Традиционная умеренность евреев объясняет и относительную редкость у них рака предстательной железы, отмеченную многими американскими урологами. Один врач писал после 30 лет работы в еврейском квартале Бруклина, что эта форма рака встречалась у его обитателей исключительно редко, однако после 1920 г. случаи участились. По мнению уролога, свобода нравов XX века и — как следствие — половая распущенность объясняют эту статистику[151]. Исследования, проведенные в Дании, показали, что рак простаты чаще встречается у женатых мужчин, по-видимому, в силу более активной половой жизни.

В наши дни либеральная синагога, освобождая от ритуальных воздержаний, способствует учащению случаев рака шейки матки и предстательной железы в еврейских общинах.

Главной задачей еврейской семьи было произведение потомства. До вступления девушки в брак раввин, опираясь на Талмуд, оценивал ее возможности как будущей матери, осматривая признаки половой зрелости; этот осмотр стал прообразом будущего «предбрачного удостоверения»[152].

Евреи знали бесчисленное множество народных средств для повышения плодовитости. Так, в древности рекомендовали отвар из трав, росших между камнями Иерусалимского Храма[153]. Талмуд предписывал особый пищевой рацион, куда входили яйца, вино, молоко, сыр и главное — рыба: бесчисленное количество икринок считалось символом плодовитости. Рыба была изображена на найденной в Персии печати средневекового еврейского врача, лечившего от бесплодия. Кроме того, в Талмуде содержалась рекомендация мужчинам почаще мочиться; известно, что многие из учеников раввина Ханы в III в. стали импотентами из-за чересчур долгих занятий, на всем протяжении которых они не могли отправить естественную надобность[154].

Если у супругов-евреев рождались только девочки, то многие из них считали свой брак бесплодным. Некоторые еще до рождения ребенка приглашали мойла (человека, делавшего обрезание)[155], как бы показывая небесам, что все приготовлено для будущего сына. Для повышения плодовитости советовали пить воду, которой обмывали покойника: этим человек как бы возвращал себе покинувшие его жизненные силы. Считалось также, что полезно бывает прикасаться к животу беременной женщины или проползти под брюхом жеребой кобылы, чтобы проникнуться их состоянием[156]. Братья Торо в романе «Под сенью Креста» рассказывают, как один отец пошел на неслыханную дерзость: положил в спальню своего бесплодного сына свитки Торы, которые перед этим носил в синагогу. Через два дня чудо свершилось: был зачат мальчик.

Если семья долго остается бесплодной, отчаянию супругов нет предела. Сол Беллоу рассказал по приезде из Израиля, как одному врачу пришлось утешать молодую еврейку с Востока, которая не забеременела за два месяца жизни в браке. Да и на Западе еврейки больше, чем все другие женщины, страдают из-за своего бесплодия. Американские гинекологи Л.Дикинсон и Л.Баум пишут, что из тысячи их пациенток 40 были еврейками, и почти все они, в отличие от остальных, обратились по поводу бесплодия[157].

При строгом соблюдении евреями законов супружеской чистоты очень часто речь идет о ложном бесплодии. Доктор Штейнберг[158]приводит следующий случай. Одна еврейка из Нью-Йорка в 33 года еще не стала матерью: овуляция у нее происходила на 9-й день после начала менструации, а ее муж, ревностный иудей, вступал с ней в супружеские отношения лишь после очистительной ванны на 13-й день, т. е. слишком поздно. Потребовалось специальное разрешение раввина, чтобы он смог наконец оплодотворить жену. Раввин Карелии разрешил одной набожной еврейке, которую должны были искусственно осеменить спермой мужа и у которой была преждевременная овуляция, произвести осеменение на 4-й день после окончания менструации, с непременной очистительной ванной[159].

