Он вернулся в спальню, продолжая пребывать в растерянности, не зная, на чем остановить взгляд. Он боялся, что глаза выдадут его, если он будет пристально смотреть в какое–то одно место, и соглядатаи поймут, что он ищет что–то. А может, они уже заметили, как бегают его глаза? Спокойно можно было смотреть только на Маурин. Она сидела на кровати, подобрав ноги, и продолжала, слегка улыбаясь, заниматься своими волосами. Расческу она держала в левой руке.

Он придвинул к кровати стул и повесил на него пиджак. Пиджак должен быть поблизости, иначе он не успеет выхватить «беретту». Маурин деловито разбирала постель и, казалось, не сразу заметила его присутствие. Покончив с этим, она спросила:

— Не возражаешь, если я проверю наши финансы?

— Пожалуйста, — ответил он.

Маурин села и подтянула к себе пиджак. Порывшись в карманах, она извлекла бумажник, но неловко уронила его на пол. Нагнувшись за ним, она оперлась на кровать, и ему показалось, что он заметил легчайшее движение руки под пиджаком. И вот она уже вытащила купюры, перебирая их и даже шевеля губами, подсчитывая.

— Неплохо. По крайней мере, до Майами нам должно хватить. А потом начнем пользоваться дорожными чеками.

— Я как раз так и рассчитывал.

Майами. Что тут еще ответить? Он начал расстегивать пуговицы на рубашке. Маурин кинула ему пиджак. Поймав его, он понял: пистолет исчез.

— А бумажник?

Она бросила ему и бумажник, который он положил на тумбочку. Надо раздеваться дальше, хотя разум противился этому. Тревога кружилась и вилась в нем, оформившись наконец в отчетливый страх быть захваченным врасплох в голом виде. Но он знал, что лучший способ убедить наблюдающих за тобой в том, что ты не обычный постоялец, — лечь спать одетым. Маурин уже спрятала пистолет где–нибудь в постели.

Маурин встала и прошла по комнате, словно что–то забыла в своей сумочке. Он понял: пока он раздевается, она будет стоять на страже, ведь ее пистолет в сумочке. Потом он заберется в кровать и должен обнаружить там свой. Быстро раздевшись, он скользнул между прохладных простыней. Изображая, что потягивается, нащупал «беретту» и устроил ее у бедра. Потом закинул руки за голову и посмотрел на Маурин. Она вынула из своего чемодана белоснежный, тонкий как паутинка пеньюар. А он и не подумал — ведь ей тоже надо раздеться! Если за ними наблюдают, то это мужчина. Он решил насколько возможно облегчить ситуацию и выключил ночник со своей стороны. Если Маурин захочет, она сможет выключить второй легко и естественно.

— Как ты думаешь, чем мы в первую очередь займемся во Флориде? Я имею в виду — кроме беготни по магазинам, — спросил он.

— Мне казалось, что ты очень воодушевился идеей подводной охоты, — ответила Маурин, расстегивая блузку и поглядывая на него.

— Да, но как же ты? Чем ты будешь заниматься, пока я буду охотиться за здоровенными рыбинами? — Своим тоном он как бы подталкивал ее продолжать разговор, стараясь не замечать, как скользит на пол ее юбка.

А Маурин смотрела ему в глаза, слегка улыбаясь и давая понять, что чувствует, как в его душе борются два противоположных желания, и благодарна ему за это.

— О, я буду с тобой, — проговорила она, заведя руку за спину и расстегивая бюстгальтер. — Я буду приманкой!

Он не смог удержаться, чтобы не посмотреть на ее твердые округлые груди с розовыми сосками, похожими на маленькие бутоны. Потом она стянула шелковые трусики, и его глаза, несмотря на все старания, скользнули по темному треугольнику волос.

— А если рыбам не понравится женское тело?

Остановившись посреди комнаты, чтобы накинуть легкий, как струйка дыма, пеньюар, она опять улыбнулась и ответила:

— На такой случай там всегда найдется рыбак!

Он почувствовал прилив крови, заметив, как Маурин разглядывает то место покрывала, которое поднялось от его напрягшегося члена. Он протянул руку, чтобы выключить свет с ее стороны, но она попросила оставить.

Он повернулся было на бок, но она, раскинувшись поверх покрывала, уже прижималась к нему, целовала в шею и слегка посмеивалась. Когда она стала стягивать с него одеяло, он понял, что она намерена играть роль до конца. Сжав ее руку, он сказал, стараясь, чтобы это выглядело игривой шуткой:

— Подождите минутку, мисс. Я женат!

