– Да, помню.
– Мне знаком этот твой взгляд. Ты всегда так смотрел, когда затевал очередную проделку.
– Ничего я не затеваю. Ни проделок, ни розыгрышей.
– Ну же, – сказал Джо, – сколько лет мы с тобой дружим! Выкладывай, что задумал.
Джон посмотрел другу в глаза, пытаясь разглядеть в нем того самого мальчика, партнера по шалостям, но не вышло. Вместо него он видел человека, который сидел под Иконой и рассказывал про Конец, истово верующего, доброго и сильного лидера Экипажа.
– Извини, Джо, не могу.
– Я ведь помочь хочу.
Сейчас – да, а вот захочешь ли помогать, когда узнаешь правду? Скорее, ты в ужасе отшатнешься, донесешь в церковь и первым назовешь меня еретиком. Ведь моя правда перечеркнет Миф, сорвет полог блаженного неведения, лишит людей веры в то, что все к лучшему. Что будет с Экипажем, когда откроется, что нельзя больше сидеть сложа руки и уповать на сложившийся порядок, а надо действовать?
– Давай лучше сыграем, – сказал он наконец.
– Ты уверен? Правда уверен? – еще раз с нажимом спросил Джо.
– Да.
– Тогда ходи.
Джон выдвинул вперед ферзевую пешку.
– Обычно ты ходишь с королевской пешки, – удивился Джо.
– Я передумал. По-моему, этот дебют лучше.
– Как знаешь.
Они сыграли партию. Джо победил без труда.
Следующие несколько дней Джон провел в хранилище с шлемом на голове, слушая колыбели и впитывая новые знания. Теперь картина сложилась целиком.
Корабль построили жители планеты Земля. На это их подвигло стремление достичь звезд, хотя чем оно было вызвано, Джон не совсем понял. Зато он узнал, как подбирали и готовили экипаж, какие тщательные проверки проходили предки будущих колонистов, а также какие биологические расчеты обеспечивали продолжение рода. Все это для того, чтобы к сороковому поколению, которому было суждено достичь цели – других звезд, – человечество осталось крепким, умелым и могло преодолеть любые трудности.
Еще он узнал о программе воспитания, о книгах, которые должны были поддерживать преемственность знаний, а также мельком ознакомился с психологическим обоснованием всего предприятия.
Но программа сбилась. Не у корабля – у пассажиров.
Книги отправили в переработчик. Про Землю забыли, ее застил Миф. Утраченные знания заменили преданиями и сказаниями. За сорок поколений исходный замысел и цель стерлись из памяти, и Экипаж свято уверовал в свою исключительность. Люди полагали, что Корабль и есть мироздание, что все возникло по Божественному промыслу и жизнь их следует раз и навсегда установленному распорядку.
Люди играли в шахматы и карты, слушали старинную музыку, но ни разу не задумались над тем, кто сочинил эти игры или кто написал эту музыку. Они убивали даже не время – жизнь – в бесконечных разговорах и пересказах баек из прошлых поколений. Истории как таковой у них не было, о будущем они тоже не задумывались – зачем, ведь все, что ни делается, все к лучшему[1].
Так тянулись годы, ничего не происходило, и на Корабле все шло по-прежнему. Не успело уйти первое поколение колонистов, а Земля уже казалась туманным миражом, далеким не только в пространстве и времени, но и в памяти. Очень скоро все, кто помнил Землю, умерли, и поддерживать память о ней стало некому. Корабль же был всегда и в напоминаниях не нуждался. Он стал для Экипажа и матерью, и гнездом. Кормил их и укрывал от невзгод и напастей.
Идти было некуда. Делать – нечего. Думать – не о чем. И мало-помалу люди приспособились.
Как дети, пришел к выводу Джон Хофф. Как дети, что сидят на руках у матери и лопочут старые, заученные в колыбели стишки. Не подозревая, что в некоторых стишках содержится куда более глубокий смысл, чем они думают.
Каждый сызмальства знал: когда-нибудь раздастся Гул, звезды замрут, и наступит Конец.
А ведь так и есть: звезды двигались лишь потому, что Корабль вращался по продольной оси, чтобы создавать искусственное тяготение, однако, приблизившись к цели, он автоматически прекратил вращение, и теперь тяготение обеспечивали специальные устройства – гироскопы.
