Манджу подняла взгляд. Если бы она не услышала имя, то не узнала бы его. Много лет назад она встречалась с Нилом и Дину, они гостили у ее матери, остановившись внизу, на этаже тети Умы. Но с этой подстриженной черной бородой и в костюме он выглядел совершенно по-другому.

- Нил?

Он уставился на нее, разинув рот, язык замер в невысказанном восклицании. Дело было не в том, что он ее узнал, он потерял дар речи потому, что она была, вне всяких сомнений, самой прекрасной женщиной из тех, с кем ему доводилось разговаривать.

- Нил, это ты? - спросила Манджу. - Ты меня не помнишь? Я Манджу, племянница Умы Дей.

Он медленно и недоверчиво кивнул, словно забыл, как звучит его собственное имя.

Манджу бросилась к нему и заключила в объятья.

- О, Нил, - сказала она, вытирая слезы о его пиджак. - Отвези меня домой.

Гримерка преобразилась, когда Манджу вернулась, чтобы потребовать назад свою одежду. Две женщины теперь были само внимание.

- Так ты его знаешь?

- Но почему ты нам не сказала?

Манджу не стала терять время на объяснения. Она быстро переоделась и поспешила к двери. Нил ждал снаружи, у дверцы пассажирского сиденья новенького Деляж Д8 Дропхед 1938 года. Он открыл перед ней дверь, и Манджу проскользнула внутрь. В машине пахло новой кожей и хромом.

- Какая прекрасная машина, - сказала она. - Твоя?

- Нет, - засмеялся Нил. - Дилер сдал мне ее в аренду на несколько дней. Я не мог устоять.

На мгновение их глаза встретились, и оба быстро отвели взгляд.

- Куда хочешь поехать? - спросил Нил. Он повернул ключ зажигания, и Деляж откликнулся пыхтением.

- Дай подумать... - теперь, устроившись в машине, она не особо торопилась добраться домой.

Он начал что-то говорить:

- Что ж...

Манжу почувствовала, что они оба думают одинаковыми словами.

- Возможно... - предложение, так многообещающе звучавшее у нее в голове, осталось незаконченным.

- Понимаю.

- Да.

Каким-то образом этот краткий обмен репликами передал всё, что они хотели сказать друг другу. Нил нажал на газ, и они покинули студию. Оба понимали, что едут не в какое-то определенное место, а просто наслаждаются ездой.

- Я так удивился, увидев тебя в студии, - засмеялся Нил, - ты и правда хочешь стать актрисой?

Манджу почувствовала, что краснеет.

- Нет, - ответила она, - я просто хотела посмотреть, на что это похоже. В доме такая скукотища...

Произнеся эти слова, она уже не могла остановиться и начала рассказывать ему то, в чем не признавалась никому другому: как скучает по Арджуну, как его письма из военной академии наполняют ее отчаянием в отношении собственного будущего, о том, какое это проклятье для женщины - жить словно заместительницей близнеца-мужчины. Она рассказала даже о мужчинах, которых пыталась ей сосватать мать, о матерях возможных женихов, и как они дергали ее за волосы и рассматривали зубы.

Нил говорил мало, но Манджу поняла, что его молчание вызвано привычной немногословностью. По его лицу сложно было что-либо прочитать из-за густой черной бороды, но Манджу ощущала, что он слушает сочувственно, внимая каждому слову.

- А что насчет тебя? - наконец спросила она. - Ты и правда кинопродюсер?

- Нет! - это слово вырвалось у него словно ругательство. - Нет. Это вообще была не моя идея. Это предложил отец.

Он сказал, что на самом деле хотел заниматься торговлей древесиной, просил разрешить ему работать в семейном предприятии, но отец отказал. Раджкумар предложил ему подумать о чем-нибудь другом, торговля древесиной не каждому подойдет, заявил он, особенно городскому мальчику вроде Нила. Когда Нил начал настаивать, отец выдал ему некоторую сумму и сказал, что он может вернуться, если удвоит капитал. Но как? На этот вопрос Нила Раджкумар ответил: "Да хоть в кино вложи". Нил поймал его на слове и стал искать фильм, в который можно вложить деньги, и не смог найти его в Рангуне. Тогда он решил поехать в Индию.

- И сколько времени ты уже здесь? - спросила Манджу. - И почему не зашел нас проведать? Ты бы мог остановиться у тети Умы, внизу.

