистского журнала «Социалистический вестник». Материалы об этом были направлены Ленину[1390]*********.

Решения Политбюро 25 января 1923 г. говорят о том, что к концу января было преодолено определенное противостояние среди членов ленинской группы Политбюро. Хотя и по разным мотивам, Сталин, Каменев, Зиновьев выступали за нахождение компромисса между борющимися сторонами. Центр тяжести борьбы по вопросу о конфликте в компартии Грузии переместился в саму республику, где готовился II съезд КПГ. Но и здесь события развивались так, что способствовали ослаблению противоречий внутри ленинской группы. 21 февраля открылась партконференция тифлисской организации КПГ, в которой участвовали 250 делегатов. В ходе дискуссии в поддержку уклонистов не высказался никто , а при голосовании кроме 5 воздержавшихся все поддержали линию ЦК РКП (б). «Настроение конференции твердое, спокойное», - сообщал Г.К. Орджоникидзе в ЦК РКП(б) и Ленину[1391]. Уклонисты пытались представить дело таким образом, что Политбюро ЦК РКП(б) поддерживает их, но никакими аргументами подтвердить это заявление они, разумеется, не могли. Не это ли обстоятельство способствовало появлению якобы ленинского письма Мдивани, Махарадзе и др.?**********

В этих условиях Сталин придерживался мнения о необходимости достижения компромисса с теми, кто поддерживал Мдивани. Эту уступчивость в традиционной историографии связывают с тем, что после того, как 7 марта Сталин узнал от Каменева о намерении Ленина выступить против него в поддержку национал-уклонистов, он находился в смятении. Это не так, поскольку еще до этого, 1 марта 1923 г., Сталин, обсудив с Каменевым сложившуюся ситуацию и линию поведения Каменева на съезде КПГ (тот вместе с Куйбышевым должен был присутствовать на этом съезде в качестве представителя ЦК РКП(б)), направил Орджоникидзе телеграмму: «Никакого давления не делать Заккрайкому на волю большинства компартии Грузии, дать этой воле, наконец, полностью проявиться, какова бы она ни была». Ставилась задача «добиться компромисса, такого компромисса, который может быть проведен без грубого давления на большинство ответственных работников в Грузии, т.е. компромисса естественного, добровольного»[1392].

Тогда же Троцкий сообщает Каменеву о получении им ленинского письма с просьбой оказать поддержку грузинским национал-уклонистам, а сам Каменев получает ленинское письмо для передачи Мдивани и др. Появление писем можно расценить как средство давления на Каменева с целью срыва намечающегося компромисса. Очевидно, эта попытка ожидаемого эффекта не дала**********.

На этом этапе, когда грузинские национал-уклонисты терпели поражение за поражением, Троцкий открыто вступил в борьбу на их стороне, и это сразу же вдохнуло в нее «вторую жизнь» и придало ей новую остроту. Троцкий, не мысливший пролетарскую революцию иначе как в мировом масштабе, был равнодушен к национальным интересам национал-уклонистов. Это обстоятельство позволяет понять как причину взрыва активности Троцкого в обсуждении национального вопроса накануне XII съезда партии, так и ее особенность - интерес исключительно к конфликту в КПГ. Причины такой внезапной и целенаправленной активности заключаются, думается, в том, что конфликт оказался очень удобным для проведения атаки против Сталина и развертывания борьбы за лидерство в партии. Он был нужен Троцкому лишь как «стартер» для развертывания новой атаки против ЦК, и в первую очередь лично против Сталина.

Очевидно, не случайно, что именно 6-7 марта и в ближайшие за ними дни происходит активизация Троцкого в вопросах национально-государственного строительства (об этом речь пойдет в следующем параграфе). Перемена была столь разительна, что ее сразу же отметили в партии[1393]. Причем произошла она не в принципиальных проблемах, где трудно было «погреть руки» и нанести удар по Сталину, - принципиальные решения уже состоялись и Сталин был защищен ими, - а в вопросах, связанных с конфликтом в грузинской компартии, где вопросы принципиальные тесно переплетались с личным конфликтом, имелись ошибки, перегибы и пр. Где имелась возможность «раскрутить» их в крупную политическую проблему, актуализировать ее, под видом исправления ошибок требовать корректировки политического курса, кадровых перестановок и т.п. Где появилась возможность, критикуя Орджоникидзе, бить по Сталину.

