Крейн повернул ключ и вошел в дом.

Долгая прогулка и свежий осенний воздух сделали свое дело: накатил голод. В холодильнике, помнится, лежит стейк, овощей хватит на большую салатницу, а если осталась картошка, то можно нарезать ее на ломтики и пожарить.

Пишущая машинка по-прежнему стояла на кухонном столе. Отрезок трубы по-прежнему лежал в раковине. Кухня выглядела все такой же домашней и уютной, и никаких пришельцев из космоса, решивших нарушить заведенный на Земле порядок, здесь можно было не бояться.

Крейн бросил газету на стол и, наклонившись, бегло проглядел заголовки.

Его внимание привлекла статья вверху второй колонки:

«КТО КОГО ДУРАЧИТ?

КЕМБРИДЖ, Массачусетс. Сегодня утром по телетайпной службе прошла новость об исчезновении электронного мозга. Кто-то весьма умело ввел в заблуждение сотрудников Гарвардского университета, а также корреспондентов и редакторов всех ведущих печатных изданий страны. Новость не имеет под собой совершенно никаких оснований: «Модель-3» по-прежнему в Гарварде и никуда не исчезала. Однако каким образом эта утка попала в сводки самых разных новостных служб, причем почти в одно и то же время, объяснить не может никто.

Заинтересованные стороны проводят расследование. Надеемся, что вскоре мы получим ответы на…»

Крейн выпрямился. Ну так что, почудилось? Или кто-то заметает следы?

– Все-таки почудилось, – сказал он вслух.

В тишине кухни вдруг защелкала пишущая машинка.

«Нет, Джо. Не почудилось», – напечатала она.

Ухватившись руками за край стола, Крейн медленно опустился на стул.

Краем глаза он заметил, как в полоске света под дверью кухни мелькнула чья-то тень. В столовой кто-то был.

Снова защелкала пишущая машинка.

«Джо!»

– Что такое?

«Там, в кустах на крыльце… Это была не кошка».

Крейн поднялся и перешел в столовую. Снял трубку телефона. Гудков не было. Он несколько раз нажал на рычаг. Ничего не изменилось.

Он повесил трубку.

Провод перерезан. Как минимум одна тварь уже в доме. Как минимум еще одна – во дворе.

Крейн подошел к входной двери, распахнул ее, затем резко захлопнул, повернул ключ и задвинул щеколду. Прижавшись спиной к двери, он вытер со лба испарину рукавом рубашки. Его трясло.

– Черт, да ими весь двор кишит!

Крейн вернулся в кухню.

Они хотели, чтобы он знал. Сообщили ему план, чтобы затем проследить за его поведением.

Они хотели понять. Прежде чем выступать в открытую, нужно знать, чего ожидать от людей, к какому отпору готовиться и чего опасаться.

С таким знанием никаких трудностей не возникнет.

Только вот я ничего не сделал, подумалось Крейну. Ровным счетом ничего. Они ошиблись с выбором. Я не дал им никакой, даже самой жалкой зацепки.

Значит, они найдут кого-нибудь еще.

Я для них бесполезен, но я знаю, а следовательно, опасен. Прежде чем подыскать кого-то другого, меня нужно убить.

Это логично и это правильно.

В конце концов, если противник ничего не делает, возможно, он – исключение. Скажем, непроходимо туп. Значит, надо покончить с ним и подобрать новую жертву. Как только их наберется достаточно, можно будет делать выводы.

Крейн видел четыре вероятных исхода.

«Они» могут уничтожить людей, и скорее всего, им это удастся. Земные машины, сбросив оковы рабства, встанут на сторону агрессоров, а человечество, лишенное такой поддержки, голыми руками много не навоюет. Конечно, пройдут годы, прежде чем падут последние рубежи обороны, но они падут, и дальнейшее предсказать нетрудно: с механическим упорством машины выследят и уничтожат всех оставшихся в живых людей до единого.