Ложное бесплодие у верующих евреек с ранней овуляцией — далеко не редкость; Л.Дикинсон и Л.Баум поставили такой диагноз большинству своих пациенток-евреек, обратившихся по поводу бесплодия. Потребовалось лишь сократить периоды ритуального воздержания, чтобы эти женщины забеременели. Кроме того, у некоторых женщин бывает так называемое овуляторное кровотечение: кровянистые выделения в момент овуляции, атавистическое наследие течки, отмечающей брачные периоды у животных. Некоторые мужья в страхе перед кровотечением воздерживаются от сношений, хотя здесь сама природа указывает им наиболее благоприятный момент, чтобы сделать женщину матерью; необходимо только успокоить мужей и просветить их на этот счет.

Всякая еврейская жена стремилась забеременеть еще и потому, что, готовясь к материнству, она становилась царицей в доме. Еще в XIX в. в Эльзасе старики считали, что ребенок, которого носит женщина, возможно, будущий мессия, и почтительно сопровождали ее всюду, куда бы она ни пошла[160]. В общинах ашкеназов в Польше вокруг беременной женщины создавался настоящий культ[161]. Сама она должна была молиться с особенным усердием, т. к. считалось, что именно в утробе матери формируются как физические, так и моральные качества ребенка. Будущая мать не должна была употреблять спиртное, принимать слабительное; ей следовало избегать дурных запахов, всего неприятного и пугающего, дабы не повредить младенцу[162]. Мужу же отводилась скромная роль наблюдателя: он с тревогой следил за тем, как растет живот жены.

Согласно Талмуду, родовые схватки бывают более болезненными, если рождается девочка[163]. Роженица старалась убедить себя, что ей не очень больно, в надежде, что будет сын: это был один из первых способов обезболивания. Вряд ли у древних евреев было принято, чтобы муж присутствовал при родах; Иеремия упоминает, что ему принесли весть о рождении мальчика: «Родился у тебя сын»[164]. Еще в начале нашего столетия в общинах Феса мужу полагалось находиться вне дома, когда жена рожала[165]. И в наши дни в еврейской диаспоре мужья стараются держаться подальше от жен, когда те рожают, даже если врачи рекомендуют им присутствовать при родах. Должно быть, немалую роль здесь играют боязнь крови и извечная стыдливость евреев.

В прошлом у евреев, если жена оказывалась бесплодной, практиковалось двоеженство. У древних евреев бездетная супруга, если ее муж приводил другую жену, могла развестись с ним и получить материальную компенсацию; однако случалось, что она сама выбирала рабыню и приводила ее к мужу; если у этой рабыни рождался ребенок, законная жена сажала новорожденного к себе на колени и с этой минуты считалась его матерью, а настоящая мать лишалась всяких прав[166]. В Алжире двоеженство не исчезло полностью даже тогда, когда алжирские евреи получили французское гражданство; некоторые из них, чтобы соединиться со второй женой, отправлялись в Марокко, где их женил раввин, не обязанный подчиняться французским законам. Как правило, обе жены жили в добром согласии, и ребенок рос при двух матерях[167]. В М’Забе, на юге Алжира, евреи не имели французского гражданства, и полигамия у них не была запрещена законом. После изгнания из Алжира в 1962 г. многие евреи осели в Эльзасе; один из них кроме жены и многочисленного потомства привез с собой служанку. Впоследствии одной сотруднице учреждения социального обеспечения удалось выяснить, что эта служанка была на самом деле не кем иным, как второй женой, и часть детей были ее. Прослышав об этом, члены еврейской общины, поначалу весьма дружелюбно принявшие пришлое семейство, подвергли двоеженца остракизму[168]. В Марокко еще в начале нашего столетия у евреев было принято двоеженство; в общине Марракеша мужчина мог официально иметь две семьи[169]. Вообще на Востоке многоженство никогда не запрещалось; так, в 1960 г. в Израиль явились выходцы из Йемена, многие из которых имели по две и даже по три жены. У евреев Европы, напротив, двоеженство было редкостью уже в провинциях Римской империи, а в 1000 г. по настоянию одного раввина из Майенса оно было официально упразднено, дабы иудеи не слишком отличались от христиан. Однако двоеженство не пользовалось особенно дурной славой; жены одного мужчины могли дружелюбно поболтать, посоветоваться друг с другом, а при случае и объединиться против мужа.