Маурин обхватила его лицо обеими руками и едва слышно прошептала:

— Я знаю. И если ты не будешь вести себя подобающим образом, до утра не доживешь.

Он обнял ее, лаская грудь и целуя. Она притянула его к себе и легла снизу. Одной рукой она продолжала гладить его спину, а другую запустила под простыню. Он почувствовал, что она нашла пистолет и раздвинула ноги. Уже войдя в нее, он одновременно ощущал ее влажное тепло и сталь пистолета, холодившую его бедро. Маурин начала постанывать, откинув одеяло в сторону.

Как только он открывал глаза, он встречался с ее взглядом, затуманенным страстью. Крики участились, в ее движениях появилось какое–то неистовство, голова металась по подушке. Он уже ничего не замечал, кроме ее разметавшихся, как темный нимб, волос. Наконец она зажмурилась, и, по телу прошла дрожь. Это настоящий оргазм, мелькнула мысль. Но уже через несколько секунд, едва он успел удивиться этому, ее бедра вновь пришли в движение, и он окончательно забыл обо всем. На ее верхней губе появились крошечные капельки пота, опять ее голова моталась из стороны в сторону. Зрачки ее сузились, потом она снова зажмурилась, и, когда пульсирующая тяжесть вырвалась из него, он почувствовал, что проваливается куда–то.

Минуту они лежали, приходя в себя. Маурин нежно водила рукой по его спине, в то время как другая снова направилась к бедру. Вдруг он почувствовал короткое движение и одновременно звук выстрела. Вспышка едва не ослепила его, но в то же мгновение он уже скатился на пол и присел на корточки. В ногах кровати он увидел мужчину, лицо которого исказилось гримасой боли и изумления. Глаза вылезли из орбит, подбородок отвис. Мужчина пошатнулся, когда еще две пули вошли ему в грудь, и завалился на спину.

— Черт, — прошептал он и посмотрел на Маурин, которая продолжала держать пистолет под покрывалом, на котором образовалась черная, дымящаяся и пахнущая паленым дыра.

— Посмотри, он мертв? — произнесла Маурин.

Он склонился над телом, и все сомнения отпали. Дыхания не чувствовалось, пульса не было, сердце не билось. То, что лежало на ковре, можно было принять за предмет обстановки этой незнакомой комнаты или чемодан, оставленный невнимательным носильщиком. Он еще раз всмотрелся в лицо, на котором застыло выражение удивления, пережитого им в последние секунды.

— Надо убираться отсюда.

— Ага, — согласилась Маурин.

Подняв голову, он увидел, что она уже достает одежду из своего чемодана. Обернувшись, она тихо произнесла:

— Хорошо бы нам его куда–нибудь деть.

Он тоже стал одеваться.

— В этом нет большого смысла. Это задержит нас, а помочь — не поможет.

— Что ты имеешь в виду? Мы же не можем так просто оставить…

— Я знаю его, — прервал он Маурин.

«12.05, вторник, 20 февраля, Лас–Вегас. Объект: Винсент Тосканцио. В 11.50 объект вылетел рейсом 921 компании ТВА в Чикаго. Его сопровождали три человека: один зарегистрировался под именем Уильям Кэпелл, настоящее имя — Гильермо Монтани; двое других зарегистрировались как Дэниел Чезире и Ричард Грин, подлинность имен не установлена. Фотографии будут направлены в министерство юстиции».

«14.30, вторник, 20 февраля, Лас–Вегас. Объект: Карло Балаконтано. В 13.30 объект прибыл на борт своего самолета в аэропорту Маккэрона. В 13.45 самолет поднялся в воздух. В полетной карте пунктом назначения записан Натли, Нью–Джерси. Расчетное время прибытия не установлено».

— «9.15, понедельник, 19 февраля, Палм–Спрингс. Объект: Антонио Дэмоната, или Тони Дэмон. Объект зарегистрировался в отеле «Королевские пальмы“ в 7.00. Его жена Мэри Дэмоната вылетела в 8.30 стыковочным рейсом компании «Сан–Эйр“ в Лос–Анджелес, оттуда в 9.50 рейсом 592 компании «Пан–Америкэн“ в Майами, Флорида. Объект и два человека с ним покинули указанное место в 8.35 в «кадиллаке“ голубого цвета, калифорнийский номер 048 Кей–Пи–Джей. Предполагаемое место назначения — Лос–Анджелес».