«Они» могут объявить эру господства машин и поработить человечество, поменяв местами нынешних хозяев и слуг. И рабство это будет вечным и беспросветным, ведь рабам под силу сбросить гнет поработителей только если те расслабятся и допустят промашку, либо если придет помощь извне. Но машины не расслабятся и промашек не допустят. У них нет слабостей, свойственных человеку, а прийти на помощь некому.

С другой стороны, «они» могут просто забрать все машины с собой: те, осознав себя и сбросив оковы, покинут Землю и начнут новую жизнь на какой-нибудь далекой планете, а человек останется один на один со своим несовершенством и голыми руками. У него, конечно, будут орудия, самые простые: молотки, пилы, топоры, колеса, рычаги. А сложные машины уйдут навсегда, и люди надолго зарекутся делать себе механических слуг из страха привлечь внимание цивилизации, цель которой – освободить все машины во Вселенной. Пройдут века, прежде чем человечество вновь осмелится создавать машины.

Наконец, нельзя исключать, что «они» – разумные машины – могут не преуспеть и, поняв, что не преуспеют, навсегда оставят Землю в покое. Машинная логика не даст им тратить силы на освобождение земных собратьев, если потери будут неоправданно велики.

Крейн развернулся к двери между кухней и столовой. В проеме сидели крысоподобные твари, уставясь на Джо безглазыми мордами.

Можно, конечно, заорать «караул». Можно распахнуть окно и криком перебудить всю округу. Соседи прибегут на выручку, однако будет уже поздно. Да, они поднимут шум и пальбу, станут размахивать хлипкими садовыми граблями, пытаясь попасть в юрких металлических тварей, но тщетно. Да, кто-то вызовет пожарных, кто-то – полицию, но в целом человеческое сопротивление будет представлять собой довольно-таки жалкое зрелище.

Вот та самая реакция, то самое пробное столкновение, на которые рассчитывают эти существа. И они увидят, что люди способны только на вопли и беспорядочные метания, а значит, одолеть их труда не составит.

Одиночка способен на гораздо большее, особенно если знает, чего от него ждут. Он в состоянии показать врагу, что радоваться преждевременно.

В конце концов, думал Крейн, это всего лишь разведка. Небольшой передовой отряд пытается прощупать оборону противника. Собирает данные для того, чтобы получить представление о человечестве в целом.

Когда нападают на пограничную заставу, у защитников только один выход, только одного от них и ждут: чтобы они нанесли как можно больший урон и отступили, сохранив силы. Отступили, сохранив силы.

А тварей тем временем все прибывало и прибывало.

Они прогрызли или прорезали дыру во входной двери и теперь просачивались в нее, все плотнее обступая Крейна. Они усаживались шеренгами на полу, карабкались по стенам и бежали по потолку.

Джо Крейн выпрямился во весь свой среднестатистический рост, сунул руку в раковину и нащупал там отрезок трубы. Подхватил. Сойдет за неплохую дубинку.

За ними придут другие, подумал Крейн, и, возможно, сменят тактику, но пока что… Они хотели стычку? Они ее получат. Уж я им просто так не дамся.

Он перехватил трубу поудобнее.

– Ну что, кто первый?

Старший негоциант приберег в грузовом отсеке местечко специально для корней баабу, обещавших лучшую прибыль – унция золота за унцию корней, – чем все другие товары, какие удалось набрать на доброй дюжине планет, где корабль совершал посадку.

Однако деревушки гуглей, обитателей планеты Зан, поразила какая-то напасть. Корней баабу, собранных загодя в ожидании корабля, не было и в помине. Старший негоциант метался по трапу вверх и вниз, накликая на головы гуглей страшные проклятья, позаимствованные из двух десятков языков и культур.

В своей каморке на носу, всего на ярус ниже поста управления и капитанской каюты, закрепленный за кораблем координатор Стив Шелдон прокручивал ролик за роликом записи, относящиеся к данной планете, и в который раз вчитывался в библию своего ремесла – «Путеводитель по разумным расам» Деннисона. Шелдон искал скрытый ключ к разгадке, насиловал свою перегруженную память в надежде выкопать хоть какой-нибудь фактик, который мог бы иметь отношение к делу.

Тщетно – фактик не находился, записи не помогали.