6 марта 1923 г. Троцкий направил в Политбюро свои поправки к тезисам Сталина по национальному вопросу, главная из которых сводилась к указанию на наличие в партии двух уклонов: великорусского и националистического, конфликт между которыми ведет к фракционной борьбе. При этом подчеркивалось, что уклон к национализму является реакцией на проявления великодержавности[1394]. Сталин ответил Троцкому (в письме всем членам Политбюро): «Ваши поправки к тезисам тов. Сталина по национальному вопросу считаю неоспоримыми и целиком совпадающими с основным тоном этих тезисов»[1395].

Оправдание национализма великодержавным шовинизмом - характерная черта тактики, использовавшейся грузинскими национал-уклонистами. Защита Троцким грузинских национал-уклонистов оказалась прямо связанной не только с осуждением тех или иных действий Орджоникидзе или Секретариата ЦК, но и с атакой на один из основных принципов, на которых базировался СССР***********. В полном согласии с Мдивани и его сторонниками Троцкий начал атаковать ЗФСР. Он считал, что Закавказская Федерация «представляет собой искажение советской федерации в смысле чрезмерного централизма», что сторонники Мдивани «не представляют собой "уклона" от партийной линии в национальном вопросе», а их выступления объяснял реакцией «против неправильной политики тов. Орджоникидзе», которого предложил отозвать из Заккрайкома[1396]************. Эти предложения и оценки сразу выявили противостояние Троцкого с Лениным, который предложил идею ЗФСР и защищал ее в октябре 1922 г. против посягательства на нее как раз со стороны Мдивани и его сторонников. Таким образом, Троцкий оказался в одних рядах с противниками федерации с сильным центром, иначе говоря, заявил себя как противник СССР, созданного на основе предложенной Лениным схемы.

В действиях Троцкого просматривается стремление вывести вопрос о конфликте в КПГ на более высокую политическую орбиту, что вполне соответствует той установке, которую члены «комиссии Совнаркома» сформулировали в одном из первых вариантов готовившегося ими документа: «Товарищи из старого состава ЦК Грузии неправильно ставят вопрос и ослабляют свою позицию, когда говорят, что у них нет принципиальных разногласий с группой Заккрайкома, а есть только тактические… нам кажется… разногласия носят характер политический и должны быть выдвинуты на предстоящем съезде компартии»[1397].

Съезд КПГ, открывшийся 14 марта, прошел в острой борьбе. Сталин был уверен в победе и в телеграмме, направленной 16 марта 1923 г. Г.К. Орджоникидзе, писал: «Думаю, что дела на съезде пойдут хорошо несмотря ни на что. Не сомневаюсь, что съезд грузинский и равно двенадцатый съезд РКП поддержат политику Заккрайкома»[1398]. Соглашение было достигнуто, и Сталин приветствовал его*************. Каменев выступил на съезде против расширения внешнеэкономических прав союзных республик и поддержал Сталина против национал-уклонистов грузинских, украинских и всяких иных в главном - он подчеркнул законную и естественную преемственность между нынешней национальной политикой в связи с образованием СССР и программными установками партии дооктябрьского периода[1399]. Прошедший после I съезда КП Грузии год, несмотря на все старания национал-уклонистов, показал ослабление их влияния. На I съезде КПГ за позицию Мдивани голосовали 18 из 122 делегатов, на II - около 20 из 144 делегатов. На общекавказском съезде Мдивани получил поддержку всего 10 делегатов из 244. Дело дошло до того, что ЦК РКП (б) пришлось настаивать на том, чтобы в новый ЦК КПГ (25 чел.) были включены 8 национал-уклонистов[1400].