В то время, когда Траян вел войны на Востоке, в Риме были завершены работы по сооружению памятной колонны, прославлявшей победу императора над даками. На обвивающей колонну ленте рельефов детально изображена история дакийских походов императора.

При императоре Адриане (117–138 гг. н. э.) Рим стал активно колонизировать завоеванные Траяном земли богатой золотом Дакии, что способствовало их романизации. Обратный процесс, однако, захватил армию, ибо Адриан открыл широкий доступ в нее варварам. Адриан понимал, что сохранение мира в империи должно быть гарантировано крепкими границами. При нем на подвластных римлянам территориях воздвигались мощные укрепления. Адрианов вал на границе провинции Британия и сегодня поражает своей мощью и протяженностью. Желая увидеть собственными глазами положение дел на местах, Адриан посетил в своих многочисленных и продолжительных путешествиях многие провинции и лично контролировал положение дел.

В центр государственных преобразований при Адриане была поставлена правовая реформа. Значительную роль в совете принцепса играли видные юристы. Тогда закладываются основы той правовой нормы, которая позже получила окончательное оформление: «воля принцепса является законом». Еще с республиканских времен право включало в себя много противоречивых норм, законов и положений. Адриан поручил выдающемуся юристу Сальвию Юлиану пересмотреть все преторские эдикты, систематизировать их в одном документе. Так появился «Вечный эдикт», имевший эталонный характер для римского права (см. также с. 705 и след.).

Адриан был поклонником греческой культуры. Филэллинство императора в немалой степени способствовало развитию римского образования и культуры. С ним связано торжество в Риме, особенно в скульптуре и архитектуре, эллинского классицизма. В то же время впервые при Адриане появляются сооружения, не имеющие аналогов в греческом мире. Наиболее выдающееся из них — Пантеон, храм всех богов, воздвигнутый на месте сгоревшего храма, построенного еще в 27 г. до н. э. Випсанием Агриппой. Это гармоничное массивное здание в основе имеющее форму круга, накрытое купольным сводом, до конца XIX в. превосходившим все своды мира. Купол Пантеона как бы заключал находящихся в храме в единый мир, объединяя их чувством божественной мощи. Блистательным проектом Адриана стала императорская вилла близ Тибура (Тиволи).

Годы правления Антонина Пия (138–161 гг. н. э.) были относительно спокойными и благополучными. Особым актом он запретил господам убивать собственных рабов без суда. Прекратились преследования христиан, сократилась бурная строительная деятельность, ложившаяся при Адриане тяжелым бременем на государственную казну. Современник-философ заметил: «Имя римлянина перестало быть принадлежностью только города Рима, но стало достоянием всего просвещенного человечества. Вы установили такое управление миром, как будто он является единой семьей».

Император-философ Марк Аврелий (161–180 гг. н. э.) писал: «Город и отечество мне, Антонину, — Рим, а мне человеку, — мир… Азия, Европа — закоулки мира. Целое море для меня капля. Афон — комочек в нем. Всякое настоящее во времени — точка для вечности. Малое все, непостоянное, исчезающее…». На стоические размышления Марка Аврелия, вероятно, повлияли не только предшественники-мыслители, но и ухудшавшееся положение империи, нарастание распада общественных связей, затронувшее даже семью принцепса.

Усилился натиск на империю извне. Оправилась от нанесенного Траяном поражения Парфия. Парфяне со своими конными отрядами перешли римскую границу, вторглись в Сирию и захватили Малую Армению. Подверглись разгрому римские каппадокийские легионы. Римляне вынуждены были оставить Сирию. И хотя в конце концов римляне все же в битве близ города Дура-Европос в 165 г. победили парфян, империя была ослаблена тяжелой войной. На пороге уже появилась новая страшная опасность. В 167 г. придунайские провинции превратились в арену войны с многочисленными варварами, угрожавшими Италии и даже Риму (см. с. 738 и след.). Война оказалась затяжной и жестокой. Для сдерживания варваров требовались все новые и новые легионы, что истощало и римское население, и имперскую казну. К тому же в империи несколько лет свирепствовала чума, начался голод. Марк Аврелий умер от чумы, когда война еще не была завершена. Император-философ оставил империю с разбалансированной системой государственного управления, расстроенными финансами, обескровленной армией, раздираемой социальными и религиозными противоречиями. Дальнейшему нарастанию кризиса способствовало правление последнего из Антонинов императора-гладиатора Коммода (180–192 гг. н. э.). Культу ума, которому посвятил жизнь его отец Марк Аврелий, Коммод противопоставил культ грубой физической силы и тупой подавляющей власти. Эпоха принципата вступила в свою завершающую фазу.」

Римская империя и христианство родились почти одновременно. Но в момент их возникновения едва ли можно найти в истории силы, более несхожие по историческому масштабу, могуществу и духовному смыслу. Великая империя, поглощавшая все новые земли и народы, и проповедь безвестного выходца из захолустной Галилеи — как могли они сопрячься, чтобы в перспективе создать новую цивилизацию, породить новую религию с великолепно организованной церковью, осуществить великий переворот в мировой истории?

Истоки христианства можно обнаружить в позднеэллинистическом мире, где в результате напряженных религиозных исканий возникли образы синкретических универсальных богов, нарастали ожидания чудесного божественного спасителя. Спасителем (греч. «Сотер») называли Адониса, Диониса, Зевса, отождествленного с Сераписом и Сабазием, а затем и Юпитера. «Сотер» стал почетным титулом царей-диадохов, а позже и римских императоров.

По всему Средиземноморью почитали Богиню-Мать, особенно в образе египетской Исиды, которую изображали с младенцем Гором на руках. Из всех языческих культов этот был своеобразным провозвестием христианского почитания Богоматери и Бога-младенца. Задолго до христианства на Ближнем Востоке и в Средиземноморье распространился митраизм, религиозно-этическое учение, в центре которого находился образ ирано-индийского бога Митры, отождествлявшегося с солнцем и воплотившимся космическим договором. Считалось, что Митра одолел зло, представленное в быке, первом существе, появившемся на земле. Митраисты верили во второе пришествие Митры для свершения последнего суда. По представлениям своих адептов Митра выступал как избавитель от зла, вершитель высшей справедливости, как высшая Истина. Веровавшим в Митру обетовалось воскресение и бессмертие души.

Культы богов-искупителей, распространившиеся в Средиземноморье, имели мистериальный характер, их ритуалы предусматривали обязательные очистительные обряды, посвящение, откровение, экстатическое индивидуальное общение с божеством, духовное возрождение, определяемое искупительной жертвой, смертью и воскресением бога. Важнейшим аспектом этих культов являлась открытая для человека возможность осуществлять личную связь с богом, не включаясь в официальный религиозный церемониал социального коллектива, — так преодолевалась сословная и этническая ограниченность древнего язычества.

Восточные культы были открыты для всех. В них могли принимать участие «все люди населенного мира». Для многих вновь возникавших религиозных общин представлялись важными прежде всего морально-этические требования, освященные тем или иным культом. От богов ждали любви, чистоты, справедливости, защиты и благодати — того, чего так остро не хватало в реальной жизни. В орфических мистериях и пифагорейских таинствах, в приписывавшихся сивиллам и разного рода пророкам откровениях, так же как в великих восточных культах, сконцентрировалось напряженное ожидание грядущих духовных перемен, еще не обретшие определенную форму чаяния лучшей жизни.