Информация об истории появления письма покоится на противоречивых рассказах М.В. Володичевой и М.И. Ульяновой. Обстоятельства распоряжения Ленина об отправлении письма-ультиматума Сталину также не ясны. Володичева пишет, что Ленин продиктовал 5 марта письмо и тут же сам сказал, чтобы его не отправляли, так как был недоволен им. Лишь на следующий день распорядился отправить**. Но тут вмешалась Крупская и велела письмо не отправлять, лишь 7 марта, после того как Крупская переговорила с Каменевым, «письмо было передано Сталину и Каменеву, а затем и Зиновьеву»[1183].

В этой истории Зиновьев и Каменев в определенном смысле оказываются центральными фигурами . В самом деле, по свидетельству Молотова, конфликт Сталина с Крупской произошел из-за них. Крупская прибегает к их защите после разговора со Сталиным. Ленин диктует письмо-ультиматум, оказывается, только потому, что Зиновьев и Каменев были информированы о грубости Сталина в отношении Крупской. Именно из-за этого Ленин требует от Сталина повторного извинения. Наконец, отправление письма Сталину ставится в прямую зависимость от информирования их о его содержании.

Володичева включает в число свидетелей работы Ленина над письмом М.И. Ульянову[1184], но последняя отказывается от этой «чести», указывая на то, что знает об этой истории со слов Крупской и, более того, высказывает сомнение в том, что Крупская видела это письмо , и думает, что оно было послано Сталину в соответствии с распоряжением Ленина[1185]. Рассказы Володичевой и М.И. Ульяновой находятся в известном противоречии с той информацией, которую сообщают врачи о состоянии Ленина 5 и 6 марта. С одной стороны, он читал, разговаривал с секретарями и что-то диктовал им (содержание диктовок неизвестно), а с другой, как было показано выше, - болезнь поставила Ленина на грань полной утраты способности к интеллектуальной деятельности[1186]. Четкие формулировки и серьезные сбои в работе головного мозга - более чем странное сочетание. Предположение о последующей редакции текста приходится отклонить, так как Володичева о ней ничего не сообщает. Значит, все продиктовано сразу, быстро, «на одном дыхании». Естественно возникает вопрос: действительно ли это письмо-ультиматум было продиктовано Лениным? Опять возникает ситуация, когда необходимо доказывать , что автором письма-ультиматума был Ленин.

Могут сказать, что есть ответное письмо Сталина от 7 марта 1923 г., которое уже фактом своего существования снимает все эти сомнения. Введенное в научный оборот в 1989 г., это письмо Сталина активно используется в литературе последнего десятилетия, но и с ним на поверку оказывается все не так просто.

* После обращения к И.В. Сталину вместо запятой в публикации стоит восклицательный знак, что несколько меняет тональность обращения и, следовательно, всего текста.

** Из текста записи «Дневника дежурных секретарей» неясно, чем именно был недоволен Ленин. А без знания ответа на этот вопрос невозможно правильно оценить текст и намерения Ленина. Непонятно также и то, почему на следующий день он без доработки решил отправить его. Что изменилось?

Считается, что И.В. Сталин на письмо-ультиматум Ленина ответил следующим письмом: «Недель пять назад я имел беседу с т. Н. Константиновной, которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) приблизительно следующее: "Врачи запретили давать Ильичу политинформацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его, между тем, Вы, Надежда Константиновна, оказывается, нарушаете этот режим; нельзя играть жизнью Ильича" и пр.

Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое "против" Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут, да и не могло быть.

Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения "отношений" я должен "взять назад" сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя "вина" и чего, собственно, от меня хотят». Письмо адресовано: «Т. Ленину от Сталина» и имеет помету - «Только лично»[1187].

Архивный вариант текста письма содержанием не отличается от опубликованного в «Известиях ЦК КПСС». Но без корректировки публикаторов не обошлось. В архивном деле вместе с письмом Сталина хранится сопроводительная записка, выполненная на бланке секретаря ЦК РКП(б) рукой Сталина:

«т. Ленину

от Сталина

Только лично»[1188]. Является ли эта записка сопроводительной к этому письму, или не имеет к нему никакого отношения, неясно. Однако эта надпись при публикации была включена в текст самого письма как составная часть его. Само по себе это искажение существенным образом не влияет на характер и тональность письма, но оно не безобидно, поскольку придает больше достоверности тому документу, принадлежность которого Сталину вызывает сомнение.

Первая проблема, связанная с этим письмом Сталина, возникает в связи с утверждением Володичевой, что она записала ответ под диктовку. Текст, записанный ее рукой (или почерком, похожим на нее) хранится в архиве Президента РФ (его фотографию опубликовал Волкогонов[1189]). Эта запись представляет собой текст на трех листах блокнота генерального секретаря ЦК РКП(б) И.В. Сталина неровным (небрежным) почерком, сильно, до неузнаваемости меняющимся от начала к концу письма. Подписи Сталина под ним нет. Вместо подписи стоит «нечто», в просторечии именуемое закорючкой, которая ничего общего с подписью Сталина не имеет[1190]. Почему Сталин не подписал его? Вопрос остается без ответа. Но в итоге получается, что за исключением листов из именного сталинского блокнота ничто не указывает на принадлежность этого письма И.В. Сталину. Все это как-то можно объяснить. Но, оказывается, что существует второй текста письма.

Он написан Сталиным или почерком, очень похожим на него (будем называть его «сталинский вариант письма»)*.

Сталинский вариант письма - тоже на трех листах, ровным, спокойным почерком. Он подписан характерной для Сталина подписью[1191]. Именно этот текст хранится в материалах ленинского секретариата вместе с письмом-ультиматумом Ленина[1192]. Но и этот текст ставит ряд трудных вопросов, остающихся пока что без ответа. Первый из них связан с хорошо заметными различиями в том, как исполнены текст письма и подпись Сталина. Они видны даже на фотокопии, которая выдается исследователям. Толщина линий и интенсивность цвета (от очень темной и жирной до тонкой и светлой) заметно меняется не только в предложении, от слова к слову, но и в самих словах и даже в отдельных буквах. Возможно, причиной тому было плохие перо, чернила или опустевшая чернильница. Подпись Сталина выглядит иначе - толщина линий и интенсивность цвета одинаковы во всех частях подписи, а ее цвет линий (серый) заметно отличается от того, который имеется в тексте письма. Появляется подозрение (его можно снять только посмотрев подлинник), что подпись факсимильная. Если так, то почему Сталин на собственноручной записке поставил факсимиле?

Возникает другой вопрос - почему это письмо не было зарегистрировано в ленинском секретариате, хотя он функционировал в это время? На конверте, хранящемся в ленинском секретариате вместе с письмом (сталинский вариант письма), вместо регистрационного номера стоит прочерк. Если это тот конверт, в который было запечатано сталинское письмо, то мы с уверенностью можем сказать, что в сталинском секретариате оно тоже не зарегистрировано**. Почему? Причины могут быть, конечно, разные. Возможно, оно поступило в ленинский архив много позже марта 1923 г., когда регистрационные книги были уже выведены из делопроизводства, и внести в них соответствующие записи задним числом было уже невозможно. Но можно было присовокупить конверт с письмами к материалам формирующегося фонда.