- Но у вас есть его адрес?

- Да, - Илонго достал из кармана лист бумаги. - У него небольшая фотостудия. Он делает портреты, свадебные и групповые фото. Всё такое. Это адрес его студии, он живет прямо над ней.

Он протянул Джае грязный и мятый листок. Она пристально его изучила, пытаясь разобрать буквы. Первыми словами были: "Стеклянный дворец. Фотостудия".

Несколько месяцев спустя Джая шла по тихой и почти пустынной улочке в старой части Янгона. Плиты тротуара были расколоты и покороблены, и из трещин росли сорняки. Штукатурка на стенах домов выцвела и местами осыпалась. Через открытые двери Джая видела заросшие деревьями дворы. Стоял ясный и прохладный декабрьский день. Машин было очень мало, вернувшиеся из школы дети играли на дороге в футбол. По обеим сторонам улицы на нее выходили зарешеченные окна, Джая вдруг поняла, что она единственная одета не в лонджи, женщин в сари встречалось совсем мало, а брюки, похоже, носили только полицейские, солдаты и другие мужчины в форме. Джая ощущала на себе многочисленные взгляды.

Ее виза позволяла провести в Мьянме неделю, это казалось очень коротким сроком, чтобы кого-либо найти. Что если Дину уехал, чтобы навестить друзей, или просто путешествует? Джаю мучили кошмары об ожидании в обветшалом отеле в том месте, где она никого не знает.

Чуть раньше, в аэропорту Калькутты, она обменялась взглядами с попутчиками. Они пытались вычислить истории друг друга. Почему он или она летит в Янгон? Какое дело может привести человека в Мьянму? Все пассажиры были индийцами, как и она, Джая с первого взгляда решила, что они едут по той же причине - чтобы найти родственников или разузнать о старых знакомых семьи.

Джая с трудом получила в самолете место у окна. Она предвкушала, как сравнит поездку в Янгон с теми рассказами, которые слышала многие годы. Но как только она села, ее охватила паника. Если она найдет Дину, он точно захочет с ней говорить? Чем больше она об этом думала, тем более невыносимым казался взлет.

И вот теперь она шла по улице с тем же названием, что в нужном адресе. Нумерация домов была очень запутанной. Там были номера, дроби и сложные буквенные обозначения. Маленькие калитки вели во дворы, которые оказывались переулками. Джая остановилась у аптеки, чтобы спросить дорогу. Мужчина за прилавком взглянул на бумажку с адресом и показал на соседний дом. Джая вышла и оказалась перед дверью, ведущей в большой дом старой постройки. Затем она заметила маленький, нарисованный от руки знак над дверным проемом. Основная часть букв была написано по-бирмански, но внизу, словно автору пришла запоздалая мысль, виднелось несколько слов на английском: "Стеклянный дворец. Фотостудия".

Очевидно, он пришла в нужное место, но дверь была заперта, студия явно была закрыта. Джая уже приготовилась разочарованно развернуться, когда увидела в аптеке человека, который делал ей знаки, показывая в направлении переулка рядом со "Стеклянным дворцом". Джая посмотрела за угол и заметила дверь, запертую изнутри. За ней находился двор старого дома-курятника. Оглянувшись через плечо, она увидела, что аптекарь энергично жестикулирует, явно побуждая ее войти. Джая постучала и, не дождавшись ответа, заколотила ладонью со всей силой. Внезапно дверь открылась. Джая вошла и оказалась в огороженном стенами дворе. В углу сидела на корточках пара женщин, разводя огонь. Джая подошла к ним и спросила:

- У Тун Пе?

Они с улыбкой кивнули и показали на спиральную лестницу, ведущую на второй этаж.

Поднявшись по лестнице, Джая услышала голос, говорящий на бирманском. Это был голос старого человека, дрожащий и слабый, оратор, похоже, читал лекцию или что-то в этом роде. Он бросал слова порциями, прерывая их паузами и покашливаниями.

Джая подошла к лестничной площадке у квартиры, на полу стояли несколько десятков пар шлепанцев и резиновых сандалий. Двери квартиры были открыты, но вход находился под таким углом, что ничего не было видно. Но тем не менее, очевидно, что внутри собралось большое число людей, и ей пришло в голову, что она может попасть на какой-то политический митинг, даже незаконный. Джая подумала, что ее присутствие может оказаться нежелательным. Но потом к своему удивлению она услышала, как оратор произнес несколько слов не по-бирмански, это были знакомые ей имена из истории фотографии - Эдвард Уэстон, Эжен Атже, Брассай. Теперь любопытство пересилило осторожность. Она сняла шлепанцы и вошла в дверь.

За дверью лежала большая комната с высоким потолком, набитая людьми. Некоторые сидели на стульях, но большинство - на циновках на полу. Толпа была больше, чем комната могла вместить с комфортом, и несмотря на наличие нескольких настольных вентиляторов, воздух был горячим и спертым. В дальнем конце комнаты находились два высоких окна с белыми ставнями. Синие стены покрывали пятна сырости, а потолок частично почернел от копоти.

Оратор сидел на ротанговом кресле с зеленым покрывалом. Оно было установлено так, чтобы смотреть на большую часть слушателей, Джая обнаружила, что глядит прямо на него через всю комнату. Его волосы были аккуратно расчесаны и поседели только на висках. Он носил темно-пурпурную лонджи и синюю футболку с вышитым на груди логотипом. Тощий, как телеграфный столб, с морщинистым лицом, чьи складки, казалось, двигались, как зябь на воде. Это было лицо с тонкими чертами, поглощенное возрастом: подвижность черт создавала впечатление острого восприятия и явной незаурядности.

Джае вдруг впервые пришло в голову, что она никогда не видела фото своего дяди Дину, он сам всегда находился по ту сторону камеры, никогда перед ней. Неужели это он? Джая не видела никакого сходства с Раджкумаром, он выглядел совершенно по-бирмански, но так выглядели многие люди наполовину индийского происхождения. В любом случае, нет никакой уверенности.

Теперь Джая заметила, что оратор держит в руках какой-то предмет - большой плакат. Он использовал его, чтобы проиллюстрировать лекцию. Джая увидела, что это фотография ракушки с очень близкого расстояния. Ее чувственно закрученная спираль изгибалась так, что, казалось, почти поднималась над поверхностью снимка. Джая узнала фотографию огромного наутилуса Уэстона.

Джая пару минут стояла в дверях незамеченной, но вдруг все глаза повернулись в ее сторону. Настала тишина, и помещение, казалось, моментально наполнилось туманом страха. Оратор отложил постер и медленно поднялся на ноги. Он единственный выглядел спокойным и не испуганным. Он потянулся за тростью и подошел, хромая и приволакивая правую ногу. Он посмотрел ей в лицо и сказал что-то по-бирмански. Джая покачала головой и попыталась улыбнуться. Он понял, что она иностранка, и Джая почти услышала его вздох облегчения.

- Да? - тихо сказал он по-английски. - Чем могу помочь?

Джая уже собиралась спросить У Тун Пе, но вдруг приняла другое решение.

- Я ищу мистера Динаната Раху.

Складки на его лица, казалось, задрожали, словно по озеру пролетел внезапный порыв ветра.

- Откуда вы знаете это имя? - спросил он. - В последний раз я слышал его много лет назад.

- Я ваша племянница. Джая, дочь вашего брата.

- Джая!

Джая поняла, что они незаметно поменяли язык и теперь он говорил на бенгали. Дину бросил трость, положил руку на плечо Джаи и пристально на нее посмотрел, словно в поисках подтверждения ее личности.

- Проходите и сядьте рядом со мной, - предложил он почти шепотом. - Я закончу через несколько минут.

Джая помогла ему пройти обратно к креслу и села на полу, скрестив ноги, пока она заканчивал лекцию. Теперь она сидела лицом к аудитории и видела плотную и пеструю смесь, старых и молодых, девушек и юношей, мужчин и женщин. Все были бирманцами, но некоторые, похоже, индийского происхождения, а некоторые - китайского. Некоторые были одеты изящно, а другие в обноски. Там присутствовал студент в черной кепке с логотипом Джорджио Армани, а в углу сидела группа монахов в пурпурных одеяниях. Все они внимательно слушали Дину, некоторые записывали.