Многое я хотел сказать тебе и сказал, о многом хотел бы написать, но не написал. Постарайся прочесть то, что сумеешь, не смейся над сказкой и запомни ее указку, прими советы мои так же охотно, как я даю их, и не выбрасывай, словно мусор, на свалку забвения. Помни, что в мастерской ювелира и мусор бывает драгоценным. Так подними же и собери этот прах, положи его в горнило размышлений, прокали в пламени духа, — и тогда, поверь, ты найдешь там золото, которое тебя обогатит.

Не все это золото взято из собственных моих запасов, немало я позаимствовал у святых отцов и ученых мужей; его-то я и расхваливаю, чтобы продать тебе. И так как не только благо исходит от бога, но и во всяком зле есть нечто умножающее славу божию, — ибо господь вездесущ, — ты, читатель, прими благосклонно мой труд, впитай в себя пригодное, а негодное или дурное отбрось, приписав его мне. Но я уверен, что там, где нет вреда, мы часто можем найти что-нибудь полезное.

В этой повести немало пищи для размышлений; не пренебрегай ею. Если же временами рассказ мой покажется тебе недостаточно глубокомысленным и пристойным, причиной здесь то, что герой книги — плут. Такие места, хоть их совсем мало, пусть послужат тебе развлечением — ведь на пиршественном столе должны быть не только яства на любой вкус, но и приятные, сладкие вина, которые, веселя нас, способствуют пищеварению, в то время как музыка услаждает наш слух.

Я писал эту повесть, надеясь издать ее в одной книге. Тогда в самом ходе повествования разъяснились бы все недоумения, которые теперь, когда книга разделена на две части, могут возникнуть у читателей. И вот я решил заранее устранить эту помеху, тем паче что все легко объяснить в немногих словах. А потому и предваряю, что наш плут, Гусман де Альфараче, как будет видно в первой части, прилежно изучал латынь, риторику и греческий, а затем, возвратившись из Италии в Испанию, еще более преуспел в науках и даже намерен был принять духовный сан. Но его снова потянуло к беспутной жизни, и он оставил ученые занятия, коим посвятил несколько лет.

Жизнь свою он описывает, находясь на галерах, куда попал за содеянные преступления, а был он знаменитейшим вором, как ты, читатель, увидишь во второй части. И если в первой он порой преподносит нам поучения, тут нет ничего странного и несообразного. Напротив, вполне естественно, что человек ясного ума, причастный к наукам и умудренный годами, проводит на каторге свой досуг в таком полезном занятии. Невежественные же преступники, как мы нередко видим, попав на галеры, нисколько не заботятся о спасении души и разве только выучат краткую молитву для осужденных на казнь.

Эта часть разделена на три книги. В первой из них речь идет о том, как Гусман де Альфараче покинул дом своей матери, как легкомысленна бывает молодежь в своих поступках и как, увлекаемая дурными наклонностями, она не желает видеть добра, хотя зрение у молодых острее. Во второй книге описаны плутни нашего героя и порочные привычки, которые он приобрел, находясь в дурном обществе и ведя праздную жизнь. В третьей показаны нищета и горести, постигшие его, а также безрассудные поступки, которые он совершил, не желая смириться и последовать советам того, кто мог и хотел направить его на стезю добродетели. А дальше он, с помощью божьей, расскажет конец своей истории.

ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЕ СОЧИНИТЕЛЮ МАТЕО АЛЕМАНУ, СОСТАВЛЕННОЕ АЛОНСО ДЕ БАРРОС [14] , СЛУГОЙ КОРОЛЯ, НАШЕГО ГОСУДАРЯ

Все мы в великом долгу перед живописцами, которые на своих полотнах, будто в архивах или складах, сохраняют — правда, лишь в виде линий и немых красок — облик тех, кто удостоился быть изображен на картине за доблестные дела, а также тех, кто дал предмет для кисти художника своим дурным поведением. Так живописец просвещает наш ум, показывая добрые дела привлекательными, а злодейства отталкивающими, дабы мы подражали первым и поучались на примере вторых. Но несравненно больше наш долг перед сочинителями, которые в своих повестях показывают все так натурально, что нам чудится, будто мы это видели собственными глазами, а заслуга писателя лишь в том, что он запечатлел события на бумаге.

