Мэри тоже говорила о покое и умиротворении, которые дарует Вера. Так оно и есть: Вера воистину дарует спокойствие, убеждает, что все идет по плану, что все к лучшему и даже в Конце все сложится как надо.

Людям во что бы то ни стало нужен покой. Они и так растеряны, особенно когда звезды прекратили свой бег и застыли, а за иллюминаторами теперь стояла кромешная черная пустота. Растерянности прибавляло и отсутствие цели, отсутствие знаний. Спасти могла только Вера – вера в то, что все к лучшему.

– Прозвучит Гул, звезды замрут и будут одиноко светить в непроглядной тьме, которая поглощает все, кроме Корабля и Экипажа в нем…

Так и есть. Вера дарует умиротворение. Люди знают: что бы там ни было, они ограждены от бескрайней тьмы. С другой стороны, откуда взялось это знание? Кто его передал? Кому оно открылось?

Джон отругал себя за такие мысли, тем более на собрании в церкви.

Я становлюсь похожим на Джошуа. Хочу все понять. Хочу проникнуть в суть вещей, о которых никогда не задумывался и которые бессчетные поколения моих предков принимали как должное.

Он взглянул на Икону: Дерево, Цветы, Река, в отдалении – Дом, над ними – Небо с Облаками, а также Ветер, которого не видно, но все знают, что он есть.

Хорошая картина, даже прекрасная. Таких цветов, кроме как на Иконах, нигде и не встретишь. Интересно, это настоящее место? Или всего лишь символ, идеальный образ, выдуманный людьми, отражение мечтаний тех, кто заперт внутри Корабля?

Заперт внутри Корабля! Нет, каково!.. У него аж дыхание перехватило от этой мысли. Не заперт, а под защитой. Корабль защищает людей от опасностей, таящихся в бескрайней тьме.

Склонив голову, Джон беззвучно взмолился о прощении и покаянии. Как только могло такое в голову прийти?!

Он ощущал тепло жениной ладони в своей руке и думал о ребенке, которого они заведут, когда умрет Джошуа. О партиях в шахматы с Джо. О долгих ночах в постели с Мэри.

Вспомнился отец, и в голове снова эхом зазвучали старинные слова. Письмо говорило о знаниях, о цели и предназначении.

Что же мне делать? Какой путь выбрать? Что такое Конец и в чем его Смысл?

Он отсчитал двери, нашел нужную и вошел. Внутри все укрывал толстый слой пыли, но лампочка сохранилась и работала. В дальней стене была дверь с кодовым замком, в точном соответствии с инструкцией, которая прилагалась к Письму. Еще в ней говорилось, что за дверью «хранилище».

Оставляя следы в вековой пыли, Джон подошел к двери и опустился на колени. Рукавом он вытер замок и посмотрел на числа. Положил инструкцию рядом и взялся за ручку. Итак, сначала повернуть на 6, потом на 15, вернуть на 8, затем на 22 и на 3. Он делал все медленно, строго по указаниям, и наконец стальные колодки с едва слышным щелчком заняли свои места.

Джон потянул на себя массивную дверь, и она нехотя отворилась. Он шагнул внутрь, нащупал выключатель, и зажегся свет. Внутри была кровать, рядом с ней – аппарат, а в углу – большой металлический ящик. Все как сказано в Письме.

Джона охватил непреодолимый ужас – напоминал о себе страх, воспитанный чередой поколений, забывших о цели и знании.

Знание пугало, потому что знание – зло. Многие века назад те, кто возглавлял Экипаж, решили, что это так. Они придумали заповедь, запрещающую Чтение, и сожгли книги.

Но в Письме было сказано, что без знаний не обойтись.

И Джошуа, окруженный баками с помидорами и другими растениями, говорил, что во всем должен быть смысл, а чтобы его понять, необходимы знания.

Письмо и Джошуа – и всё. Двое против всех, против тех, кто принял решение много поколений назад.

Нет, не двое, возразил себе Джон. Еще мой отец, и отец отца, деды и прадеды, которые передавали по наследству Письмо, Книгу и умение читать. Да и я сам, будь у меня ребенок, тоже передал бы ему Письмо с Книгой и обучил бы его Чтению.

Сразу представилось, как они вдвоем, устроившись в каком-нибудь укромном месте, под тусклой лампочкой медленно разбирали бы, как буквы складываются в слова, понимая, что делают нечто запретное, что способствуют продолжению ереси, которая преследует Экипаж с Начала Начал.

И вот к чему это все привело: к кровати, аппарату и огромному ящику.

Опасаясь скрытых ловушек, Джон осторожно подошел к кровати, потрогал и пошатал ее. Кровать как кровать.

Затем он тщательно осмотрел аппарат и все контакты, как было сказано в инструкции. Отыскал шлем, рубильники, проверил основные платы. Два разомкнутых проводка Джон скрутил и, еще раз сверившись с инструкцией, щелкнул первым рубильником. Зажглась красная лампочка.

Готово.

Он сел на кровать, надел на голову шлем, надежно закрепил. Затем лег, щелкнул вторым рубильником, и в ушах зазвучала колыбельная. В мелодию вплелись слова; они обволакивали сознание, убаюкивали тело. Глаза начали слипаться.

Джон Хофф заснул.

А проснувшись, почувствовал, что полон знаний.

Но сначала он медленно, болезненно приходил в себя, пытаясь понять, где находится. Какая-то комната, стена без Иконы, странный аппарат, толстая дверь, на голове – шлем… Он снял его и удивленно разглядывал, и постепенно понял, что это такое. Мучительно возвращались воспоминания о том, как он нашел эту комнату, как открыл дверь, как проверил аппарат, как приладил к голове шлем, как заснул.

Затем пробудились и другие знания – о том, чего он раньше не знал. И они страшили.

Джон уронил шлем на колени и вцепился руками в край кровати.

Космос! Пустота, в которой плывут звезды – они же пламенеющие светила. Бескрайняя пустота, где расстояния настолько огромны, что измеряются не километрами, а световыми годами (такой отрезок пути луч света проходит за год). Такие расстояния преодолевает их корабль – не Корабль с заглавной буквы, а просто корабль, один из многих.

И запущен он был с планеты Земля – не со звезды, а с одной из многих планет, которые вращаются вокруг нее.

Но такого не может быть! Не может! Корабль не движется. Космоса нет. Что значит «пустота»? Мы не можем быть всего лишь точкой – пылинкой, затерянной во вселенской пустоте, ничтожной по сравнению со звездами, сверкающими за бортом.

Ведь если так, то мы ничего из себя не представляем. Мы – лишь случайность. Даже меньше, чем случайность: мы – ничто. Меньше, чем ничто! Мимолетный проблеск жизни посреди бессчетного множества звезд.

Джон поставил ноги на пол и сидел, уставившись на аппарат.

Инструкция гласила, что все знания записаны в нем, а оттуда переносятся, копируются, вживляются в мозг во время сна.

И это только начало, первый урок, малая толика старинного знания, давным-давно утраченного, но при этом сохранившегося и спрятанного до поры до времени. Теперь им распоряжается Джон. Вот катушки с записями, вот шлем, бери и пользуйся. Только зачем? Зачем нужно знание, если нет цели?

Правдивы ли они? Вот в чем вопрос. Правдивы ли знания? И как распознать ложь? Как отличить ее от истины?

Естественно, никак – пока никак. Знание можно оценить только с позиций иного знания, а Джону его недоставало. Да, он знал больше, чем все обитатели корабля, но все равно ничтожно мало. Наверняка было объяснение и звездам, и планетам, обращающимся вокруг них, и космосу, в котором эти звезды находятся, – и Кораблю, бороздящему пустоту.

В Письме было сказано, что у него есть предназначение и конечная цель и именно их Джон обязан узнать.

Он вернул шлем на место, вышел из хранилища и закрыл за собой дверь. Он уже не прятал глаза, однако груз вины никуда не делся, ведь теперь Джон нарушил не только дух, но и букву закона. И сделал он это сознательно, с целью, поскольку понимал: когда цель и предназначение Корабля будут раскрыты, закон утратит смысл.

Преодолевая эскалатор за эскалатором, он спустился на нижнюю палубу.

Джо сидел в кают-компании. Перед ним стояла доска с расставленными фигурами.

– Где тебя носит? – спросил он. – Я жду.

– Да так, загулялся что-то.

– Ты уже три дня где-то бродишь. – Джо вопросительно посмотрел на друга. – Помнишь, как мы с тобой озорничали: всюду лазили, всех разыгрывали?