Многие еврейки, обезображенные чрезмерной тучностью, пытались придать себе хоть какую-то привлекательность с помощью духов, умащая ими все тело; Талмуд издревле рекомендовал мужьям выдавать женам достаточно денег на покупку благовоний. С этой же целью еврейки увешивали себя драгоценностями, как правило, крупными и бросающимися в глаза. В древности еврейки носили даже кольцо в носу. Делакруа и ориенталисты всегда изображали их с тяжелыми браслетами на запястьях и лодыжках. На Западе еврейки носили менее массивные украшения, по примеру других европеек, и все же их драгоценности были немного ярче и заметнее, быть может, как наследие их далеких предков.
Менталитет еврейской жены не раз описывался с сочувствием. Она жила в постоянной тревоге: если супруга не было дома, начинала беспокоиться за него при малейшем дождике или порыве ветра[205].
Во времена еврейских погромов, а также на христианскую Пасху, когда иудеев традиционно обвиняли в убийстве Христа, ее тревога удесятерялась, и успокаивалась она, лишь когда муж был дома. В Алжире существовал обычай лить вслед уходящему воду с пожеланием скорейшего возвращения[206]. Еврей, возвращавшийся домой усталым, а нередко и униженным, естественно, не мог противостоять жене; она же, чувствуя свою силу, становилась властной, напористой и буквально погребала беднягу под лавиной слов (так описывал подобные сцены Серфбеер)[207].
Одной из ярких черт характера еврейской женщины всегда была ревность, быть может, как наследие эпохи полигамии, когда супруг мог иметь наложниц. В те времена женщина жила в постоянном страхе (особенно когда начинала стареть), что муж возьмет в дом новую, молодую жену и предпочтет ее маленького ребенка уже выросшему сыну от первой жены, который мог, к тому же, желать скорой смерти отца, чтобы получить после него наследство[208]. Неудивительно, что в старинных песнях йеменских женщин, некогда переселившихся в Израиль, с постоянством навязчивой идеи повторяются слова о сопернице.
Видимо, иудеи с древности немало натерпелись от сварливых жен, ибо Талмуд предписывает жене знать свое место, держаться скромно, не забывать, что она была создана из ребра Адама (а может быть даже, как утверждают некоторые раввины, из его крайней плоти)[209]. Похоже, однако, что немногие жены следовали этим советам: изречения из Талмуда, касающиеся брака, исполнены горечи: «Взять жену — значит искать иголку в мешке с ядовитыми змеями», «Счастливые супруги — в ином мире» и т. п.
Очевидно, что нынешние жены унаследовали кое-какие черты от своих далеких предков. Еврейская жена, как правило, женщина властная, не терпящая возражении от мужа. Л.Гартнер в своей работе о евреях, живущих в Англии, писал, что муж, всегда готовый что-либо покритиковать вне дома, не решается и рта раскрыть в кругу семьи[210], словно боясь вступить в спор с женой. В 1969 г. американские социологи опубликовали интервью 200 евреек, большая часть которых — уроженки Филадельфии и Нью-Йорка. Ученые заключили, что «еврейские семьи держат первое место среди всех этнических групп по количеству семейных ссор»[211]; ссоры могут продолжаться часами, но, быть может, именно благодаря этому обстоятельству, этой своеобразной «разрядке» статистика разводов у евреев много ниже, чем у других народов. Катя Рубинштейн рассказывает в своих мемуарах[212]: «Прогуливаясь с отцом по улицам Туниса в день шаббата, я слышала доносящиеся из окон домов женские крики. Когда муж дома, он становится мишенью, в которую выпаливается вся накопившаяся горечь еврейской женщины». В литературе не раз отмечалась нервность евреек, их склонность к неврозам; так, иногда они дают выход своим эмоциям, принимаясь неистово чистить, мыть и скрести все подряд, затевая генеральную уборку, как перед Пасхой, выискивая малейшую пылинку на полу. Для большинства еврейских жен мир замыкается семейным кругом, отсюда их подозрительность и гипертрофированная ревность.
Много было сказано и о требовательности еврейских женщин; об этом писал, например, А.Мальро, чья жена была еврейкой[213]. Мужчина, женившийся на дочери Израиля, даже если сам он христианин, делает по дому вдвое больше работы, чем муж любой другой женщины[214]. Американские писатели Д.Бенсимон и Ф.Лотман изобразили жену-еврейку, которая желает жить в самых роскошных отелях, обедать в лучших ресторанах, носить самые дорогие меха и драгоценности, словно вознаграждая себя за нищету своих предков.
Однако ни ссоры, ни ревность, ни требовательность не ослабляют семейных уз, особенно прочных у этого народа. По данным опроса, 432 еврейки из одного города сказали, что их мужья по крайней мере один раз в день звонят им по телефону (гораздо чаще, чем не-евреи); сами женщины по крайней мере раз в день звонят на работу мужьям, в то время как среди христианок это делает лишь незначительное меньшинство; супруги-евреи имеют очень мало тайн друг от друга; годовщина свадьбы празднуется у них куда чаще, чем в других семьях[215].
Тем не менее с течением времени еврейскую чету ждет еще одно тяжелое испытание: депрессия жены. В США одна женщина-социолог обследовала 122 еврейки из разных кварталов Нью-Йорка в возрасте между 40 и 45. В глубокой депрессии оказалось вдвое больше женщин, чем показали опросы среди не-евреек такого же возраста. Социология видит причину этого в том, что в еврейской семье между матерью и детьми устанавливается слишком тесная связь; когда же дети оперяются и покидают родное гнездо, это тяжелый удар для матери[216]. Надо еще добавить, что еврейки, словно неся на себе весь груз былых страданий своего народа, в любой момент готовы разразиться слезами и причитаниями. Эта черта их характера находила широкое применение в местечках Восточной Европы: ни одни похороны не обходились без профессиональных плакальщиц. Случалось даже, что еврейка, случайно встретив похоронную процессию и не зная даже, кого хоронят, спешила присоединить свой голос к хору плакальщиц[217].
СЕКСУАЛЬНЫЕ РЕАКЦИИ ЕВРЕЙСКОЙ ЖЕНЩИНЫ
Согласно «Книге Бытия» первой согрешила Ева. Именно женщина ввергла мужчину в плотский грех, поэтому евреи издревле приписывали дочерям Евы более пылкие и необузданные желания, чем сильной половине человечества[218]. Талмуд позволял женщине оставаться наедине с двумя мужчинами: это удовлетворяло ее природную похотливость, однако мужчине запрещалось находиться в обществе двух женщин: он считался более целомудренным от природы, и такая компания могла его развратить[219]. Многие библейские героини могут служить примером пылкого сексуального темперамента: от дочерей Лота до жен Потифара (не следует также забывать о Рахили и Лие, соперничавших из-за Иакова).
Похоже, однако, что нынешние женщины еврейской диаспоры мало что унаследовали от своих далеких предшественниц. Как уже отмечалось, поведение верного традициям мужа вряд ли могло возбудить жену. Возвращаясь домой, мужчина должен был, прежде чем переступить порог, поцеловать мезузу — рамку, в которой были заключены строки из Торы, призывавшие его не грешить. Ежедневное чтение Священного Писания тоже предназначалось для того, чтобы уберечь правоверного от греха. Во избежание соблазна мужу не полагалось смотреть на одежду жены, даже висящую в шкафу, да и на жену не следовало слишком заглядываться: в Торе рассказана поучительная история об одном святом, который, женившись на безобразной женщине, заметил, как она уродлива, лишь в день ее смерти[220].
