10 мая, в первый день, когда стало возможным выйти, трое оставшихся прошли по льду на север, чтобы попытаться выяснить судьбу ушедших. Следы на льду просматривались достаточно чётко, они тянулись приблизительно на две мили в направлении мыса Эванс. Затем следы резко обрывались и в призрачном свете, насколько хватало глаз, была видна протянувшаяся широкая полоса воды, слегка прикрытая наледью. Сразу же стало понятно, что часть льда, по которому они шли, отнесло в море.

Вся партия намеревалась, если продержится хорошая погода, попытаться пройти через залив при полной луне в районе 16 мая. Когда ушли Макинтош и Хейворд это было невозможно, поскольку сани не могли пройти по морскому льду из-за его вязкой поверхности. Этим вызвано их решение пойти в одиночку, оставив других проследовать с санями и оборудованием, когда поверхность улучшиться. О том, что они точно пропали, узнали только 15 июля, когда партия из Хат-Пойнт прибыла на мыс Эванс.

Запись в дневнике Джойса говорит о том, что он очень сильно предчувствовал беду, когда ушли Макинтош и Хейворд. Он предупредил их, что не стоит идти, поскольку лёд был ещё тонок, а погода изменчива. Макинтош, кажется, верил, что он и Хейворд налегке смогут быстро дойти до мыса Эванс до того, как погода испортится, и если бы вьюга разразилась двумя или тремя часами позже, они, возможно, были бы спасены. У мужиков не было с собой спальных мешков, а только небольшой перекус из шоколада и тюленины.

Погода в июне была плохой постоянно. Не было возможности выйти 16 мая, морской лёд отогнало, и Джойс решил подождать до следующего полнолуния. Когда оно наступило, погода неистовала, так продолжалось почти до полнолуния в июле, когда и была предпринята вылазка на мыс Эванс. В течение июня и июля тюленей добывали очень мало, запасы жира сокращались.

Питание состояло из небольшого количества тюленины и каши. Небольшой имевшийся запас соли закончился, и её изготовили в количестве двух с половиной фунтов, выпарив снег, добытый с уровня, примыкающего к морскому льду. Собаки быстро набирали форму и иногда сами, по собственному разумению, охотились на тюленей.

Отряд выдвинулся на мыс Эванс 15 июля. Они собирались воспользоваться полной луной, но, по странному стечению обстоятельств, выбрали период затмения, и луна большую часть времени, что они пересекали морской лёд, была затенена. Лёд был твёрдым и трое мужчин без труда добрались до мыса Эванс. В хижине на мысе Эванс они встретились со Стивенсом, Коупом и Джеком и узнали, что никто из них не видел капитана Макинтоша и Хейворда. Пришлось сделать вывод, что те погибли. Партия на базе теперь состояла из Стивенса, Коупа, Джойса, Ричардса, Гейза, Уайлда и Джека.

С этого момента мужики жили в ожидании помощи. Когда представилась возможность, Джойс вывел поисковый отряд на поиски тел или любых иных следов пропавших, и впоследствии передал мне следующий отчёт:

«Докладываю, что были предприняты следующие шаги, чтобы попытаться найти тела капитана Макинтоша и мистера Хейворда. После возвращения нашей партии к хижине на мысе Эванс 15 июля 1916 года, я узнал, что капитан Макинтош и мистер Хейворд не прибыли туда, и, зная об обстоятельствах, при которых их последний раз видели, все члены зимовочной партии были абсолютно убеждены, что эти два человека пропали и мертвы — они не могли выжить более чем несколько часов в метель, в которую попали, они были полностью без какого-либо снаряжения.

Был мизерный шанс, что после возвращения солнца их следы могут быть найдены, поэтому в течение весны — августе и сентябре 1916, летом — в декабре и январе 1916-17, были проведены следующие поиски:

(1) Уайлд и я тщательно обыскали остров Неприступности в конце августа 1916 года.

(2) Различные партии в сентябре обыскали берег в сторону Таркс Хед (Turk’s Head).

(3) Вместе с Уайлдом и Гейзом я вышел из Хат-Пойнт 31 декабря 1916 года в 8 часов утра вдоль берега максимально близко к скалам поискать любые места для высадки на берег. В полумиле от Хат-Пойнт мы пересекли снежный склон, на который я уже поднимался в июне 1916-го, в трёх с половиной милях далее находился другой снежный склон, который упирался в стену ледника Блю Айз (Голубой Лёд), которую мы нашли невозможной для прохождения, её снежный склон был сформирован сильными зимними снегопадами. Это были единственные два доступных места. Покрытое расстояние в этот день составило 10 миль 1710 ярдов. 1 января мы продолжили поиски на южной стороне Языка Ледника (Glacier Tongue, прим.) от его основания в сторону моря. Там была зона сильного сжатия, было невозможно подняться наверх ледника из-за широкой трещины. Прошли 4 мили 100 ярдов. 2 января туман прервал поиски. 3-го продолжили осмотр ледника, несколько склонов, образованных снегом, вели на верх, но трещины между ними и языком не позволили пройти дальше. Затем партия проследовала, обогнув Язык, к Тент Айслэнд (Tent Island, прим., небольшой островок в проливе), который также обыскали, полностью обойдя остров. Решили идти к мысу Эванс, приближался туман. Прибыли в 8 часов вечера. Пройденное расстояние 8 миль 490 ярдов.

Я остаюсь,

ЭРНЕСТ ДЖОЙС.»

«Для Сэра ЭРНЕСТА ШЕКЛТОНА,

Руководителя И.Т.Э.» (Имперской Трансантарктической Экспедиции, прим.)

В сентябре из-за сердечной аритмии слёг Ричардс, предположительно из-за напряжённой работы в санных походах. В начале октября партия, состоящая из Джойса, Гейза и Уайлда провела несколько дней на мысе Ройдс, где они собрали всё, что там осталось. Они притащили запасы на мыс Эванс на тот случай, если придётся остаться на ещё одну зиму. В сентябре Джойс, Гейз и Уайлд сходили к могиле Спенсер-Смита и возвели на ней деревянный крест. Спасение пришло 10 января 1917 года, но сейчас пока нужно вернуться к событиям мая 1915 года, когда «Аврору» сорвало с якорной стоянки у мыса Эванс.

После того, как 25 января 1915-го Макинтош оставил «Аврору», Стенхаус с трудом удерживал судно у Тент Айслэнд. Ледовые якоря не держали вследствие постоянного относа пака, он выяснил, что требуется постоянно медленно идти под паром навстречу льду. Третья санная партия под руководством Коупа покинула корабль во второй половине дня 31-го вместе с трактором, тащившим двое саней, и скрылась из виду в направлении Хат-Пойнт. Она вернулась на корабль 2 февраля, а 5-го снова ушла, после задержки, вызванной разреженным состоянием льда. Два дня спустя, после больших проблем с дрейфующим льдом, Стенхаус проследовал на мыс Эванс, где сделал серию промеров глубин для будущей зимовки. В течение месяца «Аврора» занимала различные позиции в районе мыса Эванс. Защищённых бухт не было. Кораблю приходилось уклоняться от угрожающих льдин, «гроулеров» и дрейфующих айсбергов, искать укрытия от вьюг. Внезапный порыв ветра 24 февраля, когда корабль находился под прикрытием Языка (Glacier Tongue), зажал корабль во льдах, но обошлось без повреждений. В начале марта Стенхаус пришвартовался у берега на мысе Эванс, а 11-го марта отправился в Хат-Пойнт, где бросил якорь в заливе Дискавери. Там он выгрузил почти двухмесячные запасы провизии на двенадцать человек и забрал Спенсер-Смита, Стивенса, Хука, Ричардса, Нинниса и Гейза с двумя собаками. Он вернулся на мыс Эванс в тот же вечер.

«У нас было тяжёлое время, когда мы „подгребали“ в проливе, пытаясь выгрузить снаряжение у Хат-Пойнт, а затем, присматривая место для зимовки в окрестностях Языка Ледника.» — написал позже Стенхаус. «Лёд продолжало понемногу относить мелкими льдинами, но мы ничуть не продвинулись с тех пор, как ушли санные партии, каждое продвижение было напрасным. Корабль относило от припая в метели, и тогда мы уходили обратно в пролив от острова Росса к западной границе пака, уворачиваясь от льдин и гроулеров в сильном волнении, когда ничего не было видно, ориентиры размыты, а на корабле не хватало рук. В это время я продолжал дежурить и дежурить вместе со вторым офицером, было трудно понять, что делать дальше. Был ли ещё когда-нибудь корабль в более затруднительной ситуации? На швартовку к северу от мыса Ройдс, как и у побережья к югу от Языка было табу. Мы должны были найти место для зимовки где-нибудь у небольшого вытянутого припайного льда. Лёд всё не вставал, и мы не могли найти, где бросить якорь, приходилось держать пар на случай чрезвычайной ситуации. Однажды я попытался встать в Северной бухте мыса Эванс, поскольку она, вероятно, была единственным свободным ото льда местом. Я собрал экипаж и, сформировав экипаж шлюпки, послал китобойца со вторым офицером на промер глубины. Не успела лодка отойти от корабля, как посвежел северный ветер, и большие айсберги и гроулеры, находящиеся в заливе, сделали это место несостоятельным. Якорная стоянка, которую я приметил, казалась самой надёжной, но вместо того, чтобы стоять на зимовке, мы снова дрейфовали со всеми своими рухнувшими планами.»