В таком двойном долгу — а большего и не вообразишь — мы оказались перед нашим сочинителем, который столь правдиво представил в своей истории одного из сынов праздности, что даже тупой невежда узнает его по этим приметам, ибо сынок весь в свою родительницу. И если праздность — мать всех пороков, то чадо ее стало их вместилищем и средоточием, так понаторев в них, что сие могло бы послужить примером и образцом для желающих вкусить прелестей подобной жизни. Но пороки здесь показаны в столь гнусном обличье, что самый последний из людей ни за что не согласился бы очутиться в шкуре нашего плута, ибо он в конце концов понес позорную кару за свои прегрешения и безрассудные затеи, к коим его побудило своеволие.

Из этого заслуженного и примерного наказания всякий поймет — наш автор подсказывает это заключение прямо и недвусмысленно, а также доказательствами от противного, — что удача и успех даруются лишь тому, кто предается разумным занятиям и посвящает свою жизнь благой и незыблемой цели, будучи во всем противоположностью и антиподом изменчивого героя нашей повести. С несравненным искусством и правдоподобием повествуя его историю, автор по праву заслужил звание и чин историка, а заодно и живописца, судя по мастерству в перспективе и светотени, которыми он сумел украсить назидания и советы, столь необходимые для дел государственных и для улучшения нравов, чем он более всего озабочен. Он наглядно доказывает нам истину притчи Ликурга[15] о двух щенках одного помета: тот щенок, которого хорошо обучили и вышколили, преследовал зайца, пока не затравил его; другой же щенок, делу своему не обученный, остановился на полдороге, чтобы поглодать валявшуюся кость. На самых убедительных примерах автор внушает нам, что детям, которых сызмала не воспитывали в строгости и послушании, грозит неминуемая гибель, ибо они пускаются вскачь по дорогам юности верхом на необузданном коне своих безумных, неукротимых желаний, а конь тот несется во весь опор, натыкаясь на тысячи препон.

Автор также поучает нас, что не меньше препятствий ожидает того, кто, не имея ни знаний, ни постоянного ремесла, основывает свои надежды на невежественном учении, гласящем, будто лучшая школа — сама природа. Не испробовав своих дарований и ума, ничему толком не обучившись и следуя лишь мимолетным прихотям, такой человек берется за занятия, чуждые его способностям, хватается за все без разбора и только губит себя и дело, за которое взялся. Непостоянный и суетливый, он тщится скрыть свою бесполезность, но кто берется не за свое дело, приносит еще меньше пользы, нежели тот, кто, удалившись от всяких дел, только и знает что спать да почивать.

Подобных упреков счастливо избег наш рассказчик, Матео Алеман, ибо жизнь его, заполненная похвальными трудами, не менее поучительна, нежели его книга, являя пример обратный тому, какой показан в сей повести. С юных лет посвятил он себя изучению творений древних, а потому его никак нельзя укорить ни в праздности, ни в том, что, сочиняя сию историю, он взялся не за свое дело. И ежели, следуя влечению, столь понятному в нем и сродному его занятиям, он отвлекся и отказался от почетной должности в канцелярии его величества, где служил исправно, хоть и без особой охоты, то, поступив так, он лишь вернулся к первоначальным своим занятиям. С неусыпным рвением продолжая их, он и создал эту книгу, где в сладостном согласии сочетал, как советует Гораций, приятное с полезным[16], развлекая нас остроумием и поучая мудрыми изречениями, усматривая высшую цель в благе общества и лучшую награду в том, чтобы принести пользу.