- Мы должны возвращаться, - запричитала она. - Нельзя просто сидеть здесь и спорить. Сегодня свадьба Манджу.

Последние демонстранты прошли мимо. Арджун завел машину и развернулся. Они поспешили в сторону Ланкасуки.

Но для Дину спор не закончился. Он развернулся на сиденье.

- Тетя Ума, - заявил он, - вы всегда говорите о зле империи и о том, что британцы сделали с Индией... Но подумайте о тех чудовищных вещах, которые здесь происходили до их появления. Посмотрите, как даже сегодня обращаются с женщинами, посмотрите на кастовую систему, на неприкасаемых, сожжение вдов... весь этот ужас.

- Я первая признаю ужасы нашего общества, - резко отозвалась Ума, - я ведь женщина, и уверяю тебя, что гораздо больше тебя это ощущаю. Махатма Ганди всегда говорил, что нашу борьбу за независимость нельзя отделить от борьбы за реформы. Но к этому я должна добавить, что не стоит обманываться идеей, будто империализм инициирует реформы. Колониалисты хотят, чтобы мы в это верили, но это можно легко опровергнуть. Действительно, Индию раздирает то зло, которое ты перечислил - касты, плохое обращение с женщинами, неграмотность и невежество. Но возьми, например, собственную страну, Бирму. В ней не было кастовой системы. Наоборот, бирманцы были совершенно равноправны. Женщины занимали высокое положение, возможно, даже лучшее, чем на Западе. Все были грамотными. Но Бирму тоже завоевали и поработили. В некотором смысле она заплатила империи даже более высокую цену, чем мы. Совершенно неверно представлять колониалистов, как будто они сидят и раздумывают о правильном или неправильном устройстве общества, которое хотят покорить, не поэтому создаются империи.

Дину хрипло засмеялся.

- Ну вот возьмем вас, вы полны негодования по отношению к британцам, но всё же чаще всего разговариваете по-английски.

- Ты попал пальцем в небо, - огрызнулась Ума. - Многие великие еврейские писатели пишут по-немецки. Думаешь, это мешает им понять правду?

- Остановитесь! - прокричал Арджун с водительского сиденья. Он резко завернул, проехав в ворота Ланкасуки. При выходе из машины их встретило улюлюканье и трубные звуки ракушек. Они бегом взлетели по ступенькам, обнаружив Нила и Манджу вышагивающими вокруг огня с завязанными в узел дхоти и сари.

Манджу осматривала комнату из-под накинутого на голову сари в поисках Арджуна. Когда она наконец увидела, как тот входит в своей почерневшей и засаленной одежде, она дернула головой, сбросив покрывало. Все замерли, пораженные видом невесты с непокрытой головой. Именно тогда, за мгновение до того, как Манджу накинула сари обратно, Дину щелкнул фотоаппаратом. Позже все согласились, что это было лучшее свадебное фото.

Ночь была невыносимо жаркой. Постель Белы промокла от пота, несмотря на вращающийся над головой электрический вентилятор. Она не могла заснуть, вдыхая цветочные ароматы - пьянящие запахи последних и самых жарких ночей перед дождями. Она думала о Манджу с Нилом в украшенной цветами спальне внизу. Удивительно, как жара усиливала запах цветов.

В горле у нее пересохло, как в пустыне. Он выбралась из постели и вышла в коридор. Дом был погружен в темноту и впервые за многие недели совершенно пуст. Тишина казалась почти неестественной, особенно после суматохи последних нескольких дней. Она на цыпочках прошла по коридору на веранду с задней стороны дома. Стояла полная луна, отбрасывая свет на пол, который блестел, как серебристая фольга. Бела посмотрела на дверь комнаты, где спал Кишан Сингх. Она, как обычно, была слегка приотворена. Бела раздумывала, стоит ли ее закрыть. Она пересекла веранду, подошла к двери и заглянула внутрь. Бела увидела Кишана Сингха, лежащего на циновке в завязанной между ног лонджи. Порыв ветра приоткрыл дверь еще больше. Внутри казалось прохладнее. Она проскользнула в комнату и села в углу, положив подбородок на колени.

Вдруг он зашевелился и сел.

- Кто здесь?

- Это я, Бела.

- Бела?

Она различила в его голосе беспокойство и поняла, что оно больше относится к Арджуну, чем к ней, он боялся того, что может случиться, если ее здесь обнаружат, сестру офицера, девочку, которой только что исполнилось пятнадцать, и незамужнюю. Она не хотела, чтобы Кишан боялся, передвинулась по полу и дотронулась до его руки.

- Всё в порядке, Кишан Сингх.

- А что если...?

- Все спят.

- Но всё-таки...

Бела видела, что он по-прежнему боится, вытянула ноги и легла рядом.

- Расскажи мне, Кишан Сингх, когда ты женился, какой была твоя первая брачная ночь с женой?

Он тихо засмеялся.

- Странной, - ответил он. - Я знал, что друзья и родственники стоят у двери, подслушивают и смеются.

- А твоя жена? Она боялась?

- Да, но я тоже боялся, кое в чем даже больше нее. Потом, когда мы разговаривали об этом с другими, то узнали, что так всегда и бывает...

Он мог бы заняться с ней любовью, и Бела ему бы позволила, но поняла, что он не станет, не из-за страха, а из врожденной порядочности, и была рада, потому что это значило, что находиться здесь вполне безопасно. Она радовалась уже тому, что лежала рядом, а он осознавал, что она поблизости.

- А когда родился твой сын, - спросила Бела, - ты был там?

- Нет, жена жила в деревне, а я на базе.

- А когда услышал новости?

- Я купил в лавке конфет, пошел к твоему брату и сказал: "Сахиб, вот кой-какие сладости". Он посмотрел на меня и спросил: "А что такое?" И я сказал: "Сахиб, у меня родился сын".

Разговаривая с Кишаном Сингхом, Бела пыталась представить Арджуна в форме, но образ никак не складывался.

- Мой брат, какой он? В смысле, как военный?

- Он хороший офицер. Все солдаты его любят.

- Он с вами строг?

- Иногда. Из всех индийцев нашего батальона он больше всего похож на англичанина. Мы зовем его Ангрез [42].

Она засмеялась.

- Нужно ему сказать.

Внезапно он прижал ладонь к ее рту.

- Тсс.

Послышался звук чьих-то шагов по лестнице. Он встревоженно сел.

- Сегодня они улетают в Рангун, - сказал Кишан Сингх. - Все встанут рано. Тебе нужно уходить.

- Еще немножко, - взмолилась она. - Еще ведь ночь.

- Нет.

Он поставил Белу на ноги и подвел к двери. Когда она уже собиралась выскользнуть, он ее остановил.

- Погоди.

Взяв Белу рукой за подбородок, Кишан Сингх ее поцеловал, очень быстро, но настоящим поцелуем.

Когда Нил ее разбудил, Манджу не могла поверить, что уже пора.

- Еще немножко, - протянула она. - Всего несколько минут.

Он прижался подбородком к ее лицу, пощекотав бородой.

- Манджу, самолет вылетает в четыре утра. У нас нет времени.

В самый разгар суматохи с отъездом было еще темно. Связку с ключами сначала нашли, а потом опять потеряли, на чемоданы сели и стянули их ремнями, двери и окна закрыли, проверили, а потом снова закрыли. Подали последние чашки чая, а затем, пока все соседи еще крепок спали, багаж погрузили в машину. Родня стояла во дворе и махала: Ума, Бела, Арджун и их родители. Кишан Сингх смотрел сверху. Манджу слегка всплакнула, но для долгих прощаний не осталось времени. Нил поторопил ее сесть в машину и закрыл дверь.

- Мы вернемся в следующем году...

В такую рань дороги еще оставались пустыми, и понадобилось всего полчаса, чтобы добраться до воздушной базы Уиллингтон на берегу реки Хугли. Через несколько минут прибыли Долли, Раджкумар и Дину. Ровно в четыре утра их провели к пристани, где ожидал гладкий серый катер. Его двигатель с гулом завелся, и они помчались вверх по реке, палуба приподнялась под лихим углом. Было совсем темно, и Манджу могла рассмотреть лишь грязные круги на воде, освещенные мощными фарами катера.

Гул катера стал тише, превратившись в легкое завывание. Нос опять опустился в воду, а фары осветили лежащую впереди реку. Внезапно из воды показались два гигантских белых поплавка, и свет поднялся выше, вырвав из темноты самолет, который должен был доставить их до Рангуна. Это был громадный летающий корабль весом в восемнадцать с половиной тонн. На хвосте самолета красовался логотип, а название было написано крупными буквами на носу: "Центавр".