Корабль по-прежнему плыл к звездной системе, к которой его направили. Если только не пролетел мимо… От одной мысли об этом у Джона похолодело внутри.
Люди изменились, Корабль – нет. Он не приспосабливался. Он помнил то, о чем пассажиры забыли. Он не нарушил программу, которую в него загрузили больше тысячи лет назад. Он держал курс и шел к цели, не отклоняясь. И вот наконец цель близка.
Да, Корабль был автоматизирован, однако не полностью. Он не мог сам вычислить нужную орбиту и встать на нее – кто-то должен провести расчеты и направить его. Полет в тысячу лет Корабль преодолел самостоятельно, но выполнить предназначение мог только при участии человека.
Стало быть, я и есть этот человек, подумал Хофф. Но справлюсь ли я в одиночку?
Он перебирал в уме знакомых: Джо, Герб, Джордж, остальные – никому нельзя доверять, никому нельзя рассказать о том, что он узнал.
Бо́льшая часть знаний была посвящена Кораблю. Джон понимал его устройство и принцип работы, но хватало ли этого? Может, требовались еще опыт и подготовка? Может, следовало с юных лет натаскивать себя на управление кораблем?
Джон смотрел на аппарат, который передал ему все эти знания. Аппарат выполнил свое предназначение, точно так же, как до этого его выполнило Письмо. Теперь настал черед Человечества и Корабля. Оставалось надеяться, что сознание Джона ясно, а рука – тверда. И что полученных знаний достаточно.
Еще остался ящик в углу – последнее, что предки оставили Джону, дальнейшее зависело только от него.
Он медленно опустился на колени перед ящиком и поднял крышку.
Внутри лежало множество рулонов бумаги, а под рулонами – книги, десятки книг. В углу нашлась стеклолитовая капсула с неким устройством – судя по всему, огнестрельным оружием. Джон его узнал сразу, хотя никогда прежде не видел.
Капсула прижимала конверт, на котором было напечатано: «КЛЮЧИ».
Внутри действительно лежали два ключа с бирками: «КОМНАТА УПРАВЛЕНИЯ» и «МАШИННЫЙ ЗАЛ».
Джон сунул ключи в карман, затем взялся за стеклолитовую капсулу. Повернул руки в разные стороны, капсула распалась напополам, издав «пф» – звук заполняющегося вакуума, – и Джон извлек оттуда пистолет.
Весь его вид демонстрировал мощь и безжалостность. Джон взял оружие за рукоять, поднял, прицелился и ощутил где-то в глубине прилив кровожадности. Давала о себе знать звериная природа Человека, и Джон устыдился ее.
Он вернул пистолет в ящик и извлек оттуда первый попавшийся рулон. Аккуратно, с легким хрустом развернул: какой-то рисунок. Увы, разобрать ни сам рисунок, ни надписи, к которым вели выносные линии, не получалось. Джон отложил его в сторону, и тот сам собой свернулся в рулон.
Следующий рулон оказался чертежом одного из корабельных отсеков, следующий – тоже, как и несколько других: коридоры, эскалаторы, каюты, смотровые пузыри…
Наконец ему попался план всего корабля в разрезе, вплоть до последней каюты и гидропонной фермы. В носовой части находилась комната управления, а в корме – машинный зал.
Что-то в плане явно не сходилось, и Джон изо всех сил пытался понять, что именно. Потом он догадался закрыть рукой комнату управления и машинный зал, и все встало на свои места. До него дошло, что так и было задумано: кто-то давным-давно отгородил эти помещения, желая уберечь их и сохранить до сегодняшнего дня.
Для Экипажа ни комнаты управления, ни машинного зала не существовало. Именно поэтому план сперва показался ошибочным.
Джон отложил чертежи в сторону, и они сами собой свернулись, а он уже достал следующий, и на нем был изображен машинный зал. Наморщив лоб, Хофф внимательно изучал подписи. О назначении некоторых установок он догадывался. Например, там был переработчик. Как тот попал в запертое помещение, если им пользовались все эти годы? Оказалось, что у переработчика два отверстия: одно – за гидропонными фермами, а другое выходило в машинный зал.
