Подобная ситуация немыслима для периода 18-23 декабря 1923 г., так как решение не сообщать Ленину «ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений» было принято в ходе совещания Сталина, Каменева и Бухарина с врачами только 24 декабря 1922 г.[1176] Запрет, установленный Пленумом ЦК РКП(б), не распространялся на контакты с политическим руководством.

Сталин в письме Ленину (7 марта 1923 г.), признавая самый факт конфликта с Крупской, определенно относил его к концу января - началу февраля 1923 г. (конфликт произошел «недель пять назад»), следовательно, на 4-5 недель позднее той даты, которую указывает Крупская. Сталин тоже относит его ко времени, когда вопрос о монополии внешней торговли утратил былую политическую актуальность, а проблема национально-государственного строительства и, в частности, конфликта в КП Грузии оказалась в центре внимания Политбюро. Если конфликт произошел не 22 декабря, а в конце января - феврале, то становится понятней обращение Крупской с жалобой на Сталина именно к Зиновьеву и Каменеву - они сочувствовали Мдивани и его сторонникам и, в принципе, могли выступать в качестве ходатаев перед Лениным. В этом случае становится понятней обращение Сталина в Политбюро 1 февраля 1923 г. с просьбой «об освобождении его от обязанностей наблюдать за исполнением режима, установленного врачами для тов. Ленина». Зачем ему отвечать за чужое своеволие, за нарушение режима, если он не в состоянии предотвратить эти нарушения, а выполнение возложенных на него обязательств грозило самому Сталину серьезным осложнением его отношений с Лениным. Политбюро** отклонило просьбу Сталина[1177]. Отказ в этом случае мог означать, что претензии Крупской были отклонены. Возможно, именно поэтому позднее она никогда не использовала этот эпизод в открытой борьбе, которую вела против Сталина. Если конфликт Сталина и Крупской был связан с ситуацией в КП Грузии, за которой стояли принципиальные вопросы национально-государственного строительства, то становятся понятными слова Сталина, сказанные им Молотову: быть женой Ленина «еще не значит разбираться в ленинизме»[1178]. Вопрос о монополии внешней торговли не затрагивал существа ленинизма, это был вопрос политической целесообразности. Другое дело - национальный вопрос. Он затрагивал принципиальные вопросы теории и политики большевистской партии, имел прямое отношение к пониманию и толкованию ленинизма. В этом случае становятся понятней слова Ульяновой о том, что Сталин «отчитал семейных» за сообщение Ленину «политических новостей» (очевидно, неоднократное). Наконец, версия Крупской представляет в качестве нарушителя запрета на передачу Ленину политической информации только саму Крупскую. Понятно, если Сталин отчитывает ее, но он почему-то отчитывает «семейных». М.И. Ульянова этим не возмущена, возможно, потому, что поступок Сталина считала оправданным если не по форме, то по сути. А этим она фактически признает, что он не был связан с тем письмом, которое Ленин, якобы, продиктовал 21 декабря Крупской для Троцкого.

Итак, за исключением письма Крупской Каменеву от 22 декабря во всех свидетельствах в том или ином виде присутствует «кавказский вопрос» и игнорируется проблема монополии внешней торговли, а время конфликта относится к концу января - началу февраля 1923 г. Но это значит, что версия Крупской в искаженном виде представляет суть этого конфликта, его причины и время. И сделано это было преднамеренно***.

Так или иначе, но инцидент между Крупской и Сталиным, действительно имевший место, был исчерпан при непосредственном участии Ленина. Досадный сам по себе, он не мог иметь политических последствий. Тем не менее, считается, что он перерос в конфликт Ленина - Сталина и завершился предъявлением Лениным ультимативного требования извиниться перед Крупской.

* Месторасположение телефона устанавливается по макету квартиры Ленина, хранившемуся в Центральном Государственном музее В.И. Ленина, а также по его расположению в Музее-квартире В.И. Ленина в Кремле. О том же свидетельствует и секретарь Крупской Дридзо, которая именно в своем рассказе о том конфликте сочла нужным уточнить: «Телефон в квартире Ленина всегда стоял в коридоре». Цит. по: Куманев В.А, Куликова И.С . Противостояние: Крупская - Сталин. М„ 1994. С. 33.

** В заседании участие принимали, кроме Сталина, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Томский, Бухарин, Молотов и Калинин.

*** Зачем нужно было отодвигать конфликт на 22 декабря 1922 г.? Возможный ответ - чтобы привязать к началу работы Ленина над «Письмом к съезду», в котором грубость поставлена в качестве черты характера Сталина, представляющей политическую опасность на посту генерального секретаря ЦК РКП(б). Понятной в этом случае становится и попытка связать его с вопросом о монополии внешней торговли - кроме разногласий по этому вопросу не за что было «ухватиться», чтобы обеспечить конфликт Сталина и Крупской «солидной» политической базой.

Считается, что Ленин, возмущенный оскорблением Крупской, направил Сталину следующее письмо: «Вы имели грубость вызвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но, тем не менее, этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения». Письмо датировано 5 марта 1923 г. и имеет помету: «Строго секретно. Лично». Ленин обращается - «Уважаемый товарищ Сталин!» Подпись: «С уважением Ленин»[1179].

Прежде ничего подобного не выходило из-под пера Ленина. Считается, что полученная информация сильно его взволновала, приблизив третий инсульт, который положил конец политической деятельности Ленина[1180]. Поскольку причиной появления письма-ультиматума принято считать конфликт Сталина и Крупской, то Сталин оказывается виновником очередного и рокового для Ленина инсульта. Уже поэтому данному письму в историографии отводится особая роль. Сталин благодаря ему оказывается «кругом виноват». А само письмо представляется как окончательный приговор Ленина Сталину и как человеку, и как политику. Мы тоже должны отнестись к нему со вниманием - и как к факту биографии Ленина и Сталина, и как к историческому источнику.

Архивный вариант этого письма[1181] представляет собой машинописный текст на чистом листе. Подпись «Ленин» и заверяющая надпись «Записано М.В.» машинописные. Следов работы над текстом нет. Между архивными вариантами и опубликованным есть незначительные различия, выдающие вольное отношение публикаторов к тексту письма*. Отправление письма в ленинском секретариате не зарегистрировано. В деле вместе с этим письмом хранится незарегистрированный конверт Управления делами СНК РСФСР, на котором написано: «Письмо В.И. от 5/III-23 г. (2 экз.) и ответ т. Сталина, непрочитанный В.И-чем. Единственный экземпляр»[1182]. Из нее следует, что ленинское письмо существовало всего в двух экземплярах. М. И. Ульянова же утверждала, что их было три, из которых один был направлен Сталину, а второй, в запечатанном конверте, отдан на хранение ей. Володичева, противореча ей, заявляет, что Каменеву и Зиновьеву также были направлены письма, значит, были еще экземпляры.

Все экземпляры тождественны по содержанию, но различаются расположением текста, следовательно, печатались они не одновременно. На одном экземпляре отсутствует указание на отправление копий Л.Б. Каменеву и Г.Е. Зиновьеву. На двух других экземплярах (л. 1, 2) такое указание имеется - в верхнем правом углу под словами «Тов. Сталину» в строчку напечатано «Копия тт. Каменеву и Зиновьеву». Кроме того, если на одном из них (л. 2) эта надпись напечатана не одновременно с текстом (текст жирный, видимо, напечатан с использованием другой ленты), то на другом одновременно с ним. По-разному оформлены помета о личном характере письма («лично», «лично.-»), а также заверительная надпись: «Записано В.М.», «Верно М.В.». Запись «Верно» говорит, что перед нами копия, а не оригинал, к тому же копия незаверенная. Ничего удивительного в самом этом факте нет. Но в связи с ним встают вопросы: когда и кто снимал копию и для чего, если есть столько других экземпляров, представленных отпусками; почему на подлинниках адресаты напечатаны не одновременно с текстом? Если отправлялись письма трем адресатам, одно (так всегда было) оставлялось для архива, то почему и зачем такое обилие текстов осталось в секретариате? Какая нужда в них? Ничего подобного с другими письмами Ленина не встречается. Все это выдает какую-то работу секретарей Ленина по тиражированию текстов этого секретного и личного письма. Володичева утверждает, что Каменеву и Зиновьеву были направлены два разных экземпляра, а на «отпуске» письма ясно сказано: им направляется «копия», т.е. один экземпляр.