- Поговорить. О тебе.

- Что он сказал?

- Думаю, он пытался сказать, что любит тебя, - Ума села под деревом и притянула туда Долли.

- Ох, Ума, - Долли закрыла лицо руками. - Вчера вечером в саду он сказал мне так много всего. Это было так странно, так меня расстроило. Я не могла заснуть, думала о доме, о Мандалае, дворце, стенах из стекла.

- Он сказал, что ты его не помнишь.

- Я так думала.

- Так ты помнишь?

- Не уверена, Ума. Я помню кого-то, мальчика, очень темного, помню, как он дал мне небольшой сверток с едой, помню, как Эвелин велела его взять. Но всё так нечетко. Это было слишком давно, и каждый раз, когда я об этом вспоминаю, то пугаюсь.

- Думаю, он и правда тебя любит, Долли.

- Он любит свои воспоминания. Это не я.

- А что насчет тебя, Долли? Что чувствуешь ты?

- Я напугана, Ума. В прошлом я совершила такие ужасные ошибки. Я обещала себе, что больше никогда такого не повторю.

- Какие ошибки?

- Я никогда тебе об этом не рассказывала, Ума, но много лет назад я решила, что влюбилась в Моханбхая, нашего кучера. Потом это обнаружила принцесса. Она нам угрожала. Думаю, она и сама уже была в него влюблена.

- Ты хотела выйти за него замуж?

- Не знаю, Ума. Я была совсем юной и не поняла по-настоящему, что произошло. Днем я выкидывала его из головы, но по ночам грезила о нем, а потом просыпалась и думала, почему мы не можем сбежать? Почему бы мне просто не собрать вещи в узелок, спуститься к нему, разбудить и сказать: "Моханбхай, давай уедем, в Отрэм-хаусе нас ничто не держит"? Но куда бы мы уехали? И чем бы стали заниматься? Его семья очень бедна и зависит от него. В глубине души я понимала, что даже если я буду умолять, он не уедет. И это было хуже всего - унижение. Я думала, неужели я тоже душой стала прислугой, как и он?

- Ты когда-нибудь ему об этом говорила?

- Нет. Мы никогда не разговаривали, только на будничные темы. А через некоторое время сны прекратились, и я решила, что освободилась от него, что наконец-то всё опять в порядке. Но прошлой ночью, когда я спала в твоем доме, сны опять вернулись. Я была в Отрэм-хаусе, в своей постели. У моего окна росло манговое дерево. Я выбралась из постели, собрала вещи в узелок и перекинула его за спину. Я спустилась вниз и побежала через двор в сторожку. Дверь была открыта, и я вошла. В темноте я могла лишь разглядеть, что он был в белом ланготе, плотно завязанном между ног, ткань поднималась и опускалась вместе с дыханием. Я положила руку на его тело. Костяшки пальцев точно совместились с ложбинкой у основания шеи. Он проснулся, посмотрел на меня и дотронулся до моего лица. А потом сказал: "Пойдем?". Мы вышли, и в лунном свете я увидела, что это не Моханбхай.

- Кто это был?

- Это был он, - Долли мотнула головой в направлении калитки, где они оставили Раджкумара.

- А потом?

- Я проснулась в ужасе. Я была у тебя дома, в спальне, и не могла больше оставаться там ни секунды. Я разбудила Канходжи.

- Долли, думаю, тебе нужно ему сказать.

- Кому?

- Мистеру Рахе.

- Нет, - Долли начала плакать, положив голову на плечо Уме. - Нет, Ума, сейчас я могу думать лишь о рождении моего ребенка. В моем сердце нет места никому другому.

Ума мягко погладила Долли по голове.

- Это не твой ребенок, Долли.

- Но мог бы им быть.

- Долли, послушай, - обняв подругу за плечи, Ума повернулась, чтобы смотреть ей в лицо. - Долли, ты поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя, как никого никогда не любила? До встречи с тобой я была лишь девочкой. Ты показала мне, что такое мужество, что способен выдержать человек. Я не могу представить жизни без тебя. Не думаю, что останусь здесь хоть на день, если тебя здесь не будет. Но я также знаю, Долли, что ты должна уехать, если можешь. Ты должна уехать немедленно. Рождение этого ребенка сведет тебя с ума, если ты останешься в Отрэм-хаусе.

- Не говори так, Ума.

- Долли, послушай. Этот человек тебя любит. Я в этом убеждена. По крайней мере, ты должна его выслушать.

- Ума, я не могу. Не сейчас. Не когда вот-вот родится ребенок. Если бы это случилось в прошлом году...

- Тогда скажи ему это сама. Ты должна ему хоть это.

- Нет, Ума, нет.

Ума встала.

- Я пришлю его сюда. Это займет всего минуту.

- Не уходи, Ума. Пожалуйста, - Долли схватила Уму за руки. - Не уходи.

- Это нужно сделать, Долли. Никак не отделаешься. Я пришлю его сюда. А потом пойду домой и буду ждать. Приходи и расскажи, что случилось.

Раджкумар заметил ее, огибая дерево. Долли сидела на земляной скамье прямо, с аккуратно сложенными на коленях руками. Он отбросил догоревшую черуту и вложил между губами другую. Его рука так сильно дрожала, что понадобилось несколько спичек, чтобы прикурить.

- Мисс Долли.

- Мистер Раха.

- Меня зовут Раджкумар. Буду рад, если вы будете звать меня так.

Она неуверенно пробормотала его имя:

- Раджкумар.

- Спасибо.

- Ума хотела, чтобы я с вами поговорила.

- Да?

- Но по правде говоря, мне нечего сказать.

- Тогда позвольте мне...

Она подняла руку, чтобы его прервать.

- Пожалуйста, позвольте мне закончить. Вы должны понять. Это невозможно.

- Почему невозможно? Я хочу знать. Я - человек практический. Скажите мне, и мы попытаемся что-нибудь с этим поделать.

- Дело в ребенке.

- В ребенке? - Раджкумар вынул изо рта черуту. - В чьем ребенке? В вашем?

- Первая принцесса носит ребенка. Отец работает в Отрэм-хаусе. Я тоже когда-то была в него влюблена, в отца ребенка принцессы. Вы должны это знать. Мне не десять лет, как тогда в Мандалае.

- Вы до сих пор в него влюблены?

- Нет.

- Остальное для меня не существует.

- Мистер Раха, вы должны понять. Есть вещи, которые не изменить, сколько бы денег у вас ни было. Для нас всё могло бы сложиться по-другому в другое время и в другом месте. Но уже слишком поздно. Это мой дом. Я прожила здесь всю жизнь. Мое место здесь, в Отрэм-хаусе.

Теперь, наконец, надежды, которые он до сих пор питал, начали медленно угасать. Он сказал всё, что мог, и не знал, как еще ее уговорить, но Долли заставила его замолчать еще до того, как Раджкумар заговорил.

- Пожалуйста, умоляю вас, больше ничего не говорите. Вы просто причините ненужную боль. В этом мире есть вещи, которые просто не могут произойти, неважно, насколько сильно мы их хотим.

- Но это может произойти... может, если только вы позволите себе об этом подумать.

- Нет. Пожалуйста, больше ничего не говорите. Я приняла решение. Теперь я хочу попросить вас только об одном.

- О чем?

- Прошу вас покинуть Ратнагири как можно раньше.

Он вздрогнул, а потом наклонил голову.

- Не вижу причин отказать вам.

Не добавив ни единого слова, Раджкумар повернулся и пошел в тень густого фикуса.

- Савант.

Убрав бинокль от глаз, король указал в направлении бухты. У пристани стояла на якоре лодка, большое местное судно, которые здесь называли хори - катамаран с глубокой посадкой и единственным балансиром.

- Савант, он уезжает.

- Мин? - было еще очень рано, и Савант принес королю чашку чая, который тот любил пить днем.

- Человек, который прибыл третьего дня на бомбейском пароходе. Он уезжает. Его багаж грузят на пристани.

- Но сегодня нет парохода.

- Он нанял лодку.

В это время года, вскоре после окончания муссонов, происходила смена обычных течений, и воды у устья бухты на короткое время становились исключительно опасными. В эти недели хори становились единственными парусными судами, не боящимися выйти в бурлящие течения у побережья.

- Мин, - Савант поставил чайник у кресла короля и быстро вышел из комнаты.

Не считая короля и Саванта, дом был погружен в сон. Гардеробная, в которой спала Долли, находилась всего через пару дверей по коридору. Теперь Долли имела в своем полном распоряжении и основную комнату, потому что Первая принцесса редко поднималась наверх, предпочитая оставаться в сторожке с Савантом.