- Зачем вы мне это рассказываете, мистер Раха?

- А кому мне еще сказать?

- Скажите Долли.

- Я пытался. Прошлой ночью. Увидел, как она выходит в сад и свернул за ней перед уходом.

- И что она сказала?

- Она настроена сердиться, как тогда за столом. Во всех моих словах они видит ошибку. Она велела мне уехать обратно и не хочет больше видеть. Я не спал всю ночь, думая о том, что делать дальше. В любом другом месте мне бы помогли другие люди, мои друзья узнали бы ее настроение от ее друзей. Я бы попросил кого-нибудь поговорить с ее семьей. Потом пошел бы к ее отцу. Мы бы обговорили финансовые вопросы и прочие условия. Всё такое. Мне бы кто-нибудь помог. Кто-нибудь стал бы вести разговоры в мою пользу.

- Да, - кивнула Ума. - нашлись бы посредники. Люди, которые объясняются за нас лучше, чем мы сами.

Ума знала, что он прав, так и делаются подобные вещи - кто-то предает слова из уст в уста, и перешептывания разбегаются во все стороны, словно усики лиан, поднимающихся по декоративным решеткам в оранжерее. Именно так всё и произошло в ее собственном случае: однажды вечером в мощеный двор дома ее семьи в Калькутте, который отец назвал Ланкасука [24], с цоканьем въехал гаари, У парадной двери раздался громкий звон. Было уже поздно, они закончили ужинать. Отец находился в кабинете, работая над трактатом о храмовой архитектуре. Мать готовилась ко сну.

- Должно быть, кто-то умер, - заявила мать. - В такое время это могут быть только плохие новости.

Ума с младшим братом побежали на выходящую во двор веранду. У дверей внизу стояла одна из тетушек.

- Кто-то умер? - крикнула Ума.

- Умер? - засмеялась тетя. - Нет, глупышка. Впусти меня.

Ума с братом подслушивали у двери, пока мать совещалась с гостьей. Они услышали имя администратора и узнали его: недавно они читали о нем в газетах и журналах. Его считали человеком с блестящими перспективами. Студентом он так хорошо учился в Калькуттском университете, что все преуспевающие семьи по соседству собрали средства, чтобы отправить его в Кембридж. Он вернулся почти героем, потому что был принят на государственную службу и стал одним из могущественных чиновников империи.

Выяснилось, что он увидел Уму во время Пуджи [25], в то время ей исполнилось всего шестнадцать, она была школьницей. По возвращении из Кембриджа он навел о ней справки. Его семья не очень обрадовалась: со всего города поступали гораздо лучшие предложения. Но он настоял, уверяя, что не хочет жениться по договоренности. Он работал с европейцами, ему не нужна консервативная, привязанная к дому жена, ему нужна девушка, желающая войти в общество, юная, которая не откажется научиться современному образу жизни.

- И он интересуется моей Умой?

Недоверчивое восклицание матери разнеслось по всему дому. Ума была уж точно не самой привлекательной или образованной девушкой их круга, она не умела ни петь, ни шить, ее волосы не были прямыми, и она была слишком высокой, чтобы считаться изящной.

- Моей Умой?

Брат отодвинулся от нее, открыв рот от изумления.

- Тобой!

Чтобы поддразнить его, Ума сказала:

- Ну вряд ли он женится на тебе.

Брат расплакался, словно именно на это и надеялся.

- Почему я? - снова и снова задавала этот вопрос Ума всем посредникам и сводникам. - Почему я?

В лучшем случае она получала такой ответ:

- Он считает, что ты быстро научишься.

Их свадьба была не похожа на другие. Пришел губернатор, многие английские чиновники и офицеры. Вместо традиционного шехнаи играл военный оркестр из Форт-Уильяма.

Когда в первую ночь они остались вдвоем в увешанной цветами спальне, оба долго молча сидели на кровати, робея, он не меньше, чем она. Они прислушивались к голосам друзей и родных, собравшихся у закрытой двери, которые смеялись и как обычно отпускали похабные шуточки. Наконец, к ее облегчению, муж заговорил, рассказал о Кембридже, о мощеных улицах и каменных мостах, о концертах, которые посетил. Он промурлыкал мелодию одного из любимых композиторов. Уме понравилась живость мелодии, и она спросила ее название. Он обрадовался вопросу.

- Это из "Форели", - объяснил он, - Шуберт.

- Очень мило. Напой снова.

Она уснула и пробудилась через несколько часов от его прикосновения. Боль была совсем не такой сильной, как она ожидала, ненамного хуже визита к врачу, а в комнате было совсем темно, что облегчало дело. Когда на следующий день мать спросила ее, Ума смутилась, потому что не могла поведать ничего пугающего, как остальные.

- Он был нежным и мягким.

- Что еще можно желать? - заметила мать. - Береги свою удачу, Ума. Каждый день благодари за то, что получила.

Месяцем позже, в поезде, администратор внезапно спросил, помнит ли она название мелодии, которую он напевал той ночью. Оно выветрилось у Умы из головы. Они ехали по суровым равнинам Западной Раджпутаны, и Ума была зачарована ландшафтом.

- Не помню, - призналась Ума.

Он резко отвернулся, лицо вытянулось от разочарования. Ума почувствовала, как ее тело медленно сковывает смятение. Она знала, что будут и другие подобные вещи, мелкие разочарования, следующие сплошной чередой и превращающиеся в длинную свинцовую цепь.

Голос Раджкумара вернул ее в настоящее.

- Вы мне поможете, мадам? Вы единственный человек, через которого я сейчас могу обратиться к Долли. Больше мне не к кому пойти.

Она попыталась нарисовать Долли глазами мужчины, который сидит рядом, практически незнакомца. Внезапно Ума почувствовала, что ее сердце переполняет нежность и любовь. Чья она, эта любовь? Его или ее собственная? Или, может быть, их обоих одновременно? Что она будет делать, если Долли уедет? Долли наполнила ее жизнь ярким светом, хотя, по правде говоря, всё должно было оказаться наоборот, потому что это Долли была пленницей, а она, миссис Ума Дей - счастливицей, о которой все говорят: "Что еще можно желать?". Но теперь, задумавшись о том, каково ей будет в Ратнагири без Долли, Ума почувствовала, как слезы застилают глаза. Она оперлась о край земляной скамьи, чтобы успокоиться, и ее рука коснулась руки Раджкумара.

- Мадам? Миссис Дей? - он озадаченно уставился на нее. - Миссис Дей, с вами всё в порядке?

- Да, да, - она отдернула руку. - Просто немного голова закружилась. Не знаю, в чем причина.

- Может быть, вернемся обратно?

- Да, - она поднялась на ноги. - Мистер Раха, вы так мне и не сказали. Чего вы от меня ожидаете?

- Возможно, вы поговорите с ней.

- Вы сами должны с ней поговорить, мистер Раха. Когда действуют посредники, ничего хорошего не выйдет.

Он пристально на нее посмотрел, а потом, застав врасплох, сказал:

- Администратор - прекрасный человек, миссис Дей, очень достойный. Люди вроде него стоят многих...

- Да, разумеется, - прервала его Ума. - Да. Идемте, вернемся в дом.

Айя проводила Долли в гостиную и показала на открытую дверь в сад.

- Мадам вышла в сад, всего несколько минут назад.

Долли кивнула: конечно, в это время дня Уму обычно можно было найти под фикусом. Долли поспешила по лужайке мимо приветствующего ее садовника, к калитке. Открывая щеколду, она услышала голоса. Долли не успела повернуть назад, как перед ней появились Ума с Раджкумаром, внезапно вышедшие из-под корявой бороды воздушных корней фикуса. Все трое уставились друг на друга.

Ума заговорила первой.

- Мистер Раха, - тихо сказала она, - надеюсь, вы поймете правильно, если я попрошу вас на минутку нас оставить? Мне хотелось бы поговорить с Долли, всего несколько слов. Может, вы подождете нас здесь, у калитки?

- Конечно.

Ума взяла Долли под руку.

- Идем, давай ненадолго присядем под деревом.

Пробираясь через лабиринт корней под фикусом, Долли прошептала:

- Что он здесь делает, Ума? Чего он хочет?