«Почтенные» отныне обладали всеми теми привилегиями, которые некогда были у римских граждан. Их нельзя было судить за тяжкие преступления никому, кроме принцепса, нельзя подвергать пыткам и телесным наказаниям, приговаривать к смерти или к каторжным работам. Римские граждане, принадлежавшие к «низшим», потеряли свои былые судебные привилегии, хотя формально их никто не отменял. Они во многом походили теперь на рядовых провинциалов.
Когда по указу императора Каракаллы в 212 г. н. э. все свободные подданные империи получили римское гражданство, это не вызвало сколько- нибудь заметного отклика ни в провинциях, ни в Италии. Статус римского гражданина к тому времени сильно обесценился.
Поскольку в эпоху Позднего принципата легионы и значительная часть центральной элиты рекрутируются из провинциалов, а местная городская знать постепенно наделяется римским гражданством и множеством привилегий, представителям центральной власти как в Риме, так и в самих провинциях приходится считаться с интересами провинциалов гораздо больше, чем раньше. Теперь простор для злоупотреблений и вымогательств оставался лишь в тех провинциях, где по тем или иным причинам античная городская община не получила сколько-нибудь широкого распространения, а представители местных элит — доступа к римскому гражданству и центральной власти. Именно в таких провинциях, как, например, Иудея, Египет и Британия, в эпоху «золотого века» все еще случались крупные восстания против римской власти. Однако у той находилось достаточно сил для успешной борьбы с ними, поскольку основная масса населения жила в гражданских городских общинах.
Разумеется, это не означало, что большинство жителей римской державы стали горожанами. Хотя количество городов сильно выросло в эпоху принципата и достигло 2 тыс., большинство свободных жителей гражданских городских общин (около 80 %) относились к крестьянам-собственникам, многие из которых едва сводили концы с концами, или к арендаторам земли (колонам) в крупных поместьях, многие из которых не имели своего инвентаря и не вылезали из долгов. К ним были близки по своему положению сельские рабы, которых начинают «сажать на землю» на манер колонов и даже называют квазиколонами. «Августов мир» держался на плечах этих людей, и именно они были самыми пассивными и вместе с тем самыми упорными его врагами.
Выдающийся римский врач Гален в своем трактате, написанном в середине II в. н. э. в эпоху расцвета «августова мира», рассказывая о самых распространенных болезнях и лекарствах против них, упомянул, что крестьяне чаще всего страдают от желудочных болезней и отравлений. Ведь почти весь выращенный ими хлеб они свозят в города в уплату налогов и аренды земли. Поэтому к весне, они, как правило, сами остаются без хлеба, начинают есть траву и все что ни попадя, а в результате болеют и даже иногда умирают. Это свидетельство объясняет, почему жизнь за пределами городских стен и гаваней была столь неспокойной; почему на прекрасных римских дорогах не было прохода от бандитов, а в морях, охраняемых римскими флотилиями, разбойничали пираты; почему не только на границах, но и во внутренних областях размещалось так много военных постов и число их постоянно росло; почему богатые землевладельцы нередко имели собственную стражу и частные тюрьмы, которые никогда не пустовали.
Поскольку далеко не все воспринимали «римский мир» как благо, он не мог быть по настоящему прочным и долговечным. Историк Дион Кассий считал, что со смертью Марка Аврелия на смену «царству из золота» пришло «царство из железа и ржавчины». Современные историки называют это концом «августова мира». Не за горами был конец эпохи принципата.
Подводя итоги политики центральной власти в отношении провинций, можно отметить, что принцепсы еще более активно и последовательно, чем их республиканские предшественники использовали социальную структуру античного города-государства для организации и унификации различных народов римской державы. Эта политика была эффективной там, где существовали подходящие условия для городской гражданской общины, и до тех пор, пока она оставалась жизнеспособной.
Итак, принципату присуща консервативная внутренняя политика, нацеленная на восстановление и укрепление традиционной социальной иерархии, характерной для античного полиса. Она во многом напоминает политику, традиционную для республики, но проводится гораздо более последовательно. Вместе с тем это достаточно гибкая политика, принимавшая во внимание требования эпохи и стремившаяся приспособиться к ним, чтобы устранить самые острые социальные противоречия или, по крайней мере, ослабить их остроту.
Августу и его преемникам в значительной мере удалось справиться с этой задачей. Положение всех социальных слоев и групп, за исключением старой римской знати (нобилитета), в период принципата изменилось к лучшему или, по крайней мере, не ухудшилось. На этой основе утвердился длительный «августов мир» — два столетия небывалого в истории покоя и стабильности. Благодаря этому античный полис переживает эпоху нового расцвета, а на периферии римского мира распространяются и укрепляются античный город и античная культура. Тем самым закладываются основы для будущего развития современной Западной цивилизации.
Коммод в виде Геркулеса. II в. Рим. Палаццо Консерватори
Однако поскольку самые острые социальные противоречия были лишь смягчены, а не устранены, и положение тех социальных слоев, которые держали на своих плечах «августов мир» и включали в себя большинство жителей Римской империи, ненамного улучшилось либо совсем не изменилось, эпоха покоя и стабильности, в конечном счете, оказалась преходящей. А это, в свою очередь, предопределило конец эпохи принципата.
「«Золотой век» Антонинов (96-192 гг.) увенчал эпоху принципата[7]. История как бы задалась целью представить в династии Антонинов разные типы «лучших императоров». Нерва небезуспешно пытался соединить вещи, ранее представлявшиеся весьма разъединенными, — принципат и свободу. На его монетах были вычеканены слова «Общественная свобода» и «Предусмотрительность сената». Во время его правления, как сообщал римский историк, «каждый мог думать, что хочет, и говорить, что думает».
Пантеон. II в. н. э. Современный внутренний вид
Преемник Нервы Траян (98-117 гг. н. э.) получил от сената титул «Наилучший». Более высоким обладал только Юпитер, к которому обращались «Наилучший Величайший». Марк Ульпий Траян полагал, что порядок в империи обеспечивает не страх перед властью принцепса, а неукоснительное исполнение законов. Траян последовательно заботился об улучшении благосостояния римских граждан, издал указ, обязывавший каждого сенатора вложить треть своего состояния в развитие хозяйства на италийских землях. При нем получила развитие алиментация, расширен учрежденный еще при Нерве государственный фонд поддержки мелких и средних земельных собственников, которым выдавались ссуды под небольшие проценты. Из этого фонда также выделялись пособия на содержание сирот и детей из малоимущих семей. Алиментарная система способствовала поддержанию сельского хозяйства и, как следствие, стабилизации обеспечения населения продуктами питания. Император выказал себя заботливым хозяином и в отношении провинций. Были упорядочены городское управление и местные финансы, введена должность городских кураторов.
Усилия Траяна были направлены на укрепление могущества и расширение границ империи. Наибольшую славу Траян стяжал в войнах с даками. Две дакийские кампании (101–102 и 105–107 гг.), в результате которых Дакия была обращена в римскую провинцию, а империя впервые вышла за пределы Дуная, были «репетицией» к задуманному Траяном грандиозному военному походу, вдохновленному историческим примером Александра Македонского. Легионы Траяна двинулись на Восток, захватили Армению, Вавилонию, Набатейское царство, обратили в бегство парфян и овладели их столицей Ктесифоном. Римляне вышли к Персидскому заливу и побережью Индийского океана. Однако, возвращаясь в Рим, Траян скончался, а вскоре большая часть завоеваний оказалась утрачена.