Нил неловко почесал бороду.

- Да, - отозвался он, - но знаешь, проблема в том...

- В чем?

- Отец не выносит твою тетю.

- Это неважно, - заявила Манджу. - Твоя мама часто приезжает. Уверена, что твой отец не стал бы возражать, если бы и ты так поступил.

- Может, и нет, но я всё равно не хочу.

- Почему?

- Ну, - Нил снова почесал бороду. - Это было бы неправильно.

- А что в этом неправильного?

- Не знаю, смогу ли объяснить, - он бросил на Манджу сконфуженный взгляд, и она поняла, что Нил пытается подобрать слова, чтобы произнести то, что не решался сказать даже самому себе.

- Продолжай.

- Понимаешь, - сказал он извиняющимся тоном, - просто я единственный, кто на его стороне.

Манджу это поразило.

- Ты о чем?

- Именно так мне кажется, - сказал Нил. - Что я единственный, кто на его стороне. Например, взять моего брата Дину. Мне иногда кажется, что он просто ненавидит папу.

- Почему?

- Может, потому что они совершенно разные.

- А вы с ним похожи?

- Да. По крайней мере, мне бы хотелось так думать.

Он отвернулся от дороги, чтобы ей улыбнуться.

- Не знаю, почему рассказываю тебе всё это, - сказал Нил. - Чувствую себя идиотом.

- Ты не идиот. Я знаю, что ты пытаешься сказать.

Они ехали вперед, в случайном направлении, то по одной улице, то по другой, выезжая задом из тупиковых переулков и разворачиваясь на широких улицах. К тому времени, как Нил ее высадил, уже почти стемнело. Они решили, что будет лучше, если он не станет заходить в дом.

На следующий день они встретились снова, а потом и на следующий. Нил продлил свое пребывание в городе и через месяц послал в Бирму телеграмму.

В один прекрасный день Долли появилась в дверях кабинета Умы.

- Долли? Ты здесь?

- Да. И ты ни за что не поверишь. по какой причине...

Свадьба была похожа на природный катаклизм, меняя всё, что встречала на своем пути. За какие-то несколько дней Ланкасука превратилась в огромную и шумную ярмарочную площадь. На крыше рабочие устанавливали шатер - гигантское сооружение из ткани и бамбука. В тенистом заднем дворе расставила свои палатки и вырыла ямы для костров маленькая армия нанятых поваров. Создавалось впечатление, что в доме проходит карнавал.

Бела, самая юная в доме, в свои пятнадцать была худенькой и застенчивой девочкой, вступившей в неуклюжий период отрочества. Она вела себя то боязливо, то возбужденно, не зная - то ли предаться веселью, то ли спрятаться в постели.

По мере приближения свадьбы в Ланкасуку хлынул водоворот телеграмм, до сей поры редких и обычно с плохими новостями, беспрерывно хлопали двери и ставни. Не проходило ни дня, чтобы Бела не видела взбегающего по лестнице почтальона с розовым конвертом. Арджун должен был прибыть по железной дороге в сопровождении денщика, Кишана Сингха. Долли, Дину и Раджкумар прилетели на два дня раньше на одном из новеньких ДС-3с компании КЛМ.

Радостное возбуждение достигло пика в тот день, когда прибывали гости из Рангуна. К счастью, именно в этот год семья решила купить машину, Ума с братом разделили расходы. Автомобиль доставили как раз в разгар приготовлений, новенький Джоветт, скромные восемь лошадиных сил, модель 1939 года. В дополнение к нему на свадьбе также использовался Деляж Дропхед, который Нил снова взял в аренду у дилера.

Они прибыли в аэропорт Дум-Дум и обнаружили, что со времени возвращения Умы в Индию он полностью переменился. Старая взлетная полоса теперь превратилась в полноценный аэропорт с собственной таможенной службой. Расчистили сто пятьдесят акров земли и построили три новые взлетные полосы, появилось также прекрасное трехэтажное административное здание со стеклянной диспетчерской вышкой и радиорубкой. Зона для пассажиров тоже изменилась. Они вошли в большую, ярко освещенную галерею с энергично вращающимися над головой вентиляторами. В одном конце галереи по радио сообщались новости, на другом находился прилавок, где продавали чай